Положение дел не могло не волновать Робура. Не задержится ли его возвращение на остров Чэтэм? Вот почему он решил спуститься в более низкую зону, надеясь встретить там слабые воздушные течения, пока не закончится ремонт винтов. Но сумеет ли Альбатрос продержаться до того момента, когда он сделается достаточно сильным, чтобы бороться с ветром?
Когда Альбатрос был всего в нескольких футах от поверхности моря, он остановился. К несчастью, Робур вскоре убедился, что ветер в нижней зоне был еще более сильный и корабль уносился с еще большей скоростью. Он рисковал, таким образом, быть отнесенным очень далеко на северо-восток, что, конечно, задержало бы возвращение Робура на остров Чэтэм.
После многих попыток убедившись, что все же выгоднее оставаться в более высоких воздушных зонах, где атмосфера более уравновешена, Робур поднял Альбатрос примерно на три тысячи метров. Если он и не оставался там без движения относительно земли), его относило не так быстро. Инженер мог надеяться, что с наступлением дня, находясь на такой высоте, он сможет увидеть остров, расположение которого было отмечено на карте с большой точностью.
Робур отнюдь не беспокоился о том, встретят ли беглецы хороший прием у туземцев, если остров окажется обитаемым.
— С острова Икс им никак не убежать! — сказал Робур.
К часу ночи поступательный винт был отремонтирован. Оставалось только установить его на место, что требовало не менее часа работы. После этого Альбатрос полетит к юго-востоку, а команда займется ремонтом заднего винта.
Тем временем в каюте, покинутой пленниками, фитиль продолжал гореть. Он сгорел уже на целую треть, и огонь все приближался к динамитному патрону.
Будучи искусным механиком, Робур сам принимал участие в ремонте. Он торопил своих людей, следил, чтобы ничто не было упущено, чтобы все делалось наиболее тщательно. Положение требовало, чтобы он оставался полным хозяином своего корабля. Если ему не удастся поймать беглецов, то они, конечно, вернутся на родину. Тогда начнутся розыски, найдут и остров Икс, и кончится та жизнь, которую создали себе люди Альбатроса, ни с чем не сравнимая жизнь, возвышенная, сверхчеловеческая!..
Часы показывали четверть второго. Том Тернер подошел к инженеру.
— Мистер Робур, — сказал он, — мне кажется, что ветер начинает немножко спадать, с изменением, однако, на запад.
— А как барометр? — спросил Робур, внимательно осматривая небо.
— Без перемен, — ответил старший мастер. — Но мне кажется, что под Альбатросом собираются тучи.
— Это правда, Том Тернер, и вполне возможно, что внизу пойдет дождь. Но пока мы остаемся над зоной дождя, для нас это безразлично. Ничто не потревожит нашей работы.
— Если пойдет дождь, — продолжал Том Тернер, — то, должно быть, мелкий. По крайней мере, форма туч говорит за это, и, вероятно, внизу ветер совсем прекратился.
— Верно, Том! — ответил Робур. — И все же, мне кажется, будет лучше пока не спускаться. Закончим ремонт и тогда будем маневрировать, как нам будет удобнее. Все дело в этом.
В начале третьего часа первая часть работы была закончена. Передний винт был установлен на место. Собственная скорость Альбатроса стала понемногу увеличиваться. Изменив направление к юго-западу, он со средней скоростью пошел к острову Чэтэм.
— Том, — сказал Робур, — вот уже приблизительно два с половиной часа, как мы взяли новый курс. Ветер не переменился, насколько я мог в этом убедиться, наблюдая за компасом. Я считаю, что самое большее через час мы долетим до острова Чэтэм.
— Я того же мнения, — ответил старший механик. — Мы делаем теперь двенадцать метров в секунду. Между тремя и четырьмя часами утра Альбатрос вернется туда, откуда улетел.
— Эго было бы самое лучшее, Том, — ответил инженер. — Для нас было бы выгоднее явиться туда сегодня ночью, чтобы спуститься никем не замеченными. Беглецы, полагая, что мы далеко на севере, не станут прятаться так тщательно. Когда Альбатрос подойдет к самой земле, мы попытаемся укрыть его за высокими скалами. А потом, если бы даже нам пришлось провести несколько дней на Чэтэме…
— Мы их проведем там, мистер Робур, и если бы нам пришлось бороться с целой армией туземцев…
— Мы будем бороться, Том! Мы будем драться за наш Альбатрос!
Инженер повернулся к своим помощникам, которые ждали новых приказаний.
— Друзья мои, — сказал он им, — время для отдыха еще не настало. Нужно работать до утра.
Все выразили полную готовность.
В заднем винте надо было сделать те же исправления, что и в переднем. Чтобы облегчить переноску снятого винта, решили остановить на несколько минут корабль и даже дать ему обратный ход. По приказанию Робура, помощник механика дал машине задний ход, изменив для этого направление вращения переднего винта, и корабль начал медленно пятиться.
Все собирались уже перейти на корму, когда Том Тернер почувствовал какой-то странный запах.
То был запах горевшего фитиля из каюты беглецов.
— Что такое?! — воскликнул старший мастер.
— В чем дело? — спросил Робур.
— Разве вы не чувствуете? Такой запах, будто горит порох!
— Действительно, Том!
— Запах идет из задней рубки.
— Да, из самой каюты…
— Неужели же эти негодяи подожгли?..
— О, если бы только подожгли! — воскликнул Робур. — Ломай дверь, Том! Ломай дверь!
Но не успел старший помощник сделать шага по направлению к корме, как сильный взрыв потряс Альбатрос. Деревянные части рубок полетели в воздух, все фонари потухли, и водворилась полная тьма.
Большинство подъемных винтов, поломанных или вывернутых, было в бездействии, и лишь некоторые из них на носу корабля продолжали вертеться. Внезапно корпус корабля переломился несколько позади передней рубки. Аккумуляторы, еще продолжавшие приводить во вращение передний винт, и задняя часть палубы рухнули в пространство. Почти одновременно остановились все подъемные винты, и Альбатрос полетел в бездну.
Восемь человек, цеплявшихся за обломки корабля, падали с высоты трех тысяч метров. Они падали особенно стремительно потому, что передний поступательный винт, вал которого занял при падении вертикальное положение, продолжал вращаться.
И вот в этот критический момент Робур проявил находчивость, свидетельствующую лишний раз о его исключительном хладнокровии. Он ползком добрался до рубки, уже превращенной в обломки, схватил рычаг и изменил направление вращения винта, превратив его из поступательного в возвратное.
Страшное падение было этим немного задержано. По крайней мере, части корабля летели вниз не с той все возраставшей скоростью, какая свойственна падающим телам, предоставленным действию лишь силы собственной тяжести.
И хотя это не избавляло от гибели находящихся на Альбатросе, так как они падали в море, смерть не угрожала им в воздухе от удушья вследствие быстроты падения.
Через полторы минуты, самое большее, после взрыва все, что осталось от Альбатроса, исчезло в волнах.
ГЛАВА XVII,в которой возвращаются на два месяца назад и делают прыжок на девять месяцев вперед
За несколько недель перед тем, 13 июня, на следующий же день после заседания, в котором Уэлдонский институт допустил столь бурные споры, во всех слоях филадельфийского населения, как черного, так и белого, наблюдалось неописуемое волнение.
С самого утра все говорили исключительно о неожиданном скандальном инциденте, произошедшем накануне. Какой-то пролаза, назвавший себя инженером и претендовавший на совершенно неправдоподобное имя Робура, Робура-завоевателя, личность неизвестного происхождения, неизвестной национальности, неожиданно явился в зал заседания, оскорбил всех сторонников воздухоплавания на судах, более легких, чем воздух, и осмеял всех воздухоплавателей, наговорив чудеса про машины, тяжелее воздуха; он поднял целую бурю свистков, негодующих криков и вызвал ряд угроз по своему адресу, не замедлив наградить угрозами и своих противников. Наконец, покинув трибуну, он исчез при громе револьверных выстрелов и, несмотря на все поиски, пропал: никто не слыхал о нем ничего больше.
Конечно, такой скандал должен был развязать языки, воспламенить воображение всех не только в Филадельфии и в тридцати шести других штатах США, но и в Старом Свете. Это волнение усилилось еще больше, когда вечером 13 июня стало известно, что председатель и секретарь Уэлдонского института не вернулись после собрания к себе домой.
Исчезли в безвестности не только эти влиятельные лица штата Пенсильвании, но и слуга Фриколин. Его нигде не могли найти, как и его хозяина. Нет, никогда никакой негр не заставлял говорить так много о себе! Фриколину предстояло занять видное положение как среди своих коллег, филадельфийских слуг, так и среди тех оригиналов, чудачества которых нередко создают им завидную известность в прекрасной Америке.
Следующий день не принес ничего нового. Ни коллеги, ни Фриколин не нашлись. Серьезное беспокойство! Возрастающие волнения! Многочисленные толпы перед почтово-телеграфными учреждениями, жаждущие узнать, нет ли каких-нибудь новостей!
Между тем обоих коллег видели выходившими из Уэлдонского института и громко разговаривавшими. Потом видели, как они вместе с ожидавшим их Фриколином направились вниз, сначала по Уолнот-стрит, а потом повернули к Фермонт-парку.
Джем Сип, вегетарианец, пожал даже правую руку председателя, проговорив: «До завтра!»
А Вильям Форбс, фабрикант сахара из тряпья, пожал дружески руку Фил Эвэнсу, два раза сказавшему: «До свиданья! До свиданья!» Мисс Долл и мисс Мэт Форбс, связанные с дядюшкой Прудэнтом самой чистой дружбой, не могли притти в себя от изумления, узнав о его исчезновении. Желая получить новости о пропавших, они болтали больше обыкновенного.
Прошли три, четыре, пять и шесть дней, потом неделя, потом две недели…
Не было никаких указаний, которые могли бы направить на след пропавших без вести. Самые тщательные розыски велись во всем квартале, на всех улицах вблизи гавани и, наконец, в самом парке, под густыми кущами деревьев в глубине рощи. Нигде ничего!