Полина пользовалась случаем и продолжала стоять рядом со мной.
Что касается меня, я просто ждал, когда они уедут, чтобы отправиться медитировать.
Хотя, общество Полины было мне приятно, чего уж там!
Наконец, Егор Каземирович приоткрыл дверь, и сразу же в комнату влетел снежный заряд — буран разыгрался не на шутку.
— Может всё-таки останетесь? — спросил я, беспокоясь, что гости хоть и незваные, но всё-таки люди и могут тупо замёрзнуть или попасть в беду.
Но Фома Сергеич категорически заявил:
— Спасибо большое, Владимир Дмитриевич! Но мы и так у вас загостились! Поедем! Спасибо за всё!
И они вышли.
Полина быстренько обулась и накинула меховое манто.
Дождавшись, когда Полина оденется, я направился провожать.
В дверях Полина задержалась и шепнула мне:
— Приезжай завтра, погуляем?
И я не нашёл ничего лучше, как ответить:
— Хорошо.
Глава 28
Когда гости уехали, я вернулся в дом.
В доме теперь было как-то пусто. Даже странно. Хотя я в принципе был не против. Всё-таки Фома Сергеич очень шумный, что утомляет.
Я походил по гостиной, заглянул в столовую. И увидев Прасковью, попросил её сделать мне кофе.
Можно было сразу идти медитировать, но мне хотелось сначала переговорить с моим управляющим. Ведь это благодаря ему я принял приглашение Фомы Сергеича, когда тот приехал в первый раз. И там, в поместье у Фомы Сергеича меня оставил тоже Егор Каземирович. Вот мне и хотелось узнать, какова его роль в этом деле.
Ну и про приставов расспросить тоже хотелось. Кто они такие, что появились в лесу в нужный момент, как узнали, что охотники забрели на чужую территорию, как узнали, что я согласился не предъявлять претензий и много ещё других нюансов накопилось. В общем, есть о чём расспросить.
Наконец Егор Каземирович вошёл. Потопал, отряхивая снег с обуви, разделся и тоже прошёл в гостиную.
Он не присутствовал при нашем договоре с гостями и поэтому не знал, о чём мы договорились, так что формальный повод для разговора у меня был.
Увидев управляющего, я пригласил его:
— Садитесь, Егор Каземирович, разговор есть.
Егор Каземирович крикнул Прасковье, чтобы она принесла кофе и ему, и сел в кресло.
— Слушаю, Владимир Дмитриевич!
— У нас тут скоро денег прибавится… — и я назвал сумму.
Глаза Егора Каземировича округлились. Было видно, что он искренне удивлён. Однако вопросов задавать не стал. Видимо здраво рассудил, что раз я заговорил о деньгах, то сейчас сам и объясню всё.
Выждав немного, я сказал:
— Фома Сергеич с Петром Ильичом заплатят.
— За что? — не выдержал и поинтересовался управляющий.
— Это откупные.
— Откупные?! — ещё больше удивился Егор Каземирович. — Похоже, я что-то сильно пропустил!
Реакция Егора Каземировича была искренней, и мои подозрения поутихли.
— Они на нашей территории убили многоуровневого демонического зверя, — поделился я информацией.
— Они что, совсем обалдели? — возмутился Егор Каземирович. И тут на его лице появилось понимание: — Приставы? — спросил он.
— Ага, — ответил я.
Егор Каземирович задумался, а потом выдал:
— Нормально так они заплатили! Раз в десять больше рыночной стоимости! Хотя… Можно сказать, легко отделались!
— И это ещё не всё, — усмехнулся я на его слова. — Княгиня Разумовская обещала, что я без проблем пройду первый отбор в академию и меня зачислят без тестов. Силой поклялась.
— Очень хорошо! — ответил Егор Каземирович. — На первом отборе как раз демонстрируют силу. Тут у вас могли бы быть серьёзные проблемы. А так… Всё складывается просто великолепно!
Мой управляющий был искренне рад, и я отпустил все свои подозрения. Пока во всяком случае. Что поделаешь, если опыт моей предыдущей жизни научил меня доверять только самым проверенным людям. Да и то — с оглядкой. Но тут, похоже, Егор Каземирович действительно хотел как лучше и был так же обманут, как и я. Ну ничего, обманщики сполна заплатили за свои махинации.
Оставалось выяснить, про приставов.
— Егор Каземирович, — спросил я. — Пусть вам не покажется странным мой вопрос, но кто такие приставы на самом деле?
Управляющий подумал немного, а потом сказал:
— Да что тут странного? Вопрос как вопрос. Вот только я не знаю, как на него ответить. Это какая-то третья сила, которая следит за равновесием силы и за тем, чтобы договоры между людьми, обладающими силой, выполнялись. Поэтому они появились на заводе — там столкнулись интересы родов Корневых и Волковых. Поэтому скорее всего появились в лесу, когда Фома Сергеич и компания зашли на вашу территорию и убили там зверя. Они же, кстати, проследят и за исполнением клятв, если поклялись силой.
Егор Каземирович вопросительно глянул на меня.
— Да, все трое поклялись силой, — подтвердил я.
— Значит, и деньги будут, и первый отбор в академию вы пройдёте, можете даже не сомневаться.
— Понятно, — ответил я. — А как приставы узнают, что где-то совершается нарушение? И как так получается, что они там оказываются моментально?
— Я не знаю, — развёл руками Егор Каземирович. — И думаю, что никто не знает. Это их тайна.
— Они подчиняются напрямую императору? — спросил я.
— Нет, — сразу же ответил Егор Каземирович. — Они могут призвать к ответу даже императора, если он нарушит договорённости, скреплённые силой.
Я признаться офигел. Даже не предполагал, что в этом мире есть сила мало того не подконтрольная императору, так ещё и стоящая над императором.
Думаю, говорить о том, что приставы заинтересовали меня, не стоит. Однако я понимал, что с наскоку эту тайну я не раскрою.
А Егор Каземирович тем временем добавил:
— Говорят, приставы появились в тот момент, когда император активировал артефакт и освободил Хаос.
— Понятно, — ответил я.
Не сказать, чтобы последняя фраза что-то сильно прояснила, но я понял, что приставы сила очень непростая. Что ж, поизучаю их на досуге.
— И последний вопрос, — проговорил я. — Какое наказание грозило бы этой троице, если бы я не отказался от претензий.
Егор Каземирович вздрогнул.
— Не надо об этом на ночь, — негромко сказал он.
— Ну что ж, не надо так не надо, — ответил я, встал и потянулся. — Пойду-ка я помедитирую. И вы, Егор Каземирович, тоже займитесь культивацией.
— Я потом, перед сном… — неуверенно ответил управляющий. — Сейчас ещё много дел…
И я вдруг подумал, что возможно он не знает, что делать.
Я, конечно, тот ещё учитель. Сам первые шаги делаю. Но всё равно хоть немного, но мне кажется, что уже смыслю.
А потому я решил дать инструкции.
— Сядете в удобную позу, закроете глаза. А потом вам нужно будет осмотреть своё тело внутренним зрением. После чего представьте в районе солнечного сплетения солнышко. А потом покатайте его по рукам, по ногам, по всему телу. И смотрите, чтобы оно катилось по каналам, как кораблик в реке.
— Спасибо большое! — ответил Егор Каземирович, и в голосе его прозвучала искренняя благодарность.
— Когда будете катать солнышко, — добавил я. — То посмотрите, где увидите заторы, нужно будет их прочистить, чтобы солнышко плыло беспрепятственно.
— Понял! — серьёзно ответил управляющий.
— Вот и хорошо, — сказал я и отправился в кабинет.
Это стало уже традицией — вечером идти в кабинет.
Я зашёл, закрыл за собой двери, но садиться в позу для медитации не спешил.
Вместо этого я выдвинул ящик стола и достал бумаги, которые лежали под скипетром. В конце концов, нужно на них глянуть хоть одним глазком. Вдруг там нужные документы, а я ни сном, ни духом.
Там были закладные, договора, письмо о моём зачислении в кадетское училище — это был ответ ректора на прошение отца, ещё какие-то бумаги. А сверху лежало письмо, адресованное мне. Точнее, настоящему Владимиру Корневу.
С внезапным волнением я открыл незапечатанный конверт, адресованный: «Старшему сыну моему Владимиру от любящих его родителей».
Написано было немного, буквы были неровные — видно, что отец торопился, когда писал это письмо.
Естественно, я начал читать.
«Здравствуй долго, дорогой мой сын! Прости, что не могу всего сказать тебе. Видимо, осталось нам совсем немного. Прости, что оставляем тебя вот так. Но видит Род, не наша в том вина.
Хотел я уберечь тебя от беды. Потому и отправил в кадетское училище, но судьба распорядилась иначе. И, судя по всему, ты столкнёшься с Волковыми ещё до того, как будешь готов к этому.
Не держи на них зла. Они не ведают всего, не знают того, какая трудная и ответственная задача тебе предстоит.
Прости, что пока не могу открыть тебе всего. Ты пока очень слаб. Придёт время, ты всё узнаешь. Тебе расскажут. Я же не могу, я связан клятвой силы.
А до тех пор постарайся выжить.
Оставляю тебе Мо Сяня. Он поклялся, что будет тебе верным защитником и учителем.
Прощай! Надеюсь, что я был тебе хорошим отцом».
А ниже приписка другой рукой:
«Прости сынок! Мы сделали всё, что могли и что должны. Мы полностью исполнили договор. Дали тебе счастливое детство. Защитили тебя. Будь счастлив! Безмерно любящая тебя твоя матушка».
Сказать, что я после этого письма стал лучше понимать происходящее?
Точно нет! Я ещё больше запутался.
Я чувствовал, что люди, написавшие это письмо, были в отчаянии. И воображение рисовало, как чёрный колдун рвался в кабинет, а отец с матерью писали это письмо…
Моя ненависть к Волковым возросла ещё сильнее. И слова отца о том, что не нужно держать зла на Волковых, только подстегнули её. Он защищал их, а они его убили. И не только его, но и жену и двоих детей.
Аккуратно свернув письмо, я положил его обратно в конверт. А потом убрал конверт в ящик стола и задвинул ящик.
Прошёлся по кабинету, прокручивая в голове строки из письма.
Я в очередной раз убедился в благородстве предыдущего главы рода, и мою душу захлестнула обида — ну почему хорошие люди погибают, а всякие мрази живут?