Альбатрос ускорял свой полет над землями далекого Запада.
В этот день не произошло ничего особенного.
Дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс были предоставлены самим себе. Они едва заметили Фриколина, лежавшего на носу Альбатроса. Негр закрывал глаза, чтобы ничего не видеть. А между тем он не был подвержен головокружениям, как можно было думать. K тому же при отсутствии постоянных ориентировочных пунктов головокружение не могло бы и проявиться, как бывает при наблюдениях с крыш высоких зданий.
Вас не затягивает бездна, когда вы находитесь в корзине воздушного шара или на палубе воздушного корабля, так как здесь вы видите под ногами не бездну, а линию горизонта, которая поднимается выше ваших глаз и окружает вас со всех сторон.
В два часа Альбатрос пролетел над городом Омахой, на границе штата Небраска, представляющим собой центральный пункт Трансокеанского железнодорожного пути, длиной в тысячу пятьсот лье, между Нью-Йорком и Сан-Франциско. На момент показались желтоватые воды реки Миссури, а потом и город с его деревянными и кирпичными домами, расположенный в самом центре этого богатого бассейна, подобно пряжке на том железном поясе, который стягивает Северную Америку в ее талии. В то время как пассажиры Альбатроса разглядывали во всех подробностях эту местность, жители Омахи не могли не заметить над собой удивительный воздушный корабль. Но и их изумление при виде Альбатроса в воздухе не могло превзойти удивления председателя и секретаря Уэлдонского института, когда они оказались так неожиданно его пассажирами.
Во всяком случае, это был факт, который газеты США не могли обойти молчанием. Только в нем можно было найти объяснение удивительному явлению, которым с некоторых пор интересовался весь мир.
Час спустя Омаха осталась позади. Скоро стало ясно, что корабль уклоняется в восточном направлении, отходя все больше от реки Плэтт, по долине которой проложен Тихоокеанский железнодорожный путь через прерию. Это не могло, конечно, обрадовать дядюшку Прудэнта и Фил Эвэнса.
— Так, значит, эта бессмысленная идея отвезти нас к антиподам выполняется всерьез? — спросил один.
— И против нашего желания, — прибавил другой.
— Но пусть этот Робур будет осторожным! Я не из тех, кто позволит ему распоряжаться нами!
— Так же, как и я, разумеется, — сказал Фил Эвэнс. — Но только послушайте меня, дядюшка Прудэнт, старайтесь себя сдерживать.
— Мне сдерживаться?!.
— Да, сохраните свой гнев для более подходящего момента.
Около пяти часов, перелетев через Черные горы, покрытые елями и кедрами, Альбатрос летел над той территорией, которая правильно названа Бесплодными землями штата Небраска. Эти земли представляют собой сплошной хаос холмов и обломков каких-то гор цвета охры. Как будто кто-то бросил эти горы с большой высоты и при падении они разбились на куски. Видимые издали горные глыбы принимали самые фантастические формы. Там и сям среди громадных масс осколков чудились развалины средневековых городов с крепостями, башнями и замками. В действительности же эти бесплодные земли представляли собой только одно колоссальное кладбище, где массами белеют останки толстокожих и черепахоподобных животных и даже, как говорят, кости ископаемых людей, принесенные сюда во время какой-то стихийной катастрофы первых веков, неизвестной до сих пор.
К вечеру весь бассейн реки Плэтт остался позади. Теперь равнина тянулась до самых крайних границ горизонта, очень приподнятого благодаря высоте, на которой находился Альбатрос.
В течение ночи больше не было слышно ни резких гудков паровозов, ни глухих свистков речных пароходов, нарушавших тишину небесного свода, усыпанного звездами. Только продолжительное мычание изредка доносилось до корабля, шедшего теперь ближе к земле. То были голоса бизонов, бродивших многочисленными стадами по равнине в поисках воды и пастбищ. Когда же они умолкали, то волнение высокой травы под их ногами производило глухой шум, похожий на шум надвигавшегося наводнения. Он резко отличался от не умолкавшего ни на минуту дрожащего гула винтов корабля.
По временам слышался то вой волка, лисицы или дикой кошки, то вой койотов[30], названных так за их громкий, резкий лай.
В чистом воздухе ночи чувствовались порой запахи мяты, шалфея и полыни, смешанные c сильным ароматом хвойных деревьев. Наконец, чтобы отметить все звуки, доходившие с земли, скажем об одном страшном до жути звуке, который на этот раз не был лаем койотов. То был крик краснокожего, который ни один переселенец не мог бы спутать с криком диких зверей.
На следующий день, 15 июня, около пяти часов утра Фил Эвэнс вышел из своей каюты. Может быть, сегодня ему удастся наконец повидать инженера Робура?
Желая узнать, почему тот не появлялся накануне, он обратился к его главному помощнику Тому Тернеру. Том Тернер, родом англичанин, был человек лет сорока пяти, широкий в плечах, коренастый, с железным телосложением и с громадной головой, характерной для всех портретов Гогарта, на которых художник точно воспроизводил все некрасивые Мерты саксонской расы. Желающие проверить могут взглянуть на четвертую гравюру в книге Harlots Progress, они найдут там голову Тома Тернера, посаженную на плечи тюремного сторожа, и, вероятно, Согласятся, что эта физиономия не внушает большого доверия.
— А что, сегодня мы увидим наконец инженера Робура? — спросил Фил Эвэнс.
— Не знаю, — ответил Том Тернер.
— Излишне спрашивать, вышел ли он куда-нибудь?
— Может быть.
— А когда он вернется?
— Повидимому, когда окончит свои дела.
С этими словами Том Тернер вернулся в свою рубку.
Пришлось удовольствоваться этим ответом, мало успокоительным. Показания компаса говорили, что они продолжали итти в северо-западном направлении.
Какой контраст между чахлой растительностью Бесплодных земель, покинутых Альбатросом с наступлением ночи, и тем пейзажем, который постепенно раскрывался внизу!
Пролетев после Омахи около тысячи километров, корабль находился теперь над страной, которую Фил Эвэнс не мог узнать по той простой причине, что он никогда там не бывал. Несколько фортов, построенных с целью задержать вторжение индейцев, виднелось на вершинах холмов, — фортов, построенных не из камня, а из деревянных досок. Мало селений и очень мало жителей во всей этой местности, так не похожей на золотоносные территории Колорадо, находившиеся несколькими градусами южнее.
Вдали начинал вырисовываться, пока еще очень неясно, ряд горных вершин, края которых в лучах восходящего солнца казались золотисто-огненными.
То были Скалистые горы. Вставая в это утро, дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс были охвачены ощущением резкого холода. Но это понижение температуры не было вызвано переменой погоды, так как солнце светило необыкновенно ярко.
— Должно быть, Альбатрос поднялся еще выше, — сказал Фил Эвэнс.
Действительно, барометр, повешенный на наружной стороне двери центральной рубки, упал до пятисот сорока миллиметров, что указывало на высоту приблизительно в три тысячи метров. Такая высота была необходима во избежание возможных неприятностей вследствие рельефа земной поверхности.
К тому же часом раньше Альбатросу пришлось пролететь над высотой в четыре тысячи метров, судя по тому, что позади виднелись горы, покрытые вечными снегами.
Что это была за страна, ни дядюшка Прудэнт, ни его спутник узнать не могли. За ночь Альбатрос мог несколько раз менять свой курс, уклоняясь то к северу, то к югу, двигаясь с исключительной скоростью, и это могло спутать все их соображения.
Тем не менее, обсудив различные предположения, более или менее вероятные, они остановились на следующем: эта территория, окруженная цепью гор, должна была быть той самой, которая актом, имевшим место в марте 1872 года, была объявлена Национальным парком Соединенных штатов.
Эта удивительная местность действительно была достойна названия парка — парка с горами вместо холмов, с озерами вместо прудов, с реками вместо ручьев, с горными цирками вместо садовых лабиринтов и с гейзерами изумительной мощности вместо фонтанов.
Спустя несколько минут Альбатрос уже летел над рекой Иэллоустон, оставив вправо горную вершину Стэвенсон, и вскоре был над громадным озером, носящим название этой же реки.
Какое разнообразие в изгибах берегов этого бассейна! Пляжи его, усыпанные осколками вулканического стекла и мелкими кристаллами, отражают солнце тысячами своих крохотных граней. Как капризно расположены острова на поверхности его вод и какую лазурь отражает это гигантское зеркало! А вокруг озера, одного из самых высоких на земном шаре, какая масса всякого рода пернатых: пеликанов, лебедей, чаек, гусей и северных красных утокнырков! В некоторых местах берега этого озера, очень крутые, покрыты сплошной зеленью деревьев — елей и лиственниц, у подножья круч клубятся бесчисленные облака. То пары воды, вырывающиеся из-под почвы, как из колоссального резервуара, в котором вода находится в состоянии постоянного кипения благодаря действию подземных огней.
Для повара был случай сделать большой запас форелей — единственной рыбы, которая во множестве водится в Иэллоустонском озере. Но Альбатрос продолжал оставаться на высоте, исключавшей возможность заниматься рыбной ловлей, которая, без сомнения, была бы изумительно богатой.
Через три четверти часа озеро осталось позади, и Альбатрос летел над местностью, изобилующей теми гейзерами, которые соперничают с самыми великолепными гейзерами Исландии.
Облокотившись на перила палубы, дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс любовались водяными фонтанами, устремлявшимися ввысь как бы для того, чтобы снабдить корабль водой. Среди этих гейзеров интересны Веер, струи которого устремляются вверх правильными сверкающими полосами, Крепкий замок, Верный старик с радужной короной на конце своих струй и, наконец,