лько со скоростью сирен при акустических опытах. Звук «фррр…» повысился почти на целую октаву в гамме звуков. Однако постепенно интенсивность его ослабла из-за чрезмерной разреженности воздуха. Корабль стал подниматься совершенно вертикально подобно жаворонку, издающему в пространстве свой резкий крик.
— Хозяин!.. Хозяин!.. — повторял Фриколин. — Только бы это не сломалось!
Презрительная усмешка была ответом Робура.
Через несколько минут Альбатрос достиг высоты двух тысяч семисот метров, что раздвигало кругозор до семидесяти миль, а затем поднялся на четыре тысячи метров, как показывал барометр, упавший до четырехсот восьмидесяти миллиметров. По окончании этого испытания Альбатрос снова спустился. Уменьшение давления в высоких слоях атмосферы вызывает уменьшение кислорода в воздухе, а следовательно, и в крови, что бывает причиной серьезных несчастных случаев, от которых пострадало уже несколько воздухоплавателей. Робур не считал нужным подвергать свой экипаж такому риску.
Альбатрос опустился поэтому до той высоты, которую он, повидимому, предпочитал, и его поступательные винты снова завертелись с еще большей скоростью, увлекая корабль на юго-запад.
— Итак, господа, — сказал инженер, — если вас интересовали такие маневры и об этом именно вы спрашивали друг друга, то сейчас вы должны быть вполне удовлетворены.
И, перегнувшись через перила палубы, он замолчал, углубившись в созерцание того, что находилось в поле его зрения. Когда же он обернулся, то увидел председателя и секретаря Уэлдонского института прямо перед собой.
— Инженер Робур, — сказал дядюшка Прудэнт, тщетно стараясь сдерживать себя, — мы вовсе не задавали себе тех вопросов, какие вы нам приписываете, но вам мы хотели бы задать один вопрос, на который, надеемся, вы не откажетесь ответить!
— Говорите!
— По какому праву вы набросились на нас в Филадельфии, в Фермонтском парке? По какому праву заперли нас здесь? По какому праву увлекаете нас против нашей воли в это воздушное путешествие?
— А по какому праву, господа сторонники машин, «более легких, чем воздух», по какому праву вы меня оскорбляли, кричали на меня, так угрожали мне в вашем клубе, что остается удивляться, как я мог выбраться оттуда живым?
— Задавать новые вопросы не значит отвечать, — возразил Фил Эвэнс, — и я повторяю: по какому праву…
— Вы желаете это знать?
— Да, пожалуйста!
— По праву более сильного!
— Это цинично!
— Но это так!
— И в течение какого времени, гражданин инженер, — спросил дядюшка Прудэнт, который наконец не выдержал, — как долго вы намерены… этим правом пользоваться?
— Как можете вы, господа, — ответил ироническим тоном Робур, — задавать мне подобный вопрос, когда вам достаточно опустить глаза, чтобы наслаждаться невиданным зрелищем, единственным в мире?
Альбатрос в это время отражался в громадном водном зеркале озера Онтарио. Он как раз перелетал через страну, так поэтично воспетую Купером. Затем он продолжал свой путь вдоль южного берега этого колоссального бассейна, направляясь к знаменитой реке, которая переливает сюда воды озера Эри, разбивая их своими водопадами. Внезапно, в одно мгновение, величественный гул надвигавшейся бури долетел до слуха пассажиров Альбатроса. Атмосфера заметно охладилась, будто влажный туман внезапно проник в воздушные сферы.
Внизу в форме лошадиной подковы катилась громадная масса воды. Точно гигантский хрустальный поток, мчалась она среди тысячи радуг, которые создавало преломление солнечных лучей. Зрелище дивной красоты!
Над этими речными порогами узенький мостик, казавшийся туго натянутой проволокой, соединял один берег с другим. Немного ниже мелькнул висячий мост, по которому полз в эту минуту железнодорожный состав, направлявшийся с канадского берега на американский.
— Ниагарский водопад! — вскричал Фил Эвэнс.
Этот крик вырвался у него невольно, в то время как дядюшка Прудэнт употреблял все усилия, чтобы не восторгаться вслух этими чудесами. Минутой позже Альбатрос уже миновал реку, отделяющую Соединенные штаты от Канады, и летел над громадной территорией Северной Америки.
ГЛАВА VIII,из которой читатель увидит, что Робур решился ответить на предложенный ему важный вопрос
Дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс нашли в одной из кают в кормовой рубке две прекрасные походные кровати, белье и платье в достаточном количестве, так же как плащи и пледы. Ни один трансатлантический пароход не мог бы предоставить им большего комфорта. И если они не сразу заснули, то лишь потому, что им не хотелось спать — беспокойство и волнение гнали от них сон. Что ждало их впереди? Какие испытания? Чем могла закончиться вся эта история и чего, в сущности, добивался инженер Робур? Было о чем задуматься.
Что касается лакея Фриколина, то его поместили на носу корабля, в каюте, смежной с каютой главного повара Альбатроса. Такое соседство не могло ему не нравиться. Он любил быть среди «великих мира сего». Но когда в конце концов он заснул, то во сне видел только несчастные случаи страшных падений с высоты на землю, ужасные падения, которые сделали из его сна сплошной кошмар. Между тем ничто не могло быть более спокойным, чем путешествие в атмосфере, в которой к вечеру стихло всякое дуновение ветра.
На другой день, 14 июня, в пять часов дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс прогуливались по палубе корабля. С вечера здесь ничего не изменилось: на носу, как всегда, виднелась фигура вахтенного, на корме — фигура рулевого.
Но для чего нужен был здесь вахтенный? Разве можно было опасаться столкновения с каким-нибудь другим подобным же кораблем? Конечно, нет! Ведь Робур еще не нашел себе до сих пор подражателя. Что же касается встречи с каким-нибудь аэростатом, реющим в воздухе, то шанс на такую встречу был так мал, что с ним можно было не считаться. Во всяком случае, тем хуже было бы для аэростата, так как от его столкновения с Альбатросом произошло бы то же самое, что с глиняным горшком при столкновении с чугунным.
Но, в конце концов, могло ли случиться такое столкновение?
Да! Не исключалась возможность, что корабль мог потерпеть крушение, подобно судну в море, если бы какая-нибудь гора, которую он не смог бы обойти или перелететь, оказалась на его пути. Горные хребты являлись воздушными рифами, которых Альбатросу надо было избегать, подобно тому как морские суда избегают подводных рифов. Инженер дал указания, чтобы Альбатрос шел выше вершин горных цепей. А так как вскоре предстояло лететь над очень гористой местностью, то следовало быть настороже, если воздушный корабль несколько отклонится от намеченного пути.
Разглядывая страну, раскинувшуюся внизу, дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс заметили обширное озеро, к южной части которого приближался Альбатрос. Из этого они заключили, что за ночь они пролетели все озеро Эри. И так как корабль двигался теперь в западном направлении, то они должны были вскоре достигнуть границы озера Мичиган.
— В этом нельзя сомневаться, — сказал Фил Эвэнс. — Масса крыш там, на горизонте, — это Чикаго.
Он не ошибся. Это был именно тот город, в котором сходились семнадцать железнодорожных путей, город, названный Царицей Запада, обширнейший резервуар, в который вливается все, что производят штаты Индиана, Охайо, Висконсин и Миссури — словом, все провинции, образующие западную часть Соединенных штатов.
Дядюшка Прудэнт, вооруженный великолепным морским биноклем, который он нашел в своей рубке, без труда распознавал главнейшие здания города. В свою очередь, его коллега мог указать ему на церкви, общественные здания, многочисленные элеваторы и громаднейший отель Шермана, напоминавший собою колоссальную игральную кость с очками в виде многих сотен окон, расположенных на всех его фасадах.
— Так как это Чикаго, — сказал дядюшка Прудэнт, — то, значит, нас отнесло немного более к западу, чем было надо, чтобы вернуться к пункту, с которого мы начали свое воздушное путешествие.
Действительно, Альбатрос все продолжал удаляться по прямой линии от столицы Пенсильвании.
Но если бы дядюшка Прудэнт захотел убедить Робура в необходимости направить путь на восток, он не мог бы этого сделать в данную минуту. Инженер, повидимому, не торопился покинуть свою каюту, оттого ли, что он был очень занят, а может быть, просто потому, что он еще не проснулся. Поэтому коллегам пришлось отправиться завтракать, не повидав его.
Скорость хода Альбатроса с вечера не изменилась. Ветер дул с востока, и потому скорость никого не стесняла. Так как термометр спускается в среднем только на один градус при подъеме в сто семьдесят метров, то температура на высоте была вполне переносимая. Вот почему, ожидая появления инженера, дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс могли спокойно прогуливаться «под сенью», если можно так выразиться, винтов, вращавшихся с такой быстротой, что их мелькавшие лопасти сливались в прозрачные диски.
Штат Иллинойс был, таким образом, пройден до самой своей северной части менее чем в два с половиной часа. Лететь надо было над «Отцом вод» — над рекой Миссисипи, по которой ходили двухпалубные пароходы; с высоты они казались маленькими лодками. А вслед за тем Альбатрос направил свой полет через штат Айова, главный город которого, тоже Айова, был виден уже с одиннадцати часов утра.
Несколько невысоких горных цепей, вернее — холмов, извивалось по территории этого штата в направлении с юга на северо-запад. Их незначительная высота не требовала большого подъема корабля; к тому же эти холмы, или «блеффы», вскоре сделались еще более низкими и перешли в равнину штата Айова, протянувшуюся по всей западной части этого штата и захватившую часть территории штата Небраска. Эти обширнейшие прерии раскинулись вплоть до самых Скалистых гор. Там и сям виднелись многочисленные небольшие реки, притоки реки Миссури. По берегам их пестрели города и селения, встречавшиеся, однако, все реже, по мере того как