Больше внутри никого не было, кто мог бы напасть на нас. Если бы были, то уже появились бы.
Осталось дождаться наших, освободить заключённых и попытаться выбраться. Точнее, дождаться, когда медведь придёт в себя, а там уже или прорываться, или искать другой выход.
И тут с медведем начали происходить метаморфозы — он начал как-то усыхать.
Я потеребил его, чтобы разбудить, и в моей руке остался клок шерсти.
Я отскочил от медведя.
— Что это с ним? — спросил Олег.
— Не знаю, — растерялся я.
Быстрый взгляд на Аю показал, что с королевой слизней всё в порядке.
Но когда я снова посмотрел на медведя, то увидел, что метаморфозы происходят не только с ним, но и с Шаманом. Котяра, наоборот, начал увеличиваться в размерах. Однако шерсть точно так же опадала с него клочьями, как и с медведя.
— Они превращаются в людей, — услышал я голос Яньлинь.
Я и не слышал, как подошли ребята.
— Вход… надо закрыть… а то солдаты… — начал я.
— Степан с Данилой заваливают его, — произнесла Анна.
— Глеб! — позвал я.
Глеб вышел вперёд.
— Ты можешь подлечить их? Нужно, чтобы они очнулись, — спросил я и показал на медведя и кота.
— Их не надо трогать, — остановила меня Яньлинь. — Они очнутся, как только обращение закончится.
— А её? Её можно привести в чувство? — спросил я и указал на Аю.
Яньлинь кивнула.
Глеб подошёл к Насте. Она держала королеву слизней на руках и не собиралась отпускать.
— Скажи ей, чтобы она положила девушку на пол, — попросил Глеб.
Я посмотрел на Настю, и она исполнила просьбу.
Глеб сразу же присел перед Аей и простёр над ней ладони, окутавшиеся зеленоватым свечением.
Я снова повернулся к медведю и коту, которые уже почти сравнялись в размерах. Нет, медведь по-прежнему был крупнее и массивнее, а кот жилистым, но разница теперь была как между крупным человеком и не очень.
И тут до меня дошло, что мы лишились сразу двух преимуществ — силы медведя и способности кота проходить где угодно.
Шерсть уже почти полностью облезла с этих двух парней и теперь лежала двумя кучами — бурой и рыжей. И отличить, где кот, а где медведь, теперь можно было только по шевелюрам.
И тут до меня дошло, что они оба голые.
К счастью, в моём ремне-артефакте оставалось несколько китайских халатов со штанами. Штаны я превращающимся в людей высокоуровневым демоническим зверям надеть не мог — для этого их пришлось бы шевелить, а Яньлинь сказала не трогать. Но прикрыть халатами мог вполне. Что я и сделал. И тут же услышал вздох облегчения — оказывается девчонки чувствовали некоторое неудобство от того, что перед ними появились обнажённые парни. И пусть те были в отключке, но это ничего не меняло.
— Почему они вдруг начали превращение? — задал я вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Это всё газ, — ответила Яньлинь. — Это он так подействовал. Он подстегнул эволюцию.
— Ты тоже превращалась с помощью газа? — спросил я у бывшей ласточки.
Она тут же прильнула к Дэшэну и кивнула.
— Зелья алхимика так вкусно пахли…
— Получается, у них есть газ, который превращает высокоуровневых зверей в людей… — пробормотал я.
Я хотел спросить зачем им это, но тут же вспомнил, как Ая лежала пристёгнутая к разделочному столу.
И не придумал ничего лучше, как спросить у Яньлинь:
— А зачем им превращать зверей в людей, если они всё равно потом вырежут ядро?
— Когда зверь превращается в человека, — негромко сказала Яньлинь, — его ядро трансформируется. Оно становится крепче. И оно ближе к людскому… Ну… лучше усваивается. Единственное, нужно время, чтобы ядро созрело.
И я понял зачем тут тюрьма — это место, где после принудительного превращения дозариваются ядра демонических животных. Эдакий огород…
И тут Ая застонала. Я сразу же кинулся к ней.
Она очнулась и испуганно подскочила.
— Не бойся, это я, — попытался я успокоить королеву слизней.
«Ваше величество!» — всхлипнул в моей голове Синявка.
Нет, он разговаривал не со мной, но его радость была настолько сильной, что я услышал её.
Ая огляделась и спросила:
— Где мы?
— К сожалению, всё ещё в казематах, — со вздохом ответил я.
Глядя на королеву слизней, я понял её ценность для императора. Она давно уже стала человеком. И естественным путём, а не под действием газа. У неё очень зрелое ядро. А возможно и духовное кольцо.
Ая тем временем рассматривала медведя и кота. И в её глазах было сожаление. А я вспомнил, как медведь мечтал стать человеком, и как кот категорически был против этого. Получалось, что кот был прав. Только его это не спасло.
Послышались удары — это солдаты пытались пробиться в дверь.
Я глянул на Данилу и Степана.
— Вы там хорошо укрепили.
— Надолго хватит, — ответил Степан.
— Но вечно не простоит, — мрачно добавил Данила.
Видеть Данилу в таком состоянии было непривычно. Обычно он имел вид жизнерадостный. Но сейчас было не до веселья.
— Надо уходить отсюда, — сказал я королеве слизней и показал взглядом на медведя и Шамана. — Но мы пока не можем.
Ая посмотрела на эволюционирующих зверей и промолчала.
Потом её взгляд упал на Яньлинь. И она кивнула бывшей ласточке, поприветствовала её.
Яньлинь в ответ улыбнулась.
— Здравствуй, сестра, — негромко произнесла она.
Раздался стон, и медведь пошевелился. А потом попытался сесть.
От этого Шаман, который практически лежал на коленях у медведя, скатился и тоже застонал.
К медведю тут же кинулась Настя и присела рядом с ним, заглядывая ему в глаза.
— Какого чёрта? Бошка разламывается! — проворчал медведь и потянулся рукой к голове.
Его рука застыла на полпути, и он принялся рассматривать руку, поворачивая её перед лицом. Потом поднял вторую руку. Потом начал оглядывать и ощупывать себя. От движений халат совсем сполз, и девчонки, пискнув, отвернулись.
— Прикройся! — раздался незнакомый раздражённый голос. — Чего девок пугаешь?
Я не сразу понял, что голос принадлежит коту — тот тоже уже пришёл в себя и, похоже, до него раньше, чем до медведя дошло, что случилось. И ему это точно не понравилось.
— Я человек? — недоверчиво спросил медведь, подтягивая халат так, чтобы прикрыться.
Кот только фыркнул в ответ.
Медведь попытался встать и, застонав, сел обратно.
— Что-то сил нет совсем, — пожаловался он.
— Разве не этого ты хотел? — раздражённо ответил кот. — Голый, слабый, неповоротливый…
Медведю плечо тут же подставила Настя. Медведь опёрся на неё и поднялся. Теперь это не выглядело жутко.
Поёжившись, медведь проворчал:
— Как-то прохладно… — и уставился на клочки шерсти, лежащей на полу.
— Нужно одеться, — сказал я и протянул штаны и снова упавший халат.
С помощью Насти бывший медведь оделся.
Он путался в одежде, и у него не сразу получилось как надо.
Пока мы следили за медведем, Шаман оделся сам. Завязав пояс, он пообещал:
— Убью того, кто со мной это сотворил!
Глава 29
— Нужно освободить остальных заключённых, — сказал я, чтобы прекратить споры медведя и Шамана. И предложил: — Пойдём, Михайло Потапыч, поможешь?
— Я Ипполит, — проворчал медведь, однако отлип от стены, на которую опирался.
— Ипполит, значит, — ответил я, понимая, что за всё время не поинтересовался именем медведя. А ведь оно у него точно было! Раз уж он хотел стать человеком. Просто имя — это самое простое… Повернувшись к коту, я спросил: — А к тебе как обращаться?
— Что, имя моё забыл? — всё ещё с раздражением спросил кот.
— Шаман? — уточнил я.
Кот фыркнул. И это получилось у него очень по-кошачьи.
— Ладно, Ипполит, Шаман, ребята, — нужно освободить других заключённых и вместе поискать возможность уйти отсюда.
Ребята выразили готовность. Лишь Ая нахмурилась и огляделась. Видимо, пыталась сориентироваться. Но карта была у меня в голове, и я махнул в ту сторону, где располагались камеры.
Идти пришлось не очень далеко — несколько поворотов и всё. И вот первая камера, в которой была заключена девушка лет двадцати, не старше. Гибкая и грациозная. Она подошла как проскользила к двери и, взявшись за прутья, с надеждой посмотрела на нас.
Дальше одна за другой шли камеры, в которых находились парни и девушки, мужчины и женщины и даже дети. И все они подходили к решётке и с надеждой смотрели на нас.
Ключей, чтобы открыть запор, у меня не было. Но у меня было кое-что получше.
Я даже улыбнулся: сестра Яньлинь была бы довольна, узнай она, что её духовное кольцо поможет освободить таких же как она — высокоуровневых демонических зверей, ставших людьми.
Однако, опустившись в позу для медитации, я вдруг вспомнил Хен Ло и его рассуждения о демонических зверях. И вдруг засомневался: можно ли их отпускать? Не сделаю ли я этим только хуже?
Но глянув на Аю, отбросил все сомнения и закрыл глаза. Как бы оно ни было, а таких издевательств не заслужил никто.
Толкнув ци через печь дан в сиреневое ядро, я с удовлетворением отметил, как пространство вокруг заполняется сиреневым туманом. И почти сразу же то там, то там начали падать засовы.
Спасённые выходили и со слезами на глазах благодарили нас за спасение.
Но не все. Были и такие, кто отнёсся настороженно и не торопился как-то проявлять эмоции.
И я их понимал — когда прошёл через предательства, снова доверять сложно.
— Всех освободили? — спросил я, когда засовы перестали падать.
— Там дальше есть ещё камеры, — сказала пожилая женщина с воловьими глазами.
Она была исхудавшей, но широкой кости. И было в ней что-то материнское. В голову пришло сравнение: коровушка-матушка… Видимо, женщина до превращения в человека была высокоуровневой демонической коровой.
Посмотрев в том направлении, которое указала она, я сказал:
— Да, надо сходить туда. И освободить, если кто там есть живой.