Бейли, перед этим рефлекторно съежившийся, ослабил ворот и сказал чуточку хрипло: — Боюсь, что я ожидал только слов, но признаю, что демонстрация была убедительной. Я рад, что Дэниел оказался достаточно близко, чтобы обезоружить вас.
— Никто из них не был достаточно близко, но Дэниел был ближе других, и поэтому подбежал первым. Он подошел достаточно близко, чтобы мягко управиться со мной. Будь он дальше, он мог бы вывихнуть мне руку или сбить меня с ног.
— Неужели он зашел бы так далеко?
— Мистер Бейли, я дал инструкцию защищать вас, а я умею давать инструкции. Они не поколебались бы спасти вас, даже если бы для этого пришлось повредить мне. Конечно, они постарались бы причинить мне минимум вреда, как это и сделал Дэниел. Он повредил только моему достоинству и растрепал мне волосы. И пальцы у меня немного онемели.
Он печально сгибал их.
Бейли глубоко вздохнул, пытаясь оправиться от короткого замешательства: — А стал бы Дэниел защищать меня без ваших особых инструкций?
— Без сомнения. Не думайте, что реакция робота — просто «да» или «нет», «вверх» или «вниз», «внутрь» или «наружу». Это обычная ошибка непрофессионалов. Тут дело в скорости реакции. Мои инструкции насчет вас был и сформулированы так, что потенциал, и так очень высокий в роботах моего дома, включая Дэниела, стал еще выше. Следовательно, реакция на явную опасность для вас исключительно быстрая. Я знал, что так должно быть, и поэтому мог замахнуться на вас со всей возможной для меня быстротой и дать вам наиболее убедительную демонстрацию моей неспособности повредить вам.
— Да, но я не вполне благодарен вам за нее.
— О, я целиком и полностью доверяю своим роботам, особенно Дэниелу. Мне слишком поздно пришло в голову, что если бы я тут же не выпустил прибор, Дэниел мог бы — против своей воли или ее эквивалента у робота — сломать мне руку.
— А мне пришло в голову, что это был глупый риск с вашей стороны.
— Я тоже так подумал… пост фактум. Если хотите, швырните прибор в меня. Дэниел сразу же предупредит ваше движение, хотя и не с такой скоростью, поскольку он не получал инструкций о моей безопасности. Я надеюсь, что он будет достаточно проворен и спасет меня, но я предпочел бы не проверять. — Фастольф улыбнулся.
— А если на дом будет сброшено с воздушной машины какое-нибудь взрывное устройство?
— Мои роботы не могут защитить от всего, но подобные террористические акты невероятны на Авроре. Я думаю, мы не будем говорить по этому поводу.
— Я не буду. И у меня нет серьезных подозрений, что вы представляете для меня опасность. Я просто хотел исключить все возможности. Теперь мы можем продолжать разговор о деле.
— Да, — сказал Фастольф, — несмотря на это дополнительное драматическое отвлечение, мы все еще стоим перед задачей доказать, что умственное замораживание Джандера произошло случайно.
Теперь Бейли помнил о присутствии Дэниела. Он повернулся к роботу и неловко спросил: — Дэниел, может быть, вам тяжело, что мы говорим об этом деле?
— Партнер Илайдж, я предпочел бы, чтобы друг Джандер все еще функционировал, но поскольку он не действует и не может быть исправлен, самое лучшее — предупредить подобные инциденты в будущем. Так что разговор об этом мне скорее приятен, чем тяжел.
— Тогда, Дэниел, скажите: вы верите, что доктор Фастольф не ответствен за конец вашего друга Джандера? Вы простите меня, доктор Фастольф, за мой вопрос?
Фастольф жестом одобрил, и Дэниел ответил: — Доктор Фастольф утверждает, что он не виноват, значит, он и не виноват.
— У вас нет сомнений на этот счет?
— Никаких.
Фастольфа, казалось, это развлекало:
— Вы проводите перекрестный допрос робота, мистер Бейли?
— Да. Но я не могу полностью считать Дэниела роботом, поэтому и спросил.
— Перед любым Бюро по расследованию его ответы ничего не стоят. Его позитронные потенциалы заставляют его верить мне.
— Но я не Бюро по расследованию, и я расчищаю поросль. Позвольте мне вернуться назад. Либо вы сожгли мозг Джандера, либо это случилось благодаря редкому стечению обстоятельств. Вы уверяете, что я не могу доказать этого стечения Обстоятельств, и мне остается лишь задача доказать, что вы тут ни при чем. Иными словами, если я докажу, что вы не имели возможности убить Джандера, то у нас останется единственная возможность — редкая случайность.
— А как вы это сделаете?
— Три пункта: средство, возможность и моги в. Вы имели средство убить Джандера — теоретическую способность так манипулировать им, чтобы это привело к умственному замораживанию. Но была ли у вас возможность? Был ли робот у вас в это время?
— Нет. Он был у другого человека.
— Долго?
— Примерно восемь месяцев.
— A-а, это интересный пункт. Вы были с ним или вблизи., во время его разрушения? Короче, можем мы доказать, что вы были в то время слишком далеко от него?
— Боюсь, что это невозможно. Тут широкий интервал времени, когда это могло быть сделано. Изменения в работе не эквивалентны трупному окоченению человеческого существа. Робот либо функционирует, либо нет. Но мое пребывание в том или в другом месте не имеет значения.
— Почему?
— Мой дорогой мистер Бейли, ведь это не физическая атака вроде моего недавнего притворного нападения на вас. То, что случилось с Джандером, не требовало моего физического присутствия. Джандер мог находиться хоть на другой стороне Авроры — я мог бы до него добраться электронным путем, отдать ему приказы и вызвать умственное замораживание. Решающий шаг не потребовал бы много времени…
— Значит, — быстро сказал Бейли, — кто-то за короткое время мог бы сделать случайное движение, имея в виду нечто совершенно другое, обычное?
— Нет! Ради бога, землянин, дайте мне сказать. Я уже говорил вам, что все не так. Вызов умственного замораживания был бы долгим, сложным и извилистым процессом, требующим величайших знаний и ума, и он не мог быть сделан никем случайно. Вот если бы я желал это сделать, я осторожно вызывал бы перемены и реакции, постепенно, в течение месяцев, а то и лет, пока не довел бы Джандера до точки разрушения. И за все это время он не показал бы никаких признаков надвигающейся катастрофы, как если бы вы шли в темноте к обрыву и даже у самого края не знали, что земля вот-вот исчезнет из-под ваших ног. Таким образом, я подвел бы его к краю, и одного простого замечания с моей стороны было бы достаточно, чтобы он сделал последний шаг в пропасть. Понимаете?
Бейли сжал губы, не сумев скрыть разочарования:
— Итак, возможность у вас была, и средство тоже. Теперь насчет мотива. Может, здесь мы что-то сделаем. Эти человекоподобные — ваши. Они основаны на вашей теории, вы следили за каждым шагом их создания. Они существуют благодаря только вам. Вы назвали Дэниела своим первенцем. Это ваш и творения, ваши дети, ваш дар человечеству, ваш шаг к бессмертию. Зачем бы вам уничтожить эту работу? Зачем вам разрушать жизнь, созданную чудом вашей мыслительной работы?
Бейли сам чувствовал, как растет его красноречие, и на миг вообразил себя обращающимся к Бюро по расследованию.
Фастольф улыбнулся: — Ну, мистер Бейли, вы ничего об этом не знаете. Как вы можете утверждать, что моя теория — результат чуда мыслительной работы? Может, это просто тупое продолжение уравнений, чего никто не потрудился сделать до меня?
— Не думаю, — сказал Бейли, стараясь остыть. — Если никто, кроме вас, не понимает позитронного мозга настолько, чтобы иметь возможность его разрушить вряд ли кто-то, кроме вас, может его создать. Вы будете отрицать это?
— Нет, не буду. Однако, мистер Бейли, ваш тщательный анализ делает ситуацию только хуже для нас. — Лицо Фастольфа стало угрюмым. — Мы уже согласились, что лишь у меня одного были средство и возможность. Случилось так, что у меня есть и мотив, самый лучший в мире, и мои враги знают это. Как мы докажем, что я этого не сделал?
Лицо Бейли исказилось от злости. Он прошелся по комнате, повернулся и резко сказал: — Доктор Фастольф, мне кажется вы находите удовольствие в том, чтобы разочаровывать меня.
Фастольф пожал плечами. — Ни какого удовольствия. Б просто представил вам проблему, как она есть. Джандер умер смертью робота от чистой неопределенности позитронного течения. Поскольку я знаю, что я ничего не сделал для этого, я знаю, как это могло быть. Однако никто не верит в мою невиновность и косвенно все указывает ка меня, и этого мы не должны забывать.
— Ладно, рассмотрим ваш мотив. Может, он не такой важный, как вам кажется.
— Сомневаюсь. Я ведь не такой дурак, мистер Бейли.
— Но вы возможно, не судья себе и своим мотивам. С людьми это часто бывает. Вы можете драматизировать свой мотив по каким-либо причинам.
— Не думаю.
— Тогда скажите о вашем мотиве.
— Не спешите, мистер Бейли, это нелегко объяснить. Можете вы выйти со мной из дома?
Бейли быстро взглянул в окно. Увидев, низко висящее над горизонтом солнце он поколебался, но сказал чуть громче, чем нужно: — Да.
— Прекрасно, — улыбнулся Фастольф. Затем он дружелюбно добавил: — Вы, может быть, хотели бы посетить туалет?
Бейли подумал. Срочной необходимости не было, но он не знал, что ждет его Снаружи, долго ли он там пробудет, будут ли или не будут благоприятные условия там, а самое главное — он не знал аврорских обычаев в этом отношении, а книгофильмы на корабле не просветили его. Наверное, разумнее будет принять совет хозяина.
— Спасибо. Если это возможно…
Фастольф кивнул:
— Дэниел, покажи мистеру Бейли туалет для посетителей.
Выйдя в коридор, Бейли сказал: — Мне очень жаль, Дэниел, что вы не участвовали в разговоре.
— Это не предполагалось. Когда вы задали мне вопрос, я ответил, но меня не приглашали участвовать во всей беседе.
— Я бы пригласил вас, если бы не был связан положением гостя.
— Я понимаю. Вот туалет для гостей. Дверь открывается от прикосновения вашей руки, если помещение не занято.