Подняв щеколду, парень распахнул калитку и указал рукой на входную дверь. Найдя у порога заметённый снегом веник, хозяин долго обметал валенки, затем оглядев сверкающую кожу сапог предполагаемого постояльца, по привычке, прошёлся веником и по его обуви.
Войдя в комнату, Илья невольно улыбнулся. Интерьер помещения словно подгоняли под старинные лекала. Свадебные фотографии хозяев дома, обвитые вышитыми рушниками, коллаж из детских фотографий и несколько поздравительных рисунков в деревянных рамках, вот и все украшения. Простенько, по-домашнему. Именно то место, куда хочется сбежать от проблем, от вредного начальства, где душа обретает реальное успокоение.
Невысокая полная женщина бросила на него исподлобья настороженный взгляд, затем перевела глаза на сына.
– Вот, дядька ночлег ищет, – кивнул парень в его сторону и, понизив голос, добавил мощный аргумент: – За деньги.
Женщина долго разглядывала Илью тяжёлым взглядом, одновременно складывая пожелтевшую от времени простынь. Видимо удовлетворённая первичным осмотром нежданного гостя, показала рукой на стул.
–– Ну, садитесь, есть о чём поговорить. Меня Аллой Карповной зовут.
Представившись, Илья долго снимал сапоги. Замёрзшие пальцы никак не могли поймать маленький бегунок. В конце концов, он выругался и стянул обувь, едва не порвав молнию. Правила хорошего тона предписывали улыбаться при знакомстве, и Илья попытался раздвинуть губы. Лицевые мышцы жалобно хрустнули в ответ на его старания, но полноценной улыбки так и не получилось.
–– Мне ненадолго, – прошептал он. – Максимум на неделю, может быть съеду раньше.
–– А по какому вопросу в нашу глухомань? – поддержала разговор хозяйка, отложив в сторону постельное бельё.
Налив воду в почерневший от времени чайник, Алла Карповна расстроенно оглядела стол. На бежевой скатерти с вышивкой по краям, стояла щербатая вазочка с дешёвыми карамельками и металлическая сахарница на выгнутых ножках. Тяжело вздохнув, женщина прошла к старому холодильнику. На столе появилось блюдо с курочкой, тарелки с квашенной капустой, маринованными помидорами и покрытая изморозью бутылка. Кажется, впечатление он произвёл не лучшее. Наверное, с такой же жалостью несколько столетий назад встречали хозяйки возвращающихся во Францию солдат Наполеона. Оборванные, усталые вояки заходили в тёплые дома и обмороженными губами шептали «шер ами». