Джодок посчитал, что это идеальное время для шуточек. Шуточки у Некромага были довольно чернушными — он собрал несколько групп своих родичей и друзей и они начали изображать из себя фанатов Поттера. Группы по 10–20 человек шатались по общественным местам магической Англии, громко рассказывали друг-другу о героизме Великого Гарри Поттера, расспрашивали о нём местных жителей и так далее. Так же в разговорах они «опускали» Дамблдора — весьма аккуратно. То на слова местного жителя о Руководящей и Направляющей роли Великого Светлого выразят недоумение — да кто он такой, этот Дубльдор? То «вспомнят» — «А, любовник Гриндевальда!»
В общем, шутка удалась и Англы искренне поверили, что Гарри Поттер — Звезда мирового масштаба. В принципе, они и так считали себя самыми-самыми, так что это оказалось на удивление простым делом — Джодок аж расстроился…
Шутка-шуткой, но выходка мужа Гермионы оказалась весьма на руку сторонникам Малфоя. Поскольку Поттер старался играть максимально честно и быть беспристрастным, то они также стали аккуратно поднимать авторитет парня. Например — помогли ему с досрочной сдачей экзаменов и по словам Снейпа — сдал он их весьма неплохо и при этом честно.
Ну да, после «смерти» Альбуса многие ограничители перестали действовать и Поттер показал себя весьма достойным человеком и достаточно сильным магом. Сейчас его отношения с Альбусом и его Орденом Феникса были крайне напряжённы. Настолько, что он выгнал их из своего (Блэковского) дома и неоднократно публично заявлял — что:
— «Он не понимает, чем занимался и занимается Орден и почему в нём состоят столь сомнительные личности, как Флетчер и Дингл. Почему его отдали родственникам-магглам — вопреки завещанию».
Вопросы были неудобные, а встречаться с Дамблдором где-то наедине Поттер благоразумно отказывался. Началась осторожная, но достаточно уверенная кампания по очернению Героя. Некоторые публикации призваны были зародить сомнение в его поступках и нам стало понятно — Альбус уготовил ему роль нового Вселенского Зла.
Поступки Дамблдора стали вызывать много вопросов, а поскольку он не только потерял часть власти, но и как-то резко «сдал», то он начал пропускать удары противников. Например — всё чаще поднимался вопрос — когда же откроется Замок и начнётся нормальный учебный процесс. Почему Альбуса перестал пускать Замок? Он свободно пропускал всех преподавателей и детей, но без законного директора это было слишком опасное место даже для взрослых магов.
Такой вялотекущий конфликт мог бы продолжаться ещё достаточно долго: партии знати банально не хватало сил, а партии Света — лидера. Дамблдор откровенно «сдавал», а поскольку он всё «завязал» на себе, то его сторонники просто не знали — что им делать, да и с инициативой у них было неважно…
В начале весны ко мне зашёл Снейп — невероятно торжественный и сказал ликующим голосом:
— Альбус Дамблдор окончательно умер!
Глава четырнадцатая
Вскоре после смерти Дамблодора собралась комиссия, решающая вопрос с Хогвартсом. Собралась она скорее на общественных началах, поскольку власть всё ещё висела в воздухе — даже министр не был выбран. Малфой попал в неё, как один из членов Попечительского Совета, да и то — исключительно потому, что он по сути, был одним из главных спонсоров. Думаю, что Люциусу пришлось постараться как следует, поскольку фракция Света смотрела на него как на главного врага.
Тем забавней было, когда Замок приветствовал именно его, игнорируя попытки членов комиссии вступить с ним в контакт. Посещение было прервано и начались судорожные попытки понять — что же такое произошло. Эксперимент следовал за экспериментом, но Хогвартс упорно (ещё бы!) признавал только Малфоя. Сторонники Света были в растерянности: получалось, что директором должен стать идеологический противник. Другой вариант — учить детей где-то ещё.
Пошли разговоры, что Малфой, наверное, очень хороший человек, пусть и запутавшийся. Если уж Замок выбрал (ну так люди думали) его… Начали вспоминать колоссальные вклады Малфоя в дело образования, его научные достижения и решили — Люциус хороший человек, пусть и выбравший «неправильную» сторону. Про действие Метки народ уже прекрасно знал, как и про свидетельства Поттера в его защиту.
Силы Света выли волками, но они опирались на мнение обывателей и почти безграничные возможности Дамблдора. Сейчас ситуация складывалась не настолько хорошо, как им хотелось. Дело осложнялось тем, что ранее всё замыкалось на Альбусе и члены Ордена отвыкли проявлять инициативу.
Началась торговля за власть — отчаянная и безобразная. Орденцы решили, что раз уж пост директора за Малфоем, то один из них должен был стать министром. Аристократы торговались отчаянно, за каждую позицию, однако сам Малфой сообщил мне, что это их более чем устраивает. Всё верно — сейчас начинается переходный период и недовольных действиями властей будет предостаточно — в любом случае. Лучше уж пусть «козлом отпущения» окажется кто-то из противников.
Члены Ордена отличились — министром они решили поставить Артура Уизли. Общественное мнение воспринимало его не слишком хорошо — как Предателя Крови и магглолюбца. Однако орденцы ориентировались не на сильнейших магов, а на банальное большинство, которое их же стараниями отличалось малограмотностью. Главное для них было то, что Уизли являлся фанатичным сторонником Света…
Я (как и аристократы Англов) прекрасно понимал, что Орден Феникса буквально «выпал из реальности», живя в каком-то своём мирке. К примеру, кандидатура МакГонагал была бы принята благосклонно даже чистокровными. Нет: «Она слишком склонна к соглашательству», — по мнению орденцев.
Пост председателя Визенгамота занял нейтральный (а значит — ещё и сильный) лорд Гринграсс. Светлые хотели бы протолкнуть на это место кого-нибудь из своих, но здесь требовался титул лорда, причём не формальный, как у Августы Лонгботтом, а настоящий, признанный самой магией. Других же кандидатур у Ордена просто не было.
В один из дней ко мне прилетела белоснежная Хедвиг — сова Поттера. Запомнить такую красавицу было несложно, так что я предложил ей цыплячьей печёнки. Она недоверчиво-восторженно ухнула, а когда брауни принёс ей миску, начала благодарно кланяться. Пока сова ела, я развернул свиток и несколько удивился:
«Прошу принять меня. Гарольд Поттер».
Поттер сидел в кресле с мрачным видом. Против него началась какая-то невнятная кампания в Англии, причём судя по косвенным данным — инициирована была ещё Дамблдором каким-то хитрым способом и сейчас она работала без его участия. Ну, вариантов такой игры может быть очень много, так что конкретные действия даже угадывать не хочу.
— Ну что сказать, — задумчиво протянул я. — Судя по всему, ты должен был стать верным последователем Дамблдора либо следующим кандидатом в Тёмные Лорды. Ты начал свою игру, так что остался вариант только с Тёмным Лордом.
— Да понимаю я, — глухо сказал парень. — Кампания уже началась и нормальной жизни мне не дадут. Вот и хотел бы спросить вашего совета — как быть.
— Твоего, — поправил я Гарри. — Ты уже взрослый, а я давно не твой профессор.
Тот неловко повёл головой, но согласно кивнул.
— На твоём месте… — Тут я задумался. — Пожалуй, пошёл бы в Гринготс и упаковал бы свои Родовые книги, артефакты и золото в безразмерные сумки. Потом вышел бы из банка как ни в чём не бывало, отошёл бы подальше и аппарировал куда-нибудь, где нет гоблинов. Там бы попросил гражданство и послал бы уведомление, что отказываюсь от места в Визенгамоте и титула лорда.
Поттер втянул в себя воздух.
— Ну, про эмиграцию я и сам подумываю, но при чём тут гоблины и титул?
— Тебе ничего не говорит тот факт, что именно гоблины поддерживали Дамблдора? — неверяще посмотрел я на него.
Гарри неловко пожал плечами:
— Ну, он боролся за их права, за равноправие для всех.
От подобного идиотизма у меня аж потемнело в глазах.
— Гарри, он не мог бороться за равноправие для них — тогда бы они его уничтожили.
Парень дико уставился на меня.
Понятно, что ему ничего не понятно…
— Гарри, — начал я спокойным тоном. — ты открывал хоть один учебник истории, кроме Хогвартской версии.
Отрицательно мотает головой.
— Хм, ну ладно. Тебя никогда не удивлял тот факт, что гоблины считаются проигравшей стороной, на которую победители взвалили обязанность заботится о своём благосостоянии, доверили Родовые артефакты и право проводить определённые ритуалы. То есть отдали проигравшим контроль над собой.
Поттер нахмурился и сказал неуверенно:
— Но ведь у них есть Кодекс, они самые честные…
— Я не юрист, но могу найти тебе в стандартном договоре как минимум несколько возможностей обойти его. Существа, контролирующие финансовую систему страны, основную часть ремёсел — напрямую (!), держащие под контролем Родовые фолианты и артефакты, ритуалы — как-то не выглядят проигравшими. Все войны, что они вели, были войнами на уничтожение — физическое, всего человечества. Вот и думай теперь — успокоились они или просто пошли иным путём.
Поттера аж придавило информацией и минут 10 он молчал, «переваривая» её.
— Почему же этого никто не замечает, — начал он и тут же сам ответил: — Потому что это слишком чудовищно и люди не хотят верить.
— Верно, а ещё — ментальные заклинания в Гринготсе и Хогвартсе, да и много всего. — С сочувствием говорю парню.
— Ладно… А при чём тут мой титул?!
— Это одна из основных привязок для знатных семей. Отказываясь от места в Визенгамоте, ты можешь уехать. Нет — твои дети всё равно вынуждены будут вернуться сюда. И кроме того — ты не лорд.
Парень поднимает удивлённые глаза и явно не понимает сказанного.
Пытаюсь объяснить помягче.
— Потомственные титулы у Англов — бред, который признают только в Конфедерации. У вас признают даже те, что выданы маггловскими правителями. На самом деле титул Лорда может дать только сама Магия. Лорд — чистокровный глава сильного Рода с серьёзными знаниями и не имеющий преступлений против Магии. Чистокровный — здесь имеется в виду чистота магического ядра.