— Да, мадам.
— Кое-где есть машины на этой энергии, нов мизерном количестве.
— Правда ли, мадам Кинтана, что источники энергии микросинтеза чувствительны к действию атомных усилителей?
— Наверняка. Да, конечно. Такой источник взорвется.
— Не может ли быть, чтобы кто-нибудь с помощью атомного усилителя всерьез повредил основную часть энергетических запасов Земли?
Кинтана засмеялась:
— Нет, ни в коем случае. Во-первых, я не думаю, чтобы кто-то передвигался с атомным усилителем с места на место. Он же весит несколько тонн, и вряд ли его можно пронести по улицам и коридорам Города. Такая попытка наверняка была бы замечена. Во-вторых, если бы атомный усилитель вступил в игру, он смог бы разрушить всего лишь несколько роботов и машин до того, как это дело будет замечено и прекращено. Нет никаких шансов вообще, чтобы можно было повредить нам в этом смысле. Вы хотели этого заверения, Р. Дэниел?
Его почти выпроваживали.
— Есть еще два небольших пункта, которые я хотел бы осветить, мадам Кинтана. Почему на Земле нет широкого использования источников микросинтеза? Все Внешние Миры зависят от них, все Поселенческие — тоже. Устройство это портативное, многостороннее, дешевое, не требует больших усилий по уходу, ремонту и перемещению.
— Как вы сами сказали, Р. Дэниел, вы чувствительны к атомному усилителю.
— И, как вы сказали, мадам Кинтана, атомные усилители слишком тяжелы и громоздки, чтобы ими пользоваться.
Кинтана широко улыбнулась и кивнула:
— Вы очень умны, Р. Дэниел. Мне никогда и в голову не приходило, что я буду вести подобную дискуссию с роботом. Ваши аврорские роботехники очень умелы, даже слишком, и я боюсь вести такую дискуссию. Вы знаете, у нас есть легенда о роботе Стивене Байерли, занимавшем высокий пост в правительстве.
— Это, вероятно, просто выдумка, мадам Кинтана, — серьезно сказал Дэниел. — Ни на одном из Внешних Миров нет роботов на правительственных постах. Мы просто роботы.
— Приятно слышать. Пойдем дальше; различие в источниках энергии имеет исторические корни. Когда развились гиперкосмические путешествия, у нас были источники микросинтеза, так что люди, оставляя Землю, брали их с собой. Они были необходимы на космическом корабле и на планетах тоже в течение поколений. Требовалось много лет, чтобы построить комплекс станций солнечной энергии, и, пока эта задача выполнялась, эмигранты оставались с реакторами микросинтеза. Так было в свое время и с космонитами, так теперь и с поселенцами. На Земле же использование солнечной энергии микрослияния развилось примерно в одно время, и использовалось и то, и другое. Наконец, мы могли бы сделать выбор — пользоваться одной из них или обеими. Мы выбрали солнечную энергию.
— Мне это кажется странным, мадам. Почему же не обеими?
— На этот вопрос не трудно ответить, Р. Дэниел. В прежние времена Земля экспериментировала с примитивными формами атомной энергии, и это был неудачный эксперимент. Когда пришло время выбирать между двумя видами энергии, люди Земли увидели в микросинтезе форму ядерной энергии, и отвернулись от нее. На других мирах, не имевших нашего опыта с примитивными формами ядерной энергии, не было причин отказываться от микросинтеза.
— Могу я спросить, что это были за примитивные формы?
— Расщепление урана. Оно полностью отличается от микросинтеза. Распад включает в себя расщепление массивного ядра, такого, как ядро урана. Микросинтез включает в себя объединение легких ядер, таких, как ядро водорода. Но и то, и другое — формы ядерной энергии.
— Я полагаю, уран должен быть топливом для расщепляющих приборов.
— Да, или другие тяжелые атомы, вроде тория или плутония.
— Но это исключительно редкие металлы.
— Эти элементы редки и на других планетах, на Земле же они хоть и не слишком обычны, но и не редки. Уран и торий широко распространены в земной коре в малых количествах, но в некоторых местах они сконцентрированы.
— Сохранились ли сейчас на Земле какие-нибудь расщепляющие приборы, мадам?
— Нет, нище и ни в каком виде. Люди будут жечь скорее нефть или даже дерево, чем расщепленный уран. Даже само слово «уран» табу в приличном обществе. Будь вы человеком и землянином, вы не задали бы такого вопроса, а я не ответила бы.
— Но вы уверены в этом, мадам? — настаивал Дэниел. — Нет ли такого секретного устройства для национальной безопасности?
— Нет, робот, — хмуро сказала Кинтана. — Я же сказала вам, такого устройства нет.
Дэниел встал:
— Благодарю вас, мадам, и приношу извинения, что отнял у вас время и коснулся щекотливой темы. С вашего разрешения, я вас сейчас оставлю.
Кинтана небрежно махнула рукой:
— Всего доброго, Р. Дэниел.
Она снова повернулась к соседу, уверенная, что в этой толпе никто не пытался подслушать разговор, и сказала:
— Могли бы вы представить дискуссию об энергетике с роботом!
Дэниел вернулся на свое место и тихо сказал Жискару:
— Ничего, друг Жискар. Ничего полезного.
Затем он грустно добавил:
— Может, я задавал неправильные вопросы? Партнер Илайдж задал бы правильные.
Генеральный секретарь Эдгар Эндрю, глава исполнительной власти Земли, был высоким и видным мужчиной, гладко выбритым в космонитском стиле. Он двигался размеренным, спокойным шагом, как бы всегда напоказ. Голос его, пожалуй, был высок для его фигуры. Упрямым он вроде не был, но сдвинуть его было нелегко. Не удалось и на этот раз.
— Нет, — твердо сказал он ДЖ — она должна появиться.
— У нее был тяжелый день. Генеральный секретарь, — говорил ДЖ — Она не привыкла к толпе, а я отвечаю за ее благополучие перед Бейлимиром, и моя личная честь поставлена на карту.
— Я понимаю ваше положение, — сказал Эндрю, — но я представляю Землю и не могу лишить жителей Земли возможности увидеть леди Глэдию. Коридоры полны народа, гиперпередача наготове, и я при всем желании не могу прятать леди. Да, в сущности, долго ли это продлится? Полчаса? Потом она может уйти и не появляться до завтрашнего вечера, когда ей придется выступать.
— Надо обеспечить ей комфорт. Она должна держаться на некотором расстоянии от толпы, — сказал Д.Ж.
— Будет кордон стражи безопасности. Это даст ей достаточное пространство. Передний ряд зрителей будет отодвинут. Сейчас они уже волнуются. Если мы не объявим, что она скоро появится, могут быть беспорядки.
— Это не было предусмотрено, — сказал ДЖ — Это небезопасно. Земляне не любят космонитов.
Генеральный секретарь пожал плечами:
— Что я могу сделать? В настоящий момент она героиня и не может отказаться выйти. Никто ничего ей не сделает, будут только приветствия; но если она не появится — дело другое. А теперь давайте пойдем.
Д. Ж. недовольно повернулся и встретил взгляд Глэдии. Она казалась усталой и несчастной.
— Придется, Глэдия. Ничего не поделаешь.
Она посмотрела на свои руки, как бы думая, могут ли они защитить ее, затем выпрямилась и подняла подбородок — маленькая космонитка среди орд варваров.
— Должна так должна. Ты будешь со мной?
— Пока меня не оттащат силой.
— А мои роботы?
Д.Ж. замялся:
— Глэдия, разве два робота могут помочь тебе среди миллионов людей?
— Я знаю, Диджи, и знаю также, что со временем останусь без них, если буду продолжать выполнять свою миссию. Но не сразу! В данный момент я буду чувствовать себя с ними в безопасности, есть в этом смысл или нет. Если эти земные чиновники хотят, чтобы я была представлена толпе, улыбалась, махала и так далее, присутствие Дэниела и Жискара помажет мне. Видишь ли, Диджи, я делаю очень большую уступку, хотя мне это неприятно, и я больше всего хотела бы уехать. Так пусть и они мне уступят в такой малости.
— Попробую, — явно обескураженно сказал Д.Ж.
Он снова подошел к Эндрю. Жискар спокойно пошел с ним.
Через несколько минут Глэдия в окружении отобранного контингента официальных лиц двинулась к открытому балкону. ДЖ держался чуть позади нее, а по бокам шли Дэниел и Жискар.
— Генеральный секретарь жалобно сказал:
— Ладно, я не знаю, как вам удалось уговорить меня, но все в порядке.
Он потер лоб, чувствуя легкую боль в виске, встретился взглядом с Жискаром и отвернулся с легкой дрожью.
— Но пусть они у вас стоят неподвижно, капитан, помните. И пожалуйста, присмотрите, чтобы тот, кто выглядит, как робот, не высовывался и был малозаметен. Мне от него как-то неуютно, к я не хочу, чтобы люди знали его больше, чем уже знают.
— Они будут смотреть на Глэдию, Генеральный секретарь, — сказал ДЖ, — и больше ни на кого.
— Надеюсь, — сказал Эндрю.
Он вздохнул, остановился взять капсулу с‘сообщением, которую кто-то протянул ему, сунул ее в карман и пошел дальше, не думая о ней.
Глэдии казалось, что с каждым шагом становится хуже — больше народу, больше шуму, больше яркого света, больше вторжения во все чувства. Раздались крики. Она слышала, как выкрикивается ее имя. Она с трудом подавила желание попятиться и встать неподвижно. Она подняла руки, махала и улыбалась, шум стал громче. Кто-то заговорил, его изображение появилось на громадном экране над балконом, чтобы вся толпа могла видеть. Без сомнения, это изображалось и на бесчисленных экранах в залах каждой части каждого Города на планете. Глэдия облегченно вздохнула, когда световое окно высветило кого-то другого. Она попыталась съежиться, чтобы голос говорившего отвлек внимание толпы.
Генеральный секретарь Эндрю, тоже желавший укрыться под покровом голоса и, кажется, радовавшийся, что ему не придется выступать, вдруг вспомнил о послании, лежавшем в его кармане, и встревожился: что могло оправдать вторжение в такую важную церемонию. Затем он испытал чувство сильного раздражения: скорее всего, это полнейший пустяк. Он прижал пальцем капсулу в нужном месте, извлек тонкий листок пластика, прочел сообщение и проследил, как листок скорчился и рассыпался. Смахнув оставшуюся от листка пыль, он сделал повелительный жест ДЖ. Шептаться не было необходимости при непрекращающемся шуме на площади. Эндрю сказал: