Олийша в нетерпении меряет комнату мелкими шажками. Несмотря на смерть «дорогого дедушки», она ярко накрашена, словно собралась на бал или в театр, а её облегающее платье кроме чёрного цвета ничем не напоминает о трауре. К моему спутнику девица подскакивает с проворством охотящейся кошки, и таким же голодным блеском горят её глаза:
– Господин Кэлэйн! Есть ли успехи в расследовании?
Что он ответит? Ведь сегодня перед ним не просто свидетельница или подозреваемая – наследница четырёх миллионов. Женившись на ней, можно спокойно оставить службу и жить в своё удовольствие. Причём не в провинциальном Брэгворде, а в Эрносе или любом другом престижном городе Лэргалла.
– Когда мы поймаем убийцу, вас известят, госпожа Сарьэн.
Сухой, официальный тон. Кивок на грани приличия. Давлю улыбку и проскальзываю в полутень у окна – отсюда удобно наблюдать за присутствующими. Глазами выискиваю Файбэра – друг сидит рядом с отцом, молодым мужчиной болезненного вида с длинными завитыми волосами. Бледное лицо Огюйста Сарьэна хранит презрительное, надменное выражение: чего я никогда не смогу понять, это как у такого отталкивающего человека вырос обаятельный, жизнерадостный сын.
Представитель банка появляется не один: с ним никто иной, как сам господин Сэ́йред Биальд, наш градоначальник. Его присутствие ожидаемо: должна же власть Брэгворда поприветствовать новых первых лиц города. Тёмные глаза господина Биальда оглядывают каждого из Сарьэнов, затем следует глубокий поклон Олийше, такого же удостаиваемся Даллор и я. Более того – мне наш градоначальник умудряется тайком ещё и подмигнуть. Спасибо, на сей раз я нахожусь достаточно далеко от него, чтобы услышать в свой адрес «девочка» или «доченька», совершенно недопустимые по отношению к магу! То, что он втрое старше меня, не означает, что мне нужно его покровительство!
– Господа, мы собрались здесь, чтобы исполнить последнюю волю Винкера Сарьэна…
Хорошо поставленный, звучный голос Биальда заставляет всех присутствующих вздрогнуть. Нервный Байрэс аж подскакивает в своём кресле. Олийша, наоборот, вжимается поглубже.
– Таким образом, состояние господина Винкера составляет сорок миллионов восемьсот тридцать пять тысяч золотых…
Сдавленный вздох кого-то из внуков – кажется, Гурнуша. Старший сын закрывает рот рукой. Жадно вглядываюсь в ли́ца: для всех ли оглашённая огромная сумма неожиданность? Не подаёт признаков волнения лишь Огюйст, но это может объясняться его наигранной холодностью.
– Итак, после продажи принадлежащего господину Винкеру Сарьэну особняка в Брэгворде его долей в указанных выше предприятиях образованная сумма делится на десять равных частей и распределяется поровну между господами Пигроном, Огюйстом, Байрэсом, Олийшей, Сайзеном, Вильеном, Файбэром, Разшеном, Кейлисом и Гурнушем Сарьэн…
Пауза. Чей-то восторженный выдох. И – одновременный гул:
– Ну, дед! Порадовал!
– Дождались!
– А стращал-то!
– Есть на свете справедливость!
– Нет! – резким диссонансом врывается возмущённый вопль Олийши. – Это нечестно! Старый жмот обещал оставить бóльшую часть мне!
Девица вскакивает, в порыве гнева сдвигая кресло, подбегает к Биальду, выхватывает бумагу у него из рук и в ярости рвёт её на части. Обрывки она топчет изящной туфелькой:
– Нет, нет, нет… Столько вынести, унижаться, терпеть… И всё поровну! Ходить, улыбаться, хвалить его проклятые цветы! А он всё поделил!
– Госпожа Сарьэн, – градоначальник слегка растерян, но присутствия духа не теряет, – вам отходит более четырёх миллионов! Задумайтесь! Это колоссальная сумма! Госпожа Сарьэн… остановитесь… Это лишь копия, оригинал находится в банковском сейфе!
– Это подделка! – срывается на визг Олийша. – Гнусный обман!
Я отворачиваюсь к окну. Никогда не понимала женских истерик. Но большее отвращение вызывают родные девицы, наблюдающие за ней со злорадными усмешками. Даже на лице её отца я не вижу участия. Желающих утешить и вовсе не находится. Робкую попытку Файбэра пресекает его отец, хватая сына за руку и не давая подойти к воющей Олийше.
– Госпожа, сядьте! – Даллор прекращает выходку, применив успокоительное заклинание, за что благодарна ему не я одна.
Девушка падает в кресло, и в гостиной воцаряется блаженная тишина.
– И выслушайте! Это всех касается, – он поочерёдно обводит довольных наследников пристальным взглядом. – Господина Винкера Сарьэна убили. Жестоко и подло. Следствием установлено, что в это время в доме не могло быть посторонних – лишь те, кто здесь живёт постоянно, и те члены семьи, которых пропускала защита. То есть все вы и господин Вильен Сарьэн, в данную минуту отсутствующий. Следовательно, как это не прискорбно, один из вас – преступник. По законам Лэргалла, убийца не может стать наследником того, кого он убил, так что вскоре вам придётся делить доставшееся состояние не на десять, а на девять частей.
Первым осознаёт услышанное Пигрон. Заливаясь краской, он вскакивает с места:
– Убийца – Огюйст! Он ненавидел отца, считал, что тот угнетает его талант! Он больше всех нуждался в деньгах, ему отказывали в кредите!
– Что?! – невозмутимость слетает с обвинённого, словно сброшенная за ненадобностью маска. – Да ты сам еле вымолил свой последний займ! Если бы не смерть отца, плакали бы твои «театральные пристрастия»! Смотрел бы лишь на певичек в кабаках, да и на них у тебя денег не хватило бы!
– Да что вы спорите? – встревает юнец, как две капли воды похожий на Винкера в молодости. – Разшэн, старший сын Байрэса. – Внученька деда к Всевышнему отправила! Сама же призналась – ждала, что загребёт больше всех!
На всякий случай я ставлю защитный барьер вокруг кресла Олийши. Девушка под влиянием заклинания, но тем не менее пытается встать. Хорошенькое лицо искажено яростью, а слова, срывающиеся с губ, больше подходят обитателям Грошового квартала. Остальные от неё не отстают – особенно старается господин поэт. Употреблял бы он подобные выражения в своих сочинениях – круг его почитателей, несомненно, обогатился бы завсегдатаями кабаков и грузчиков.
Какое-то время я прислушиваюсь к воплям – иногда в них прорывается и полезная информация. В запальчивости люди забывают об осторожности. Но это не тот случай. Обладай хоть один из наследников фактами, способными опорочить кого-либо из них, с радостью выложил бы ещё вчера. Поэтому, сполна насладившись разнообразием и прелестью сравнений и эпитетов, я гляжу на опешившего Биальда, на еле сдерживающегося Даллора – и просто затыкаю всем рты.
Целитель первого уровня – это не только гордо звучит, но иногда и приходится весьма кстати!
Лишённые голоса напоминают глубоководных рыб – беззвучно хлопающие губы и выпученные глаза. Затем до них доходит, что наступившая тишина не есть следствие их временной глухоты. Испуганные взгляды сосредотачиваются на Даллоре: молюсь про себя, чтобы маг не принялся их разубеждать. Репутация грозного столичного начальника ему ох как пригодится! Свои же таланты я стараюсь не рекламировать: в Брэгворде госпожу Родери считают обыкновенным судебным магом, и хотелось бы, чтоб так продолжалось и впредь.
– Господа, ваши, безусловно, важные соображения я с удовольствием выслушаю попозже, – Даллор меня не подводит, сухое тёмное лицо остаётся невозмутимым. – Завещание господина Винкера Сарьэна вам сейчас вручит представитель банка, который держит в руках копию для каждого из вас.
Злой рык Олийши.
– Любой недовольный имеет право обратиться с жалобой как в суд города Брэгворда, так и непосредственно к Короне. Я лично прослежу, чтобы ваши иски рассмотрели в самые сжатые сроки. Сейчас же позвольте всем пожелать доброго вечера.
Эффектная пауза, которую я использую для того, чтобы вернуть родственникам возможность говорить, и многозначительно брошенное:
– Кроме господ Пигрона и Байрэса. К вам, уважаемые, есть несколько вопросов.
Впиваюсь взглядом в лица. Старший сын бледнеет, мешком оседает в кресло. Младший, наоборот, вспыхивает жарким румянцем. Прекрасно! Первый напуган, второй смущён. Прочие толпятся возле Биальда, но поздравлений я не слышу: странно было бы поздравлять подозреваемых в убийстве. Листы с волей покойного расходятся вмиг, не достаётся лишь той, что в приступе гнева разорвала свой в клочья.
– Госпожа Родери, – подошедший Файбэр почтительно протягивает мне документ, – вам не составит труда сделать копию для Олийши?
Хоть один порядочный в их семействе нашёлся! Своих чувств я не выдаю – нельзя, я на службе. Создаю точное подобие завещания и позволяю себе лишь одобрительный взгляд. Друг понятливо вежливо благодарит и направляется к двоюродной сестрице. Девушка же проявленное благородство принимает как должное. В какой-то степени мне её жаль – ведь она искренне надеялась на большее, приняв злые шутки деда за правду. Но четыре миллиона – сумма огромная; сколько б Олийша не задолжала, теперь её жизнь изменится… если она не виновница смерти Сарьэна.
Покидая гостиную, девица бросает хищный взгляд на Даллора. Мне становится весело. Господин столичный маг намечен в жертву как возможный жених. Оценивающе рассматриваю стройную до худобы фигуру, строгие черты лица, выразительный рот, слишком тонкие брови. Внешность на любителя. Мне раньше нравился такой тип мужчин, худощавых и тёмных, ироничных и умных, в чём-то даже опасных. Отношения с ними – всегда борьба, внутреннее напряжение и постоянная готовность к отпору, отвоёвыванию права на собственное мнение, поступки, жизнь. Когда-то именно это меня и привлекало… именно этого так не хватает Роллейну. Даглар слишком мягок, уступчив, предсказуем. Наша семейная жизнь состояла бы исключительно из моих приказов, которые он с желанием и усердием исполнял бы… бр-р.
Странные существа женщины. В теории мы все жаждем преклонения, обожания, заботы и нежности, а в конечном итоге наше сердце завоёвывает жестокий эгоистичный подлец, превращающий твои мечты в кошмар.
То, что мы с Даллором остаёмся наедине с указанными братьями, я понимаю лишь услышав осторожное «кхе-кхе» мага.