Он, похоже, преодолел свою вспышку злости и теперь был в хорошем настроении. Он даже улыбался, видимо, вспоминая прогулки. И Бейли улыбался в ответ.
– Итак, Василия знала, что прогулки продолжаются.
– Полагаю, что да. Я начал брать выходные и в среду и в четверг, потому что это соответствовало выбранному Глэдис графику, и доктор Василия иногда шутила над моими СЧ-прогулками, когда я приносил ей какие-нибудь эскизы.
– Доктор Василия никогда не присоединялась к прогулкам?
– Конечно, нет.
– Я думаю, вас сопровождали роботы?
– Ясное дело. Один мой, один Глэдис. Но они шли стороной, а не по пятам – по аврорской привычке, как говорила Глэдис. Она хотела солярианского уединения. Я вынужден был согласиться, хотя сначала у меня болела шея – я вертел ею, чтобы видеть, со мной ли Бронджи.
– А какой робот сопровождал Глэдис?
– Не всегда один и тот же. И он держался в стороне, так что я не вступал с ним в разговор.
– А как насчет Джандера? Он когда-нибудь ходил? В этом случае вы бы его запомнили?
– Человекоподобного? Конечно, запомнил бы. Но он никогда не ходил с нами. Я думаю, она считала его слишком ценным для таких обязанностей, какие выполнит любой обычный робот.
– Вы тоже так считали?
– Это ее робот. Мне нет до него дела.
– Вы ни разу не видели его?
– Нет.
– И она ничего о нем не говорила?
– Не помню такого случая.
– Вас это не удивляло?
– Нет. Зачем говорить о роботах?
Бейли пристально взглянул в лицо Гремиониса.
– Вы никогда не задумывались об отношениях Глэдис и Джандера?
– Вы хотите сказать, что между ними был секс?
– Вы были бы удивлены?
– Такое бывает, – флегматично сказал Гремионис. – Ничего особенного. Человек может иногда пользоваться роботом, если захочет. А человекоподобный робот, наверное, полностью человекоподобен.
– Полностью.
– Ну, тогда женщине трудно устоять.
– Но перед вами она устояла. Разве вам не досадно, что она предпочла вам робота?
– Ну, если так было – а я не уверен, что это правда – горевать не о чем. Робот есть робот. Женщина с роботом или мужчина с роботом – это просто мастурбация.
– Вы честно не знали об этих отношениях? И не подозревали?
– Даже мысли такой не было.
– Не знали, или знали, но не обращали внимание?
Гремионис нахмурился.
– Опять вы напираете. Чего вы от меня хотите? Вот вы сейчас вбили мне это в голову и напираете, и мне начинает казаться, что я, может, задумывался о чем-то таком. Но я ничего этого не чувствовал, пока вы не начали задавать вопросы.
– Вы уверены?
– Уверен. Не изводите меня.
– Я вас не извожу. Просто я хотел бы знать: если вы знали, что Глэдис регулярно занимается сексом c Джандером, и знали, что она никогда не возьмет вас в любовники, возможно ли, чтобы вы не хотели устранить Джандера, к которому ревновали…
В этот миг Гремионис распрямился, как пружина, и бросился на Бейли с громким нечленораздельным криком. Бейли инстинктивно откинулся назад и упал вместе со стулом.
51
Сильные руки тотчас подняли его. Бейли понял, что это руки робота. Как легко забыть о них, когда они неподвижно и молча стоят в нишах. Однако, это был не Дэниел и не Жискар, а Бронджи, робот Гремиониса.
– Сэр, – сказал Бронджи несколько ненатуральным голосом, – я надеюсь, вы не ушиблись?
Где же Дэниел и Жискар?
Ответ пришел сам собой. Роботы быстро поделили работу между собой. Дэниел и Жискар быстро сообразили, что опрокинувшийся стул меньше повредит Бейли, чем обезумевший Гремионис, и бросились на хозяина. Бронджи, видя, что он там не нужен, стал помогать Бейли.
Тяжело дышавший Гремионис был полностью обездвижен в осторожном захвате роботов Бейли. Он сказал чуть ли не шепотом:
– Отпустите меня. Я овладел собой.
– Да, сэр, – сказал Жискар.
– Конечно, сэр, – сказал Дэниел почти медовым тоном.
Они отпустили руки, но некоторое время не отходили от него. Гремионис огляделся, поправил одежду и сел. Он все еще порывисто дышал и волосы его были в беспорядке.
Бейли стоял, положив руку на спинку стула.
– Простите, мистер Бейли, – сказал Гремионис, – что я утратил контроль над собой. Со мной не случалось такого за всю мою взрослую жизнь. Вы обвинили меня в… р-ревности. Порядочный аврорец не должен употреблять это слово, но мне не следовало забывать, что вы землянин. Оно встречается только в старинных романсах, да и то обычно после первой буквы ставится тире. У вас, конечно, не так, я понимаю.
– Я тоже извиняюсь, мистер Гремионис, что мое полное незнание аврорских обычаев привело меня на неверный путь. Уверяю вас, что такой ляпсус не повториться. – Он сел. – Наверное, больше не о чем говорить.
Гремионис, казалось, не слушал его.
– Когда я был маленьким, я иногда толкал других, и меня толкали, но роботы и не думали разнимать нас.
