— Так это что, выходит, что на всех рудниках, где добывают магические кристаллы, на самом деле истязают высокоуровневых демонических зверей? — спросил я.
— Да, — повторил Мо Сянь.
— Но почему они позволяют истязать себя? Ведь у них же много силы? Почему они не дают отпор? Почему не сбегают?
— Защитное поле на заводе подавляет их культивацию, — ответил Мо Сянь.
— Культи… что? — растерялся я.
Я знаю, что культивация — это способ обработки почвы, рыхление без переворачивания земляного пласта. Но Мо Сянь явно имел ввиду другое.
И действительно.
— Культивация — это всестороннее развитие, — сказал Мо Сянь. — Когда вы, молодой господин, выстраивали каналы для вашей ци, когда делали запасной резервуар, вы культивировали вашу ци. А когда тренировались в фехтовании, культивировали вашу ловкость. А с дедом Радимом культивировали вашу физическую и духовную силу. В культивации нет ограничений, кроме таланта и упорства. И если таланта маловато, это означает только одно: нужно больше работать.
— Тогда получается, девять уровней силы — это не предел? — спросил я.
— Нет пределов, — подтвердил мои слова Мо Сянь. — Вот только людей, достигших девятого уровня — единицы. А про тех, кто достиг десятого уровня только в легендах и говорится.
— Но это в принципе возможно? — продолжал я допытывать китайца.
— Любой может достичь уровня бога и стать бессмертным, если будет достаточно упорным и если хватит времени, ресурсов и удачи, — ответил Мо Сянь.
— Вот как? — спросил я и задумался.
Вспомнились рассказы Мо Сяня про путь бессмертных. Так вот что это значит: путь бессмертных — это культивация!
— Ещё один вопрос, Мо Сянь.
— Слушаю, молодой господин.
— А насколько сильнее становится человек от уровня к уровню?
— Ощутимо сильнее, — и глянув на прислушивающегося к нашему разговору Егора Каземировича, добавил: — Думаю, вы скоро сможете ощутить это.
На самом деле я уже ощутил разницу. Моя первая медитация со скипетром сильно отличалась от второй. Хотя, я не знал наверняка — это из-за культивации или так и должно быть.
Карета остановилась, и я с удивлением обнаружил, что мы приехали. Как-то в этот раз дорога была значительно короче.
Я не успел даже встать, как Егор Каземирович снова тронул вожжи. Видимо, нас увидели и узнали. А потому открыли ворота, едва мы подъехали.
Когда карета въезжала, вперёд нас, как две молнии — белая и серая — пронеслись Умка и Шилань.
Мужики сразу же всполошились, похватали оружие.
Пришлось позвать наших духовных зверей и приказать им не отсвечивать, чтобы их тут не поубивали ненароком.
К нам тем временем уже спешил Добрыня Всеславович.
— Владимир Дмитриевич! — начал он. — Какими судьбами? Вроде ещё рано за кристаллами-то, они ещё не созрели.
Его слова только подтвердили слова Мо Сяня про демонического зверя девятого уровня. И у меня закралось подозрение, что Добрыня Всеславович знает о природе магических кристаллов. И меня это немного кольнуло.
Но я решил, что разберусь с этим позже, когда сам буду уверен, что всё, рассказанное Мо Сянем, не домыслы, а именно так и обстоят дела. А потому ответил:
— Мы тут совсем по другому поводу, Добрыня Всеславович. Мы с Егором Каземировичем хотим посмотреть оборудование на заводе, может, что-то ремонта требует. Или замены. Да и вообще, я хочу оглядеться, посмотреть, как вы тут живёте, в каких условиях работаете.
Я говорил это, а у самого душа кровью обливалась. Ну не мог я принять, что из-за кристаллов постоянно страдает живое существо.
Управляющий завода подошёл к нам и, показав на смирно лежащих около кареты зверей, спросил:
— Вроде в прошлый раз не видел с вами этих демонических волков.
— Ещё как видели, — засмеялся я. И спросил: — Как там Стёпка с третьим щенком?
— Неужели это те два сына Машки, которых вы забрали?
— Да, это дети Емолань, — подтвердил я.
— Не может быть! — Добрыня Всеславович посмотрел на нас с уважением. — И как вы смогли их так быстро вырастить? Стёпка вон свою Глафиру только-только молоко лакать научил.
— Она глаза открыла? — спросил китаец.
— Да, открыла, — ответил Добрыня Всеславович. — В первую же ночь, как вы уехали, и открыла. Как раз зверь разбушевался, вот Глашка видимо и почувствовала, что матери нет, защиты не будет. Вот и захотела посмотреть…
— Это хорошо, что открыла, — сказал китаец.
Я видел, что ему очень хочется увидеть третьего волчонка и потому попросил Добрыню Всеславовича:
— А можно…
Я не успел договорить, а он уже крикнул:
— Петро! Своди барина к Стёпке! А потом приведёшь в управление!
Умка и Шилань поднялись и подошли к нам, всячески демонстрируя, что они тоже хотят повидаться со своей сестрёнкой.
Подбежавший парень с молодой бородкой сделал приглашающий жест:
— Пойдёмте, барин!
И мы всей компанией отправились смотреть волчонка.
— Как вы тут живёте? — спросил я у парня. — Нужно что-нибудь? Всего ли хватает.
Парень украдкой глянул в спину уходящему Добрыне Всеславовичу и быстро зашептал:
— Барин, не серчайте! Но у меня к вам большая просьба. Только управляющему не говорите, а то он убьёт меня.
Глава 6
— Не расскажу управляющему, говори! — заверил я парня.
— Я жениться хочу. Меня в деревне девушка ждёт. Я хочу привезти её сюда, но Добрыня Всеславович не разрешает, — с отчаянием заговорил парень.
— А почему не разрешает? Что говорит? — спросил я у него.
— Говорит, не положено женщинам на заводе быть, — вздохнул Петро.
— И что, тут совсем нет женщин? А кто вам готовит и убирает? — удивился я.
Хотя чего тут удивляться? Тут обстановка приближенная к армейской. А если ещё учесть ночные вылазки девятиуровневого зверя, то и вовсе женщинам тут не место.
Однако и парня я понимал. Сам в самоволку не раз бегал. А тут и не побегаешь — дикий лес с тварями вокруг.
В ответ на мой вопрос Петро пожал плечами:
— Сами без рук что ли? Подумаешь кашу или похлёбку сварить да портки постирать. Велика проблема!
— Так-то да, — согласился я. — Ладно, веди к Стёпке, подумаю, что можно сделать.
Сходу давать разрешения и обещания я не стал. Я не знаю тутошних порядков, поэтому лезть со своими распоряжениями пока не разберусь, точно не буду. Парню сочувствую, но пусть потерпит немного. А то одному разрешишь, и всем захочется. В результате можно разрушить всё. Так что, махать шашкой, не разобравшись, не лучший вариант в любом случае.
Ну да, у меня был моральный выбор. С одной стороны, этот завод и кристаллы приносили доход. А с другой — страдало живое существо. И проблемы Петра на этом фоне были совсем уж мелкими.
Был ещё один сдерживающий момент. Вот отпустим мы девятиуровневого зверя. А где гарантия, что он не пойдёт мстить людям?
Нет, эту проблему нужно было решать кардинально. И для начала нужно было во всём разобраться. И проблемы Петра это тоже касалось.
Мы подошли к одному из домов.
— Стёпка! Открывай! Барин приехал! — крикнул Петро, стукнув кулаком в дверь.
Дверь открылась, и вышел парнишка — тот самый, которому Добрыня Всеславович поручил выхаживать демонического волчонка.
Вышел, и замер на крыльце, с ужасом уставившись на Умку и Шилань.
— Как это? — только и смог спросить он. — Почему демонические волки тут?
— Глафиру барину покажи! — Петро толкнул парнишку в бок.
— А, да-да! Сейчас, — засуетился Стёпка, продолжая с опаской посматривать на демонических волков.
Посторонившись, он пропустил нас в дом. И когда, обгоняя нас, первыми в дом забежали Умка и Шилань, испуганно кинулся к печке. Там на полу, около тёплой стенки на шкуре серый волчонок-сосунок пытался встать на слабые ножки. А два огромных по сравнению со щенком демонических волка с интересом рассматривали его.
Умка по своему обыкновению улыбался во все клыки и махал хвостом. Шилань был сосредоточен и внимателен. Уши и того, и другого были повёрнуты вперёд и немного наклонены, что говорило о внимании и сосредоточенности.
Стёпка самоотверженно бросился между волками и щенком, закрывая его своим телом.
Умка удивлённо посмотрел на него, потом на меня, мол, что это за чудик? И попытался обойти Стёпку.
— Не тронь! — с отчаянием заорал парнишка.
— Они не тронут, — поспешил я успокоить Стёпку. — Это братья твоей Глафиры, те самые волчата, дети Машки.
Стёпка недоверчиво посмотрел на меня.
Мо Сянь тем временем прошёл к печке, легонько отодвинул Шилань и Стёпку и взял на руки щенка.
На лице у китайца были и счастье, и боль одновременно.
Стёпка не посмел ему ничего сказать, но отчаяние парня было таким большим, что я поспешил успокоить его.
— Мы не причиним вреда Глафире. Ты же Глафирой назвал её?
— Да, Глафирой, — ответил Стёпка, не сводя глаз с Мо Сяня.
А китаец сел, сложив ноги по-турецки, как в медитацию, ладони его были соединены и на ладонях лежал волчонок.
Шилань, а потом и Умка легли рядом с китайцем, показывая всем своим видом, что намерены охранять его.
Я понял, что китаец ушёл в медитацию и, приобняв за плечи Стёпку и Петра, сказал:
— Пойдёмте-ка на улицу, не будем мешать.
Стёпка с большой неохотой подчинился. В глазах его плескалось такое отчаяние, что если какая тревога за щенка у меня и была, то теперь она вся прошла. Этот парнишка не даст в обиду волчонка. Вот и хорошо!
— Щенок никуда не денется, не беспокойся, — сказал я ему. — Мо Сянь никогда не навредит дочери своей Емолань.
Стёпка вроде немного успокоился, и чтобы отвлечь его я попросил рассказать, как щенок чувствовал себя, когда мы уехали.
Но Стёпка вместо этого спросил:
— Это и правда её братья из одного помёта?
— Правда, — подтвердил я.
— А как получилось, что они так быстро выросли?
— Мо Сянь сказал, они почувствовали опасность и эволюционировали, — ответил я.