Но я так же знал и другое: профессора могут быть очень злопамятными. Не все, но многие. Так что это было важно, чтобы преподаватель остался жив-здоров.
Как только смерч упал, все начали потихоньку выползать из тех щелей, куда попрятались.
А я стоял и мысленно смаковал полёт кружки. Но долго наслаждаться триумфом у меня не получилось.
— Кто это сделал? — спросил профессор Преображенский. — Кто остановил смерч.
— А разве не вы сами? — спросил кто-то из студентов.
— Сам-то сам, — засмеялся профессор. — Но кто меня на это вынудил? — Он наклонился и поднял с пола немного погнутую кружку. — Чья?
— Моя! — поднялся я.
— Идея или кружка? — решил подловить меня профессор Преображенский.
— И то, и другое, — скромно ответил я.
— Это было прекрасное решение, — он покрутил в руках кружку. — Я бы сказал лучшее за последние лет десять.
— Вы серьёзно? — удивился я.
Неужели за десять лет никому не пришло в голову слегка побить профессора?
— Абсолютно! — снова засмеялся профессор. — Это было единственное правильное решение. Запомните все! Самый эффективный способ остановить заклинание, это вырубить того, кто это заклинание наложил! Кстати, я благодарен вам за вашу деликатность, господин Корнев. Однако…
У меня холодок по спине пробежал — чего ещё удумал этот массовик-затейник.
Оказалось, что всё очень просто.
Профессор Преображенский вдруг посерьёзнел и сказал:
— Всё было хорошо в этой атаке… Кроме одной вещи…
— И какой же? — спросил Сеня.
— Это же очевидно… — ответил профессор. — Вы не использовали заклинания! А предмет у нас как называется?..
Я слушал его, и понимал, что кружка — это только повод. Что ему нужно было на ком-то отыграться, сделать кого-то козлом отпущения, о чём Марта меня предупреждала.
Однако, я не тот, кого можно вот так запросто гнобить. Я никому не позволю, чтобы он диктовал мне, как быть. Я сам буду диктовать!
Глава 14
— Владимир Корнев, вы для усмирения стихии не использовали заклинания! Поэтому, экзамен вам не засчитан! — торжествующе на всю аудиторию сообщил мне профессор Преображенский.
Когда я останавливал смерч, я об экзамене не думал, и поэтому было особенно обидно. Потому что прозвучало это так, будто я заявился сдавать экзамен и публично провалился. А я просто спасал свою жизнь!
— Вы сказали: кто справится со стихией, тот получит пятёрку за переходной экзамен, — возмутился я. — Вы ни слова не говорили о том, как именно нужно справиться!
— Хотите сказать, что я не соблюдаю собственные правила? — насмешливо и с некоторой угрозой в голосе сказал профессор Преображенский.
— Именно так! — подтвердил я свои слова.
Профессор хищно разулыбался.
— Как называется этот предмет? — вкрадчиво спросил он.
— Принципы построения заклинаний, — назвал я предмет.
Я понимал, куда клонит профессор Преображенский, но всё равно был не согласен. Терпеть не могу, когда правила меняются на ходу.
— Вот! — профессор Преображенский поднял вверх палец. — Принципы построения заклинаний! Заклинаний! Прошу обратить на это слово особое внимание! Так какие заклинания использовали вы?
— Никаких, — признал я очевидное.
— Так какие могут быть вопросы? — маленькие глазки профессора ехидно смотрели на меня.
Я понимал, что в такой ситуации спорить себе дороже. Но и несправедливость жгла, не давала покоя.
И вдруг раздался тихий голос старосты.
— Вообще-то Володя прав, — сказала Анастасия. — Когда вы ставили условия, вы о заклинаниях ничего не говорили.
— Точно, не говорили, — поддержал старосту Василь.
— Так и есть, не было про заклинания… — сказал ещё кто-то.
Слова поддержки звучали то там, то там. И мне от этого было очень тепло на душе.
Я видел, что поддержка моих соучеников для профессора стала неожиданностью. И он, полыхнув на миг ненавистью, от которой я почувствовал приток чёрной ци, сказал:
— Хорошо, признаю, я допустил оплошность и не стал озвучивать то, что и так очевидно. И если сейчас Владимир покажет хоть одно заклинание в действии, я выполню своё обещание и зачту ему переходной экзамен.
Студенты зааплодировали такому решению профессора. И в общем-то оно было справедливым.
Вот только я ни одного заклинания не знал. Ни дед Радим, ни Мо Сянь, ни медведь никогда меня не учили заклинаниям. Они вообще эту тему ни разу не поднимали.
Из всех заклинания я знаю только бабушкино из детства: «У сороки боли, у вороны боли, а у милого дитятки всё заживи!». Да ещё, пожалуй, из «Гарри Поттера» помню непростительное заклинание «Авада Кедавра» и заклинание освещения «Люмос».
Был соблазн произнести их, вот только у меня не было волшебной палочки. Да и была бы, не факт, что тут эти заклинания сработают.
В общем, я вынужден был признать, что не знаю ни одного заклинания.
На что профессор Преображенский заключил:
— О каком переводном экзамене по предмету тогда может идти речь?
И принялся читать лекцию.
Я пытался слушать его, но в голове снова и снова крутилось смерчем всё, что произошло за сегодняшнее утро.
За каким-то чёртом погнался за сестрой княжны Таракановой. Нет, понятно, мне нужен медведь, но… На фига она мне сдалась? Нет, побежал, догнал! Ну и получил… дважды получил ненужное внимание. Сначала сестрёнки, а потом профессора Преображенского.
А если бы не погнался, то и на лекцию не опоздал бы.
В результате теперь скорее всего мне будет непросто сдать переходной экзамен по этому предмету.
Чёрт! Нужно что-то придумать!
Но придумать прямо сейчас не получилось. Объяснив очередное правило, профессор Преображенский сказал, обращаясь ко мне:
— Владимир Корнев, вам всё понятно?
Говорить, что я его не слушал, я не стал. Просто кивнул, чтобы он отстал.
— Не повезло тебе, — прошептал Сеня. — Он теперь тебя в покое не оставит.
И я снова кивнул, только теперь уже соседу. Потому что да, скорее всего профессор Преображенский хорошо запомнил меня.
Ну что ж, пусть запоминает! А выпускной экзамен я всё равно сдам! У меня просто нет другого выхода.
В крайнем случае запишусь в клуб по заклинаниям, подтяну, так сказать, теоретическую и практическую части.
Кое-как дождавшись окончания лекции, я направился было на выход, но профессор Преображенский окликнул меня:
— Корнев, задержитесь!
Махнув друзьям, чтобы они шли, я направился к профессору.
— Слушаю вас, Филипп Филиппович, — сказал я ему.
Дождавшись, когда студенты выйдут из аудитории, профессор негромко сказал:
— Мне тут птичка на хвосте принесла, что вы убили библиотечного монстра?
Я удивлённо глянул на профессора. Ожидал от него чего угодно, но только не этого вопроса.
— Так и есть, — ответил я. — Но я был не один.
— Да-да, — потёр руки профессор Преображенский. — Но последний-то удар нанесли вы?
— Я, — ответил я, всё ещё не понимая, куда профессор клонит.
— Очень хорошо! — обрадовался профессор.
Вот только я от его слов насторожился ещё больше — человек, который запросто может в полной студентами аудитории запустить смерч, тот, кто вертит своими словами, как хочет… Такой человек однозначно не заслуживает доверия.
— Не могли бы вы рассказать подробнее, как всё произошло? — попросил профессор.
Рассказать? Подробнее? Что-то слишком сильно у профессора Преображенского блестят глазки! Как-то мне тревожно от этого! Чуйка моя от этого блеска не просто кричит — воет сиреной!
Однако, и ничего не рассказать тоже нельзя.
А что, если прикинуться беспамятным дурачком, которому просто повезло?
Решив именно так и сделать, я начал рассказ:
— Мы с парнями заключили пари, что я смогу переночевать в библиотеке…
Профессор кивнул поторапливая.
Интересно, что конкретно он хочет узнать? Явно ведь во всей этой истории у него есть шкурный интерес!
Значит, попробую обойтись общими словами и без деталей.
— …Мы услышали шуршание и увидели большую змею. Я побоялся, что она легко сломает дверь на кухню и мы окажемся в западне и предложил друзьям бежать к стеллажам. Между ними можно прятаться и убегать…
Я ни словом не обмолвился о роли кота и о том, что у Василя образовалась с котом ментальная связь. И что это кот вёл нас. Незачем кому-то знать об этом. А уж профессору Преображенскому — тем более!
— …А потом я улучил момент и отсёк ей голову.
— Да-да, — снова потёр ладони профессор Преображенский. — Заместитель ректора именно так всё и рассказывал… — И глянув мне в глаза вкрадчиво спросил: — Виктор Павлович сказал, что ты забрал змеиную голову…
Я не стал отрицать то, что и так было известно. Просто кивнул.
— А было там ещё что-нибудь? — продолжил расспрашивать профессор. — Ну… в этой змее.
И мне стало понятно, что именно его интересует. Тут и к бабке идти не нужно — он хочет услышать про ядро или про кольцо. И вполне возможно, что и то, и то.
Вот только об этих моих трофеях не знал никто. Точнее, никто, кроме Марты и Василя. Но они никому не говорили и не скажут, в этом я был уверен.
Да и про кольцо они знают только, что оно было. А что оно теперь располагается вокруг моего ядра, про это даже они не знают.
Поэтому я включил дурака и ответил:
— Я хотел снять со змеи кожу, но не успел. Как только солнце коснулось змеи, она тут же исчезла вместе с кожей.
И для убедительности грустно вздохнул.
— Ну а ядро или там ещё что-то… — после паузы начал профессор.
— Какое ядро? — невинно спросил я и состроил предельно честные глаза.
Кольцо же я даже упоминать не стал. На всякий случай.
Профессор Преображенский изучающе посмотрел на меня и тяжело вздохнул:
— Значит, не скажешь?
— Я не понимаю, о чём вы? — ответил я вопросом на вопрос.
Профессор преображенский потеребил бородку и вздохнул:
— Ладно, будем довольствоваться малым… Володя, не могли бы вы продать мне змеиную голову?