– Если позволите, – сказал Дэниел, – я объясню, партнер Илия. Было установлено, что полное пресечение агрессивности в очень юном возрасте ведет к нежелательным последствиям. Поэтому некоторые игры, включая физические соревнования, разрешались и даже одобрялись – при условии, чтобы не было реального вреда. Роботы, ухаживающие за малышами, программировались так, чтобы они различали шансы и уровень вреда, который мог быть причинен. Я, например, в этом смысле запрограммирован неправильно и не гожусь для охраны малолетних, и Жискар тоже.
– Такое агрессивное поведение в юношестве останавливается? – спросил Бейли.
– Да, постепенно, когда уровень вреда может повыситься, и желательно развитие самоконтроля.
– К тому времени, – сказал Гремионис, – когда я поступал в высшую школу, я, как и все аврорцы, знал прекрасно, что соревнование покоится на сравнении мыслительных способностей и таланта…
– А физических состязаний никаких? – спросил Бейли.
– Они есть, но лишь те, что не включают умышленного физического контакта с намерением покалечить… Но со времени своей юности я никогда ни на кого не нападал, хотя у меня было к этому множество случаев, уверяю вас, но до этой минуты я всегда умел владеть собой. Правда, никто никогда не обвинял меня в… этом.
– В любом случае, – сказал Бейли, – ничего хорошего из нападения не получится, если рядом с каждым соперником стоит робот.
– Конечно. Тем более оснований для меня стыдиться, что я потерял самоконтроль. Надеюсь, вы не упомянете об этом в своем рапорте.
– Будьте уверены, я никому не скажу. Это не касается дела.
– Спасибо. Вы сказали, что интервью кончено?
– Думаю, да.
– В таком случае, вы скажете Глэдис, что я не при чем в деле Джандера?
Бейли заколебался.
– Я скажу ей, что это мое мнение.
– Прошу вас, скажите посильнее, чтобы она была полностью уверена в моей непричастности; особенно, если она была привязана к роботу из сексуальных побуждений. Я не могу вынести, если она подумает, что я… р… р… Она солярианка и может так подумать.
– Да, могла бы, – задумчиво сказал Бейли.
– Но видите ли, – быстро заговорил Гремионис, – я ничего не понимаю в роботах, и ни доктор Фастальф, ни доктор Василия, и никто другой ничего не говорили мне о том, как они работают. Я имею в виду – у меня не было никакой возможности разрушить Джандера.
Бейли, казалось, глубоко задумался, а затем сказал с явной неохотой:
– Я ничего не могу сделать, кроме как поверить вам. Я ничего не знаю. Возможно – я говорю это без намерения оскорбить – вы, или доктор Василия, или вы оба – лжете. Я слишком мало знаю о внутренней природе аврорского общества и легко могу оказаться в дураках. И все-таки я могу только поверить вам. Но я не могу сказать Глэдис больше того, что, по моему мнению, вы ни в чем не виноваты. Я могу сказать только «по моему мнению». Я уверен, что она найдет это достаточно сильным.
– Ну, тогда и я удовлетворюсь этим. Если это может помочь, я дам вам слово аврорского гражданина, что я невиновен.
Бейли чуть заметно улыбнулся.
– Я не стал бы сомневаться в вашем слове, но моя работа требует только объективных доказательств. – Он встал. – Не истолкуйте неправильно то, что я вам скажу, мистер Гремионис. Вы просите меня, чтобы я успокоил Глэдис, потому что вы хотите сохранить ее дружбу.
– Очень хочу, мистер Бейли.
– И вы намерены снова предложить себя ей.
Гремионис покраснел.
– Да.
– Могу ли я дать вам совет, сэр? Не делайте этого.
– Держите ваши советы при себе. Я не намерен следовать им.
– Я хочу сказать – не делайте этого по обычной официальной процедуре, а просто – Бейли опустил глаза, чувствуя непривычное смущение – обнимите и поцелуйте ее.
– НЕТ, – сказал Гремионис убежденно. – Ни одна аврорская женщина не потерпит такого. И мужчина тоже.
– Мистер Гремионис, не забывайте, что Глэдис солярианка, у них другие обычаи и традиции. На вашем месте я бы попробовал.
Бейли смотрел в пол, скрывая внезапную ярость. Кто ему Гремионис, чтобы давать ему такой совет? Зачем советовать другому сделать то, что он, Бейли, мечтал сделать сам?
Часть тринадцатаяАмадейро
52
Бейли снова вернулся к делу и сказал более низким, чем обычно баритоном:
– Мистер Гремионис, вы упоминали имя главы Роботехнического Института; не повторите ли вы мне его?
– Келдин Амадейро.
– Есть какая-нибудь возможность добраться до него отсюда?
– И да, и нет. Вы можете добраться до его секретаря или до его заместителя, но до него самого – вряд ли. Он, я слышал, неприветливый тип. Сам-то я, конечно, не знаком с ним. Я видел его, но никогда не разговаривал с ним.
– Значит, он не пользуется вами как дизайнером одежды или для личного ухода?
– Не знаю, пользуется ли он чьими-нибудь услугами, но по его виду похоже, что да.
– Я хотел бы попытаться добраться до него, несмотря на его репутацию неприветливого. Если у вас есть трехмерка, вы не будете возражать, если я ею воспользуюсь?