– Ты очень смущен?
– Не настолько, чтобы не мог слушать.
– Тогда я встретила Джандера и научилась им пользоваться. Он не был аврорским мужчиной. Его единственной целью было сделать мне приятное. Он давал и я брала, потому что я впервые познала секс, как его можно познать. Это ты понимаешь? Можешь представить себе, каково вдруг понять, что ты не помешанная, не извращенная, не испорченная, а просто женщина, имеющая удовлетворяющего секс-партнера?
– Представляю.
– И вот, через короткое время я все это потеряла. Я думала… это конец. Я была в отчаянии. За столетия своей жизни я никогда больше не буду иметь хороших сексуальных отношений. Не иметь их вообще с самого начала – очень плохо; но получить неожиданно и вдруг внезапно утратить навсегда – совсем нестерпимо. Теперь ты понимаешь, как важна была прошлая ночь.
– Но почему я, Глэдис? Почему не кто-нибудь другой?
– Нет, Илия, именно ты. Мы с Жискаром нашли тебя совсем беспомощного. Ты был в сознании, но не управлял своим телом. Тебя подняли и положили в кар. Я была здесь, когда тебя согрели, растерли, вымыли и обсушили. Роботы делали все это замечательно. Они заботились о тебе, но без настоящего чувства. А я смотрела и сочувствовала.
Бейли скрипнул зубами при мысли о своей публичной беспомощности. Тогда он радовался тому, что с ним делают, но сейчас чувствовал унижение, что его видели в таких условиях. А она продолжала:
– Я хотела бы сама все это сделать для тебя. Я злилась на роботов, что они сохраняют за собой право быть добрыми к тебе… и отдавать. И когда я подумала, как я сама делала бы это, во мне стало подниматься сексуальное возбуждение, чего не было со смерти Джандера. И тут мне пришло в голову, что в моем единственном удачном сексе я только получала. Джандер отдавал все, что я хотела, но никогда не брал. Он не был способен получать, потому что его единственной радостью было быть приятным мне. И мне и в голову не приходило отдавать, потому что я воспитывалась с роботами и знала, что они не могут брать.
И, пока я смотрела, я подумала, что знаю только половину секса, и мне страстно захотелось испытать и другую половину. А потом, когда ты ел горячий суп, ты, казалось, поправился, выглядел сильным. Ты был достаточно сильным, чтобы утешить меня, и из-за того, что я чувствовала к тебе, пока роботы о тебе заботились, я больше не боялась, что ты с Земли, и хотела быть в твоих объятиях. Но когда ты обнял меня, я ощутила потерю, потому что снова получала, а не отдавала. И ты сказал: «Простите, Глэдис, я должен сесть». О, Илия, это было самое чудесное из всего, что ты мог бы сказать мне.
Бейли покраснел.
– Это меня страшно расстроило – такое признание в слабости.
– Это было именно то, чего я хотела. Это вызвало во мне дикое желание. Я заставила тебя лечь в постель и пришла к тебе, и в первый раз в жизни я отдавала. Я ничего не брала. И чары Джандера исчезли. Я поняла, что его мне тоже не было достаточно. Нужно иметь возможность и получать, и отдавать. Илия, останься со мной.
Бейли покачал головой.
– Глэдис, даже если я разорву свое сердце пополам, это ничего не изменит. Я не могу остаться на Авроре. Я должен вернуться на Землю. А ты не можешь приехать ко мне.
– А если смогу?
– Зачем говорить глупости? Пусть бы ты и смогла приехать, я очень скоро стану ненужным тебе. Через двадцать, самое большее через тридцать лет я буду стариком, а возможно, уже умру, а ты целые столетия останешься такой же, как сейчас.
– Но я это и имею в виду, Илия. На Земле я подхвачу ваши инфекции и тоже скоро состарюсь.
– Зачем тебе это? Кроме того, старость – не инфекционная болезнь. Просто человек быстро слабеет и умирает. Глэдис, ты найдешь другого мужчину.
– Аврорца?
– Ты научишь его. Теперь, когда ты знаешь, как получать и отдавать, ты научишь его, как это делать.
– Разве они захотят учиться?
– Кто-то наверняка захочет. У тебя много времени впереди, ты найдешь того, кто захочет. Есть… – нет, подумал он, неразумно сейчас упоминать о Гремионисе, но, может быть, если он придет к ней менее вежливым и чуточку более решительным…
Она задумалась.
– Возможно ли это? О, Илия, ты помнишь все, что было ночью?
– Должен признаться, – грустно сказал он, – что кое-что, к сожалению, в тумане.
– Если бы ты помнил, ты не захотел бы оставить меня.
– Я вовсе не хочу оставлять тебя, Глэдис. Но я должен.
– А потом ты казался таким совершенно счастливым, таким спокойным. Я угнездилась на твоем плече и слушала, как бьется твое сердце сначала быстро, а потом все медленнее, а потом ты вдруг сел. Ты помнишь это?
Бейли вздрогнул, чуть отклонился и взглянул в ее глаза.
– Нет, не помню. Что ты имеешь в виду? Что я сделал?
– Я же говорю – ты вдруг сел.
– Да, а что еще? – Сердце его заколотилось. Три раза какая-то истина являлась ему, но в первые два раза полностью исчезла. А в третий раз с ним была Глэдис. У него была свидетельница.
– Больше, в сущности, ничего, – сказала она. – А в чем дело, Илия? Ты не обращал на меня внимания. Ты сказал: «Я поймал это». Ты говорил невнятно, глаза у тебя блуждали. Я даже немножко испугалась.
– Я сказал только это? О, дьявол, Глэдис, не сказал ли я что-нибудь еще?
Глэдис нахмурила брови.
– Но когда ты снова лег, я сказала: «Не бойся, Илия, ты теперь в безопасности». Я погладила тебя, и ты снова заснул… даже захрапел… Я никогда не слышала храпа раньше, но читала… – Эта мысль ее явно забавляла.
– Послушай, Глэдис, я сказал: «Я поймал это». Я сказал, что именно поймал?
– Нет. Не могу вспомнить. Постой, ты сказал очень тихо: «Он пришел первым».
– «Он пришел первым». Я так сказал?
– Да. Я подумала, что ты имеешь в виду Жискара, который нашел тебя раньше других роботов, и снова переживаешь те страхи, что охватили тебя в грозу. Потому я и сказала: «Не бойся, Илия, ты теперь в безопасности», и гладила тебя, пока ты не успокоился.
– «Он пришел первым». Теперь я не забуду. Глэдис, спасибо тебе за эту ночь. Спасибо за то, что ты рассказала мне сейчас.
– А разве есть что-то важное в твоих словах, что Жискар первым нашел тебя? Это же так и было, ты знаешь.
– Наверное, не то, Глэдис. Это нечто такое, чего я не знаю, но ухитрялся обнаружить только, когда мой мозг полностью расслаблен.
– Ну, и что это значит?
– Пока не знаю, но раз я так сказал, это должно что-то значить. В моем распоряжении примерно час, чтобы постичь это. – Он встал. – Теперь мне пора идти.
Он сделал несколько шагов к двери, но Глэдис бросилась к нему, протягивая руки.
– Подожди, Илия!
Бейли наклонился и поцеловал ее. Долгую минуту они стояли, обнявшись.
– Я еще увижу тебя, Илия?
– Не знаю, – печально сказал он. – Но я надеюсь.
И он пошел искать Дэниела и Жискара, чтобы сделать необходимые приготовления для грядущей конфронтации.
73
Уныние Бейли усилилось, пока он шел по длинной лужайке к дому Фастальфа. Роботы шли рядом, с двух сторон.
– Как зовут Председателя Совета, Дэниел?
– Не могу сказать. Когда о нем упоминали в моем присутствии, его всегда называли Председателем. И я обращался к нему «мистер Председатель».
Жискар сказал:
– Его имя Рутилен Гордер, сэр, но официально его так никогда не называют, а пользуются только титулом. Это создает впечатление непрерывности правительства. Люди, занимающее это положение, индивидуально имеют определенный срок, но «Председатель» существует всегда.
– А этому особо индивидуальному Председателю сколько лет?
– Он стар, сэр. Ему 331 год.
– В добром здравии?
– Противоположного не знаю, сэр.
– Есть какие-нибудь личные характеристики, могущие помочь мне в подготовке?
Жискар, казалось, был поставлен с тупик. Помолчав, он сказал:
– Трудно сказать, сэр. Он работает второй срок. Считается деятельным Председателем. Он много работает и получает результаты.
– Он вспыльчив или терпелив? Властный или отзывчивый?
– Вы сами должны судить о таких вещах, сэр.
– Партнер Илия, – сказал Дэниел, – Председатель выше предвзятости. Он справедлив и беспристрастен в решениях.
– Я уверен в этом, – пробормотал Бейли, – но решения абстрактны, как «Председатель», в то время как индивидуальные Председатели конкретны и могут иметь конкретные мозги. – Он покачал головой. Его собственный мозг имел сильную потребность в конкретизации. Три раза приходила мысль о чем-то и три раза исчезала; теперь он имел собственные комментарии на время прихода этой мысли, но и они пока не помогали.
«Он пришел первым».
Кто пришел первым? Куда?
Ответа у Бейли не было.
74
Фастальф ждал Бейли у двери своего дома. Позади него стоял робот. Бейли уставился отсутствующим взглядом на робота и с некоторым затруднением перевел взгляд на Фастальфа. Он думал о роботах, сам не зная, почему.
– Рад вас видеть снова, доктор Фастальф, – сказал он и протянул руку. После встречи с Глэдис он как-то забыл, что космониты неохотно идут на контакт с землянином.
Фастальф на мгновение замялся, но затем, как бы восторжествовав над осторожностью, слегка пожал протянутую ему руку и выпустил ее.
– Я еще больше рад видеть вас, мистер Бейли. Я страшно тревожился за вас вечером. Гроза была не очень сильной, но землянину она, наверное, казалась ужасной.
– Значит, вы знаете, что случилось?
– Дэниел и Жискар мне все рассказали. Я чувствовал бы себя лучше, если бы они пришли прямо сюда и принесли вас, но они рассудили, что от поврежденной машины до дома Глэдис ближе, и что ваши приказания были исключительно интенсивны и ставили безопасность Дэниела впереди вашей собственной. Они правильно поняли вас?
– Правильно. Я вынудил их оставить меня там.
– Разумно ли это? – Фастальф пропустил Бейли вперед и указал на кресло.