— Да?
— Как я уже говорил, вы сказали мне больше, чем думаете. Вы сообщили, что история не кончилась на вашем отчаянии.
— Откуда вы знаете?
— Рассказывая мне об ощущениях, которое дало вам прикосновение к моей щеке, вы сказали, что только теперь поняли, как были тогда близки к оргазму. Затем вы сказали, что секс с аврорцами не был успешен, и следовательно, в этих случаях вы не испытали оргазма. Однако вы должны были испытать его, Глэдия, чтобы судить о ваших ощущениях на Солярии. Иначе говоря, у вас был любовник, и вы узнали любовь. Если это не доктор Фастольф, то, значит, был кто-то другой.
— Ну и что? Разве это касается вас?
— Не знаю, касается или нет. Скажите, кто он, и если будет ясно, что это не мое дело — покончим с этим.
Глэдия молчала.
— Если вы не хотите сказать, то я сам скажу вам. Я уже говорил, что не намерен щадить ваши чувства.
Глэдия продолжала молчать.
— Кто-то должен был быть, Глэдия, и ваша скорбь по поводу потери Джандера чрезмерна. Вы выслали из комнаты Дэниела, потому что его лицо напоминало вам Джандера. Если я ошибся, решив, что Джандер Пэнел…
Он сделал паузу и затем резко закончил:
— Робот Джандер Пэнел был вашим любовником, не правда ли?
— Джандер Пэнел, робот, — прошептала Глэдия, — не был моим любовником.
Затем она добавила громко и твердо:
— Он был моим мужем!
Губы Бейли беззвучно зашевелились в безошибочном трехсложном восклицании.
— Да, сказала Глэдия, — «О, дьявол!». Вы ошеломлены? Почему вы не одобряете?
— Это не мое дело — одобрять или не одобрять, — без выражения ответил Бейли.
— Это значит — не одобряете.
— Это значит, что я ищу только информацию. Какая разница между мужем и любовником на Авроре?
— Если двое живут в одном доме какое-то время, они говорят друг о друге «жена» или «муж».
— Какой период времени?
— В разных регионах по-разному. В городе Эос это три месяца.
— И в это время они воздерживаются от сексуальных отношений с другими?
— Почему?
Глэдия подняла брови.
— Я только спрашиваю.
— Исключительность на Авроре невозможна. К мужу или любовнику — безразлично. Секс для удовольствия.
— Вы тоже искали других, когда были с Джандером?
— Нет. Это был мой выбор.
— Другие предлагали себя?
— Случалось.
— И вы отказывали?
— Случалось и такое.
— Но вы отказывали?
— Да.
— А те, кому вы отказывали, знали причину?
— Что вы имеете в виду?
— Они знали, что у вас муж робот?
— У меня был муж. Я не называю его мужем-роботом. Здесь нет такого выражения.
— Но они знали?
Она помолчала:
— Не знаю.
— Вы им говорили?
— Зачем бы я стала говорить?
— Не отвечайте вопросом на вопрос. Говорили ли вы им?
— Нет.
— Как вы могли избежать этого? Разве не естественно объяснить ваш отказ?
— Объяснений никогда не требуется. Отказ есть отказ, так его принимают. Я вас не понимаю.
Бейли собрался с мыслями. Непонимание его и Глэдии не пересекалось, а шло параллельно. Он начал снова:
— На Солярии было бы естественным выйти за робота замуж?
— На Солярии это немыслимая вещь. Мне и в голову не пришло бы подобное. На Солярии все немыслимо, и на Земле тоже. Разве ваша жена взяла бы когда-нибудь в мужья робота?
— Это не относится к делу.
— Возможно, но ваша реакция — достаточный ответ. Мы с вами не аврорцы, но мы на Авроре. Я живу здесь два года, и больше понимаю.
— Вы имеете в виду, что сексуальная связь человек-робот — обычное дело на Авроре?
— Не знаю. Я знаю только, что это приемлемо, как приемлемо все, что касается секса — все добровольное, дающее взаимное удовлетворение и не наносящее никому физического вреда. Кому какое дело, как индивидуум или любая комбинация индивидуумов находит удовлетворение? Кого тревожит, какие книги я читаю, когда ложусь спать или встаю, люблю ли я кошек или не терплю розы? Так же относятся на Авроре и к сексу.
— Да, на Авроре, но вы-то родились не на Авроре и воспитывались не на их лад. Вы только что говорили, что не приспособились к этому безразличию в сексе, а сейчас его защищаете. Вы выражали отвращение к многократным бракам и неразборчивости в связях. Вы не говорили тем, кому отказывали, о причине отказа потому, возможно, что в глубине души стыдились иметь мужем Джандера. Может, вы знали или подозревали, или просто предполагали, что такое необычно даже на Авроре, и вы стыдились?
— Нет, Илайдж, не стыдилась. Если муж-робот необычен даже на Авроре, то это, возможно, потому, что необычны такие роботы, как Джандер. Роботы на Солярии, на Земле и на Авроре — если не считать Дэниела и Джандера — могут дать лишь самое примитивное сексуальное удовлетворение. Они просто приспособлены для мастурбации, механический вибратор, и больше ничего. Когда будет много человекоподобных роботов, появится и секс человек-робот.
— Как вы получили Джандера, Глэдия? Их было всего два, и оба в доме доктора Фастольфа. Доктор Фастольф просто одолжил его вам?
— Да.
— Почему?
— По доброте, я думаю. Я была одинока, разочарована, несчастна, чужая в чужой стране. Он дал мне Джандера для компании, и я вечно буду ему благодарна. Это длилось всего полгода, но будет ценно для меня всю мою жизнь.
— Доктор Фастольф знал, что Джандер ваш муж?
— Он никогда не говорил об этом, так что я не знаю.
— А вы говорили?
— Нет.
— Почему?
— Не считала нужным, но вовсе не из стыда.
— Как это случилось?
Глэдия напряглась и сердито сказала:
— Зачем мне объяснять вам это?
— Глэдия, время идет. Не воюйте со мной на каждом шагу. Вы расстроены тем, что Джандер… что его нет?
— Зачем вы спрашиваете?
— Вы хотите знать, что случилось?
— Опять-таки — зачем вы спрашиваете?
— Тогда помогите мне. Мне нужна ваша информация, какую я могу получить, если я хочу хотя бы начать разработку этой, похоже, неразрешимой проблемы. Как Джандер стал вашим мужем?
Глаза Глэдии наполнились слезами.
— Обычно роботы не носят одежды, но они так сконструированы, как будто одеты. Я хорошо знаю роботов, поскольку жила на Солярии, и у меня есть некоторый художественный талант…
— Я помню ваши световые картины.
Глэдия благодарно кивнула:
— Я составила новые рисунки для новых моделей. Они по-моему, более интересны, чем те, какими пользуются на Авроре. Некоторые из моих рисунков здесь на стене. Есть и в других местах в доме.
Глаза Бейли пробежали по рисункам.
Он уже заметил их. Изображенные на них роботы не были натуралистическими — удлиненные, неестественно изогнутые. Теперь он видел, что искажение было задумано очень умно, как акцент. Глядя на них с новой перспективы, он увидел, что эти детали напоминают одежду. В них было что-то от костюмов слуг Викторианской Англии — он видел такие в одной книге.
Интересно, знала ли Глэдия о них, или это просто случайное совпадение? Когда Бейли впервые увидел эти рисунки, он решил, что Глэдия окружила себя роботами, имитируя жизнь в Солярии. Она говорила, что ненавидела ту жизнь, но это было только продуктом ее мыслящего мозга. Солярия была единственным домом, который она хорошо знала, и его нелегко отбросить, а может, и вообще невозможно.
Это и могло ее вдохновить на творчество, даже если жизнь там не вполне ей нравилась.
— Я имела успех. Некоторые концерны, производящие роботов, хорошо платили мне за мои рисунки, и было очень много случаев, когда уже существующих роботов покрывали заново по моим указаниям. Это давало мне определенное удовлетворение и в какой-то мере компенсировало эмоциональную пустоту моей жизни. Когда доктор Фастольф дал мне Джандера, робот, конечно, был в обычной одежде. Доктор был настолько добр, что дал мне множество сменной одежды для Джандера, но в ней не было ничего особенного, а мне хотелось купить более, на мой взгляд подходящее. Это означало, что надо тщательно измерить Джандера, потому что я хотела заказать одежду по моим рисункам. Джандер разделся, и только тогда я полностью осознала, насколько он приближается к человеку. Ничто не было упущено, и те части, которые должны были напрягаться, и в самом деле напрягались, и находились, как и у человека, под контролем сознания. Я спросила, функционирует ли его пенис. Джандер ответил, что да. Я заинтересовалась, и он продемонстрировал. Вы понимаете, что он был не похож на мужчину, я знала, что он робот. Я стараюсь не давать волю чувствам, и это наверняка, играло какую-то роль в моей неспособности получить удовлетворение от секса с аврорцами. Но это был не мужчина, а я всю жизнь была с роботами, и свободно могла касаться Джандера. Я сразу осознала, что хочу прижаться к нему, и он быстро понял, что я хочу этого. Он был тонко настроенным роботом, и тщательно следовал Трем Законам. Не дать радость — это вызвать разочарование, которое можно расценить, как вред, а он не мог вредить человеку. И он старался дать мне радость — чего я никогда не видела в аврорских мужчинах — я и в самом деле радовалась, и постепенно дошла до полной… Я думаю, это и есть оргазм.
— Значит вы были полностью счастливы?
— С Джандером? Да, конечно.
— Вы никогда не ссорились?
— Как это возможно? Единственная его цель, единственный смысл его существования — быть мне приятным.
— Вас не смущало, что он делал это только для того, чтоб быть приятным вам?
— Не все ли равно, по какой причине кто-то что-то делает?
— Когда вы узнали полноту чувств, у вас ни разу не было желания сделать то же с аврорцем?
— Это было бы бесполезно. Я хотела только Джандера. Теперь вы понимаете, каково мне было потерять его?
Обычно серьезное выражение лица Бейли стало торжественным:
— Я понимаю, Глэдия. Простите, что я недавно причинил вам боль. Тогда я еще не вполне понимал.
Она заплакала, и он ждал, не зная, как утешить ее. Наконец, она вытерла слезы.