Н.: Умный. Я бы его казнил за то, что выдвинул Медведева в президенты.
Кто такой Медведев?
К.: Похоже никто, но время покажет.
В.: Г…н.
Н.: Жидо-масон. Мендель, кстати, у него фамилия.
Политический режим в России?
К.: Кэгэбэшный тоталитаризм.
В.: Олигархия.
Н.: Закос под демократию, которая таковой не является. Нашим правительством направляют извне, последовательно уничтожая русский народ, заменяя его гастрабайтерами. Есть специальный план, разработанный Америкой, чтобы количество русских уменьшить в десятки раз. По миллиону вымирает русских в год.
Судебная система?
К.: Эта не система — это репрессивный аппарат.
В.: Коррумпированный беспредел.
Н.: Коррумпирована целиком и полностью. Я бы вернул смертную казнь за изнасилование и наркоторговлю.
Идеал политического лидера?
К.: Юлий Цезарь.
В.: Христос, поскольку истинная политика неотделима от понимания человеческой сущности и подлинных целей человечества.
Н.: Гитлер. За время своего правления поднял свою страну. Был настоящим патриотом своей страны.
Хобби?
К.: Водка, женщины, спорт.
В.: Коллекционирую личности.
Н.: Спорт, интернет: новости, форумы, игры.
За какую партию голосовал?
К.: Ни за какую.
В.: За «ЕдРо».
Н.: Ни за какую.
СКИСШИЕ ДУШИ
Перебиты, поломаны крылья.
Серой болью всю душу свело.
Кокаина серебряной пылью
Все дороги мои замело.
Романс из к/ф «Рожденная революцией»
«Привет. Это ты или за тебя кто-то пишет?» — выскочило сообщение в «Одноклассниках». Автор строк «Лиза ***», по фотографии миловидная девушка, отдаленно знакомая. Настолько отдаленно, что эту знакомость я списал на дежавю. Черное каре окутывало маленькую головку со спрятанной грустью больших глаз.
«Привет. Это я», — отстучал по клавишам.
«Помнишь меня? — пришло немедленно. — Если это ты, набери 903_573_95.».
Я позвонил: «Лиза?»
— Привет, — протянулось на другом конце провода. — Узнал?
— Пытаюсь, Лизонька.
— Ну, вспоминай же, — нетерпеливо-недовольно потребовала девушка, продолжив. — Ну, Владивосток.
— Лиза?! Неужели?
— Вспомнил, — мурлыкнуло в трубке. — Увидимся?
С ней я познакомился шесть лет назад во время командировки на Дальний Восток. Студентка-первокурсница тамошнего университета, высокая и стройная, приехавшая покорять высшее образование из деревни вместе со своей сестрой. Они ютились в общаге, сводя концы с концами случайными, но в меру порядочными заработками. Девчонки трудились моделями на выставках, помощницами руководителей, однако на последних должностях они обычно не задерживались дольше испытательного срока, изгоняемые из офисов за безжалостный отказ начальству в половой нужде.
Спасение от голода и блуда сестренки нашли под крышей краевого Комсомола, куда их привел сосед по общежитию гидроцефальный Гена с японским автозагаром. Гена круглый год носил костюм с чужого крупногабаритного плеча. В брюки, затянутые на животе гармошкой, комсомолец заправлял сальный галстук. Рубашки у парня было две — белые, точнее некогда белые, жеваные, с ломанными воротничками. Несколько пуговиц были утрачены, однако Гену это не смущало, поскольку их отсутствие скрывал отталкивающий взгляды галстук. Навязчивое желание пожрать Гена побеждал ночной экспроприацией излишков хлеба и соевой колбасы у несознательных соседей по общежитию, презирая их за жадность и побои. Из имущества, кроме гардероба, у Гены был только портрет Ленина, удачно подобранный на помойке возле краевого законодательного собрания. О своих университетах Геннадий не распространялся, но «Три мушкетера», «Поднятую целину» и «Манифест Коммунистической партии» «сгрыз» от корки до корки, что позволяло ему оперировать словарным запасом, выгодно отличавшим его от собственного окружения.
То обстоятельство, что Генин интерес к сестренкам ниже их ушей не опускался, расположило девчонок к приятельству, которое и занесло их в рассадник мировой революции на Дальнем Востоке. В уютном двухэтажном особнячке на улице Мира в идейном родстве варились несколько поколений коммунистов. Товарищи среднего возраста, их немного, были представлены в руководстве партийной ячейки. Спиртным и деньгами они не брезговали, даже капиталистическими, налаживая агентурные связи в местной власти, братве и бизнесе. От этого сотрудничества социализм ударно побеждал в семьях партийных боссов, обеспечивалась аренда особняка, коммуналка и наглядная агитация. Копейка падала и на долю комсомола, чьи вожаки, а их было два, стыдливо и втайне от соратников пропивали милостыню старших товарищей. Спасаясь от суетливого безделья, в крайкоме постоянно чаевничали и кусочничали.
Выборы губернатора края, куда десантировали нашу группу политтехнологов, крайком встретил в счастливом предвкушении заработка и банкетно-фуршетного раздолья. Работа с «электоральным полем» входила в мою непосредственную компетенцию, поэтому в крайкоме я стал завсегдатаем. Лиза появлялась там часто, стараясь оправдать свое присутствие показушной суетой: или перебирала бумажки, или предлагала чай, или сосредоточенно пялилась в монитор, бесцельно ковыряясь в клавиатуре. Мы сдружились.
Мне нравилась эта девочка за природную искренность, иммунитет к человеческому гнилью и обезоруживающую красоту.
Через три дня ей должно было исполниться восемнадцать, а я улетал домой, неожиданно и безвозвратно. О вылете я узнал накануне в крайкоме.
— Ты даже не останешься на день рождения, — Лиза по-детски поджала губки, отведя глаза от компьютера.
— Завтра вечером должен быть в Астрахани. Извини, — мне почему-то стало ее жалко.
— А можно я тебя провожу, — блеснула брошенным взглядом девушка.
— Андрей, давай в штаб. Вещи заберем, а потом в аэропорт, — бросил я водителю, когда мы сели в машину.
Хитрый трехэтажный особнячок, спрятанный в колодце новостроек, был частной гостиницей, целиком снятой под нашу команду. На первом этаже небольшой конференц_ зал и столовая-бар, сверху номера.
— Ваня, я на улице подожду. — Стесняясь меня, Лиза вышла из машины с явной целью покурить.
— Хорошо, я быстро.
В дверях я столкнулся с одним из карманных борцов с «антинародным режимом», чье имя начинало стремительное восхождение на политическом небосводе. На бегу сухо поздоровался. Сумку я собрал минут за пятнадцать.
Лиза сидела в машине грустная и немного растерянная. Ехали молча. Мы расстались возле регистрации. Она пыталась не плакать, а меня терзала изжога предательства, причиненного этой маленькой чистой девочке.
— Але, Вань! Ты что замолчал? — скрипнуло фальшивой обидой.
— Да, — встрепенулся я от воспоминаний. — Ты где?
— В Москве, на Ленинском.
— Я в Крылатском.
— Если ты сейчас свободен, я могу через полчаса подскочить, — неуверенно потянулось в трубке.
— Конечно, свободен, Лиза. Ты на метро?
— Hе-а, на машине. Давай возле «Якитории».
Я уже стоял возле кафе, когда из потока на стоянку вынырнул новенький БМВ «икс шесть», глухо тонированный, на двух нулях и трех «аннах». Машина резко тормознула возле меня, правое окно опустилось. Воздух разрядила музыка. За рулем сидела Лиза, сильно повзрослевшая, резко похудевшая, с бледным лицом и подуставшими глазами.
— Привет. Поехали отсюда, у меня аллергия на рыбу, — несмело улыбнулась девушка.
В салоне пахло новой кожей, табаком и мандаринами, которые вперемешку с кожурой лежали на полочке между сиденьями. Мне отчего-то казалось, что Лиза была выше, она горбилась. Маленькая худая фигурка, короткая стрижка, гораздо темнее той, что осталась в памяти. Тонкая ручка, на которой словно компас, бриллиантами отливал здоровенный циферблат, уверено крутила рулем внедорожника.
— Куда едем? — Лиза вернула меня из мысленного штопора, смело выскочив на разделительную Кутузовского.
— Жевать верблюда, пока лежит, а то встанет — убежит. А поехали, Лизок, в казино.
— Прикалываешься? — хмыкнула девушка, стараясь не пересекаться со мной взглядом. — Денег много? Отдай мне!
— Мало, поэтому и в казино.
У меня в кармане лежало две тысячи долларов — аванс, ссуженный издателями за рукопись книги. Это были все личные-наличные и других поступлений в ближайшее время не предвиделось.
— Там же выиграть нереально, — протянула Лиза.
— Вот мы это и посмотрим.
О верном способе легкой наживы на рулетке поведал как-то мой сокамерник. Идея запомнилась. От соблазна попробовать, даже рискуя последними деньгами, я не мог удержаться.
— Ну, как скажешь. В какое казино?
— Поехали в «Ударник». Кстати, а почему «икс-шестая»?
— Это назло ему. Он мне «Лексус» впаривал, а я этот взяла, чтобы он охренел от такой неожиданности.
— Ты замужем?
— За этим козлом?! Ни в жизнь. Лучше вернусь на свою гребанную родину. Рыбу чистить и крабам ноги отрывать.
— Кому так повезло?
— Как? — Лиза осеклась, удивленно осознав, что янев теме. — Да какая разница.
— Одна дает, другая дразнится.
— Я в Москве стараюсь не появляться, чтобы его не видеть.
— Во Владике пропадаешь?
— Шутишь? Я там сто лет не была. Что там делать? У меня дом в Лондоне и учеба в Оксфорде. А сюда наездами. Ремонт надо принять. Двести метров на Кутузе, полгода уже вожусь, третью бригаду меняю. И со счетами разобраться.
— Сводишь с кем-то?
— У меня два ляма баксов на рублевых счетах, надо конверт сделать, и так уже на кризисе сотку потеряла, — с тяжелой тоской вздохнула Лиза.
Не без труда приткнувшись на парковке, мы вошли в казино. Первый этаж, словно зал ожидания Ярославского вокзала, пестрил человеческой разно маетностью. Вокруг булькающих игровых автоматов бродили лица с опорожненными душами. Сытая холеность, подузоренная золотом и бриллиантами, мешалась с рваньем, отправлявшим в бездушные жернова цветастых ящиков заложенные квартиры и потребительские кредиты. Серые физиономии, изможденные вялой страстью, подергивались в такт мерцанию экранов. Даже победная светомузыка, которой периодически взрывались поглотители бабла, не вызывала в гражданах ничего, кроме отрешенного равнодушия.