— Мастер Тапаж, — проговорило это несчастное существо, бросая на работавшие винты безнадежные взгляды, — мастер Тапаж…
— К твоим услугам, Фриколин!
— Скажите, это… иногда… разбивается?
— Нет. Но кончится тем, что разобьется.
— Но почему? Почему?
— Потому что «все проходит, все приедается, все разбивается», как говорят на моей родине.
— Да ведь там, внизу, море!
— В случае падения лучше падать в море.
— Но ведь тогда утонешь!
— Утонешь, но не ра-зо-бьешь-ся вдре-без-ги! — ответил Франсуа Тапаж, произнося раздельно каждый слог.
Весь день 16 июня корабль летел с умеренной скоростью. Казалось, он почти касался поверхности океана, такого спокойного, насыщенного солнцем. Высота над уровнем моря составляла лишь около сотни футов.
Дядюшка Прудэнт и его компаньон предпочли остаться в своей рубке, чтобы не встречаться с Робуром, прогуливавшимся по платформе то в одиночестве, то с Томом Тернером. Работала только одна половина подъемных винтов. Этого было достаточно, чтобы поддерживать корабль в нижних зонах атмосферы. Персонал Альбатроса мог бы доставить себе удовольствие, занявшись рыбной ловлей для разнообразия в своем столе, если бы тихоокеанские воды изобиловали рыбой. Но на поверхности океана виднелось только несколько китов из породы желтобрюхих, размеры которых достигают двадцати пяти метров.
Это самые страшные китообразные звери северных морей. Профессиональные китоловы не решаются нападать на них, потому что они обладают исключительной силой. Тем не менее с помощью гарпунов или гарпунных ружей, которых было много на борту Альбатроса, эта ловля могла бы оказаться безопасной.
Но к чему такое ненужное избиение? Вероятно, для того, чтобы показать двум членам Уэлдонского института все маневры, на которые способен корабль, Робур захотел устроить охоту на одного из этих чудовищ. Услыхав крики: «Кит! Кит!», дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс вышли из своей каюты. Может быть, неподалеку окажется какое-нибудь китобойное судно? В таком случае для избавления из своей летной тюрьмы оба они способны были броситься в море, рассчитывая на счастливую случайность быть подобранными какой-нибудь лодкой.
Весь экипаж Альбатроса был уже на палубе. Все ждали.
— Итак, попробуем, мистер Робур? — спросил старший мастер Тернер.
— Да, Том, — ответил инженер.
В машинных рубках механик и его двое помощников были на своих местах, готовые выполнить по сигналам все приказания. Альбатрос не замедлил спуститься ниже и остановиться в пятидесяти футах над уровнем воды.
Вдали, в открытом море, не было видно ни единого судна и ни клочка земли, до которых председатель и секретарь Уэлдонского института могли бы доплыть, допуская, что Робур ничего не предпримет, чтобы вернуть их на борт корабля.
Несколько фонтанов воды, выброшенной сквозь дыхательные отверстия, указали местонахождение китов, поднявшихся на поверхность моря, чтобы набрать воздуху в свои легкие.
Том Тернер с одним из своих товарищей находился на носу корабля. Тут же лежал гарпун с гранатой калифорнийского производства, которые бросают при помощи особого ружья. Этот метательный снаряд представляет собой металлический цилиндр с гранатой, насаженный на стержень с зазубренным концом. На капитанском мостике стоял Робур и давал указания правой рукой механикам, левой — рулевому, жестами объясняя, что им делать. Он был полным властелином корабля. Трудно себе представить, с какой быстротой и точностью корабль выполнял все его приказания. Казалось, что это живое существо, душа которого Робур.
— Кит! Кит! — закричал снова Том Тернер.
Действительно, в эту минуту спина одного из китов появилась на расстоянии около восьмисот метров от Альбатроса. Альбатрос тотчас же устремился к нему сверху и остановился, когда был всего лишь в шестидесяти футах от кита.
Том Тернер приложил к плечу свое ружье, лежавшее на вилообразной подставке. Раздался выстрел, и снаряд, увлекая за собой длинную веревку, конец которой был привязан к палубе, попал в туловище кита. Граната, наполненная взрывчатым веществом, взорвалась и выбросила небольшой гарпун с двумя зазубринами, которые вонзились в тело животного.
— Внимание! — закричал Тернер.
Дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс, как ни дурно они были настроены, все же не могли не заинтересоваться этим зрелищем.
Кит, тяжело раненный, ударил по поверхности океана хвостом с такой силой, что водяные струи и брызги достигли носа корабля. Потом он нырнул на большую глубину. В это время с корабля травили канат, предварительно смоченный в воде, чтобы он не загорелся при трении.
Когда кит снова поднялся на поверхность моря, он стремительно понесся к северу, увлекая за собой Альбатрос, как на буксире. Впрочем, все поступательные винты были на это время остановлены. Решили предоставить полную свободу действий животному. Том Тернер должен был перерезать канат, в случае если бы кит снова нырнул и дальнейшая буксировка сделалась бы слишком опасной.
В течение получаса кит тащил за собой Альбатрос, но чувствовалось, что силы начинали ему изменять.
Тогда, по знаку Робура, помощники главного механика дали машине задний ход. Винты начали оказывать киту некоторое сопротивление, заставляя его таким образом постепенно приближаться к кораблю. Вскоре Альбатрос оказался в двадцати пяти футах над китом.
Хвост животного продолжал ударять с невероятной силой по поверхности воды, а когда кит переворачивался со спины на живот, то производил в море сильное волнение. Внезапно он привстал, если можно так выразиться, и нырнул в воду с такой быстротой, что Том Тернер едва успел ослабить канат.
В одну минуту корабль был притянут к самой воде. В том месте, где кит исчез, образовался целый водоворот, и масса воды перекатилась через палубу Альбатроса, как это случается на морском судне, когда оно несется против ветра и волн.
К счастью, одним ударом топора Том Тернер перерубил канат, и Альбатрос, освобожденный от буксировки, поднялся силой своих винтов в воздух на двести метров. Все эти маневры с кораблем Робур производил в полном спокойствии, не теряя ни на секунду своего хладнокровия.
Спустя несколько минут кит появился на поверхности воды, на этот раз уже мертвый. Со всех сторон к нему слетались морские птицы. Они так вопили, что могли оглушить целый конгресс!
Альбатрос, которому нечего было делать с тушей, продолжал свой путь, двигаясь к западу. На следующий день, 17 июня, в шесть часов утра на горизонте показалась земля. Это были полуостров Аляска и длинная гряда Алеутских островов.
Расстояние в две тысячи километров от Берингова моря, начиная с первых Алеутских островов и до крайнего пункта Камчатки, было пройдено в двадцать четыре часа. Привести в исполнение свой план бегства дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс уже не могли. Ни о каком успешном побеге не могло быть и речи ни на этих пустынных побережьях азиатских окраин, ни на берегах Охотского моря. Повидимому, Альбатрос направлялся в Японию или Китай. Пленники не оставляли своей мысли о побеге, если бы только была возможность довериться китайцам или японцам при остановке корабля.
Не сделает ли Альбатрос эту остановку?
Он не был похож ни на птицу, которая в конце концов устает после чересчур длинного перелета, ни на аэростат, после неизбежной утечки своего газа вынужденный спускаться. Провизии на борту хватило бы еще на много недель, а прочная конструкция корабля и всех его частей не знала износа.
18 июня днем Альбатрос миновал полуостров Камчатку, на котором с трудом можно было различить Петропавловск и Ключевскую сопку, а потом и Охотское море.
Утром 19 июня Альбатрос достиг Лаперузова пролива, между северной частью Японии и островом Сахалином, со стороны той узкой части пролива, в которую вливается громадная сибирская река Амур.
Вскоре поднялся очень густой туман, из которого Альбатрос вышел, поднявшись в более высокую зону. Однако туман не затруднял ему путь. Здесь не было ни высоких сооружений, на которые он мог бы наткнуться, ни гор, о которые он мог бы разбиться. Местность была довольно ровная. Но сырой туман был очень неприятен, потому что проникал во все уголки корабля. Поэтому пришлось подняться выше слоя тумана, имевшего толщину от трехсот до четырехсот метров. Подъемные винты завертелись с большей скоростью, и, выйдя из тумана, Альбатрос очутился на просторе, залитом солнцем.
В таких условиях дядюшке Прудэнту и Фил Эвэнсу было трудновато привести в исполнение план побега, даже если бы им и удалось покинуть корабль.
В этот день Робур, проходя мимо своих пленников, остановился и сказал им с таким видом, будто не придавал своим словам никакого значения:
— Господа, парусные суда или пароходы, затерявшиеся в туманах и ищущие выхода, всегда испытывают большие затруднения. Они могут двигаться, лишь подавая сигналы свистком или рожком. Им приходится замедлять свой ход, и, несмотря на все предосторожности, всякую минуту можно ожидать столкновения с каким-нибудь другим судном. Альбатросу же совершенно чужды такие опасения и страхи. Какое ему дело до всех этих туманов, раз он может в любой момент от них избавиться? Ему принадлежит неизмеримое пространство, все пространство!
Сказав это, Робур спокойно продолжал свою прогулку, не ожидая ответа, которого он и не требовал. Дым его трубки терялся в лазурной глубине.
— Дядюшка Прудэнт, — Сказал Фил Эвэнс, — повидимому, этому удивительному Альбатросу ничто никогда не может угрожать!
— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил председатель Уэлдонского института.
Туман окутывал корабль три дня—18-го, 19-го и 20 июня — с крайне неприятным упорством. Нужно было снова подняться, чтобы избежать японской горы Фузияма. Но как только туманная завеса прорвалась, пассажиры Альбатроса увидели громадный город с дворцами и виллами, с садами и парками.