Велена всей своей физиономией честной труженицы выражает презрение. Я с ней полностью солидарна: мазню среднего сына довелось лицезреть выставленной на продажу в местной галерее – не сомневаюсь, лишь из-за уважения к господину Винкеру. А стишки Байрэса однажды мне читал Файбэр, ухохатываясь над творчеством дяди. Большей галиматьи я в жизни не встречала, хотя, какие мои годы!
– А внуки? – спрашивает кухарку Даллор. – Тоже дармоеды?
– Лентяи почище папенек, – с готовностью подтверждает женщина. – От скотины горрт не родится… У Огюйста разве сынок толковый, в помощники градоначальника выбился. Зато бабник каких поискать! Сколько б ни зарабатывал, всё на девиц переводит. Вильен, Пигрона младшенький, университет в Эрносе заканчивает, вот он вроде неплохой паренёк, так ему двадцать пять всего, совсем мальчишка. Что из него ещё вырастет…
Вслед за кухаркой мы выслушиваем двух поварят, трёх служанок, экономку, личного слугу Винкера – строгого сухого мужчину немногим моложе хозяина, главного садовника и пятеро его подчинённых, двух кучеров, столько же работников при горртах…
Про фиалки нам рассказывает Белéра, экономка. Цветы доставили из Лéвезворда, ближе к ночи. Винкер всегда заказывал их в память о жене. В отличие от Олийши, женщина при упоминании цветов грустно и понимающе улыбается. Белера сама приняла букет у посыльного и поставила в вазу в половине одиннадцатого, она же и отнесла их в спальню хозяину. Печально усмехаюсь. Покойная супруга помогла не остаться безнаказанным убийству мужа.
Завершает опрос управляющий, спокойный и серьёзный молодой человек.
– Сло́ва доброго ни о ком не скажу, – выкладывает он. – Восемь лет служу, удивляться не перестаю. Старик, бывало, родню соберёт и начнёт распекать – долго, мол, лоботрясничать будете? Картинки, стишки, театры… Вот оставлю всё состояние приюту или питомнику горртов – попляшете! Те ему в ножки падают – батюшка родимый, сжалься, потяни нас чуток, вот мы соберёмся с духом – и!.. А сами наберут кредитов под будущее наследство – и дальше кутят. Олийша – видели уже красавицу? Всем швеям в Брэгворде задолжала. Перед дедом ковровой дорожкой стелилась, а с нами вела себя так, словно она уже хозяйка. Господин Винкер иной раз её нарочно унижал: «Хочу, дескать, посмотреть, до каких пределов можно гордость свою уронить». Девица терпела, на слугах после отыгрывалась. Хозяин всё примечал. Он не так жаден был, сколько его угнетало сознание того, что родные дети перед ним лебезят лишь ради денег. Если б хоть один из них возмутился, начал своё дело, пускай бы и прогорел, – хозяин порадовался бы и помог финансово. Кормить же тех, кто откровенно ждал его смерти, ему было противно. Сядет иногда, портрет покойной жены достанет и жалуется: «Как же так вышло, светлая моя, чем мы прогневали Всевышнего?»
Вздрагиваю. «Светлая моя»… Обычное ласковое обращение, но сердце колет.
Дальнейшие ответы управляющего слушаю в пол-уха. Ничего нового он всё равно не скажет. Ночью спал, сон крепкий, ничего не слышал. Дом охраняет защитный контур, свободно проходят лишь члены семьи и слуги, и то не все. У подручных садовника и обслуги горртов доступа нет. О смерти господина Винкера узнал от Ази́сты, служанки, – голосила так, что всех переполошила. Почему так поздно? Так хозяин частенько засиживался до утра, а после отсыпался, до трёх часов его будить было строго запрещено. Где личный слуга был? В смежной комнате, ждал, когда господин одеваться позовёт. Урфáйг без приказа никогда не заходил, слушался беспрекословно, потому и особым доверием пользовался.
Показания Азисты мы уже слышали – в обязанности девушки входило будить господина, если он залёживался. Как и ответы прочих: обычный день накануне, ночь без происшествий, после открытия факта смерти немедленно доложили старшему сыну, Пигрону, он уже оповещал остальных.
Я и не ожидаю найти зацепки сразу. Потом, в тишине кабинета, я сяду, спокойно просмотрю запись – специально замедлив, чтобы разглядеть все подробности, ускользающие в обычном течении времени. Каждый жест, каждый взгляд и вздох, незначительные детали мимики, движения рук, позы. Вот тогда я обнаружу тысячи подозрительных моментов. Оговорки, оглядки, краткие паузы или, наоборот, слишком поспешные ответы. Крошечные нестыковки в описании событий. То, что дано только высокоуровневому магу, кем я и являюсь.
Сейчас я вымоталась и устала. Да и поздно, наверно. Поворачиваюсь к окну и натыкаюсь на мрак с редкими огнями фонарей. Кабинет господина Сарьэна выходит в сад. А в комнате давным-давно горит магический свет, созданный Даллором, который я, увлечённая делом, не заметила.
Маг тоже выглядит измученным. Не повезло – в первый же день громкое убийство, коим, ввиду важности жертвы, придётся заниматься лично. С другой стороны, если Даллор сразу, с ходу раскроет дело, Корона будет довольна.
– Господин Даллор, – спрашиваю вежливо, сил на язвительность не осталось, – думаю, на сегодня всё?
Он недоумевающе глядит на меня, на темень за окном, прислушивается к внутреннему чувству времени и качает головой:
– Одиннадцатый час. Надо же… А до которого у вас в Службе рабочий день, госпожа Родери?
– До пяти вечера. Потом остаются лишь дежурные и пара магов. У Чистильщиков свой график, они работают круглосуточно. Разве вы не ознакомились с распорядком?
– Не успел.
Мы выходим из кабинета. Даллор даёт указания дознавателям, принимает их записи тщательного осмотра дома и сада. Родственникам и слугам запрещают покидать пределы Брэгворда и отпускают с миром. Исчезают все мгновенно, кроме Олийши: девица вьётся вокруг мага, обольстительно улыбаясь. Изящная ручка в пене кружев ложится на рукав куртки, чересчур смелое декольте – и когда она успела переодеться? – настойчиво подпихивается под нос. Мне нет нужды прислушиваться к щебету девушки, но из списка подозреваемых я её вычёркиваю. Столь глупая особа, что пытается соблазнить представителя Короны, убийцей Сарьэна быть не может. Однако, совесть у неё явно нечиста: не иначе подворовывала тайком из кошелька «дорогого дедушки». Или хуже – таскала деньги из банка, подделывая подпись. Заклинание нехитрое, купить можно дёшево, в том же Грошовом квартале.
Но Служба расследует не махинации ушлой девицы, а смерть и незаконное применение магии. Так что пусть господин Даллор получит удовольствие. Интересно, как далеко Олийша зайдёт? Судя по пальчикам, успевшим переползти с рукава на запястье мага, девица готова на многое. Я задумчиво скольжу взглядом по хорошенькому личику, неплохой фигурке, великолепному бюсту. Пожалуй, я тут лишняя. Бесшумно разворачиваюсь и ухожу.
Торопливые шаги раздаются за мной у самых ворот.
– Бросили коллегу, госпожа Родери?
– Решила вам не мешать. Вдруг это новый столичный метод снятия показаний?
Вот кто меня вечно тянет за язык?!
Ехидная усмешка:
– Предпочитаю… снимать подобные показания по собственному желанию.
Легко пожимаю плечами и выхожу из дома на улицу. Зимняя ночь чудесна. До Брэгворда я не любила эту пору, да и какие в Эрносе или Вэйнро зимы – так, название одно. Там и снег-то выпадает не каждый год. Здесь, на юге Лэргалла, морозы стоят с конца осени, а сугробы начинают таять в конце весны. Полной грудью вдыхаю свежий воздух. Появляется желание пройтись до дома пешком.
– Родери, – раздаётся из темноты.
В круг фонаря шагает высокая светлая фигура. Дáглар не изменяет себе, подбирая одежду в тон волосам – бледно-пепельным, почти белым. Сейчас в магическом сиянии они переливаются серебром.
– Что ты здесь делаешь?
– Ты не приехала в Родерворд. А мне удалось вырваться. Решил тебя навестить.
Голос у него мягкий и глубокий, как и он сам. На чуть усталом лице – добрая искренняя улыбка. Он действительно рад меня видеть.
Сзади раздаётся осторожное покашливание.
Я незамедлительно реагирую:
– Позвольте вас познакомить: господин Кэлэйн Даллор, маг второго уровня, прислан Короной в Брэгворд заместителем Главы Службы Правопорядка – Даглар Ро́ллейн, маг второго уровня, специальный уполномоченный Короны на юге.
Мужчины вежливо раскланиваются. Даглар при этом кидает на меня ожидающий взгляд, надеясь, что я дополню его представление. Делаю вид, что не понимаю намёков.
– Прошу меня извинить, – спешит попрощаться Даллор, – у меня ещё много дел.
Провожаю взглядом его, исчезающего в портале.
– Почему ты не сказала ему, что я твой жених? – немного обиженно спрашивает Даглар.
– От того же, отчего предпочитала не болтать об этом все три года моей ссылки, – в который раз отвечаю я. – Наша помолвка – вынужденная мера. Мы никогда не заключили бы её, не принудь нас к тому необходимость.
И это чистая правда. Мой жених – единственный наследник рода Роллейн. Проклятая двойная «эл» и обязанность взять жену себе под стать. Даглар же умудрился влюбиться в обычную девушку без дара. И – неслыханная вещь! – готов был на ней жениться, лишившись родительского благословления, а с ним и отцовских денежек. Вот только девушке маг без миллионного состояния оказался не нужен… Девица переключилась на другого парня, а мой товарищ по практике не долго думая решил свести счёты с жизнью. Ох, и ругалась же я, вытаскивая его из обители Всевышнего!
Мы сдружились. Потом Даглар показал мне сообщение от отца с требованием жениться на подходящей магичке, а я попала в неприятную… – да что там! – в отвратительную ситуацию, когда фиктивная помолвка показалась нам обоим прекрасным выходом. Пусть данным фактом я и обрезáла все концы, зато это дало нам обоим время и свободу.
Только если я сознаю́ мнимость наших отношений, Даглар, похоже заигрался. Он всерьёз рассуждает о нашей будущей совместной жизни, строит планы, однажды даже упомянул детей! Хотя теперь его держит исключительно данное мне слово – старший Роллейн представился этой осенью. Мой жених вступил в права наследства, и ничто больше не мешает Даглару найти жену по собственному вкусу. И с двумя «эл» в Лэргалле полно девушек! Я же… Через месяц я буду свободна от Брэгворда… Кто знает? Три года – достаточный срок, чтобы отпустить сердце. Свои обязательства перед Короной я выполню, в мире же есть много мест подальше от Эрноса, чтобы начать свою жизнь заново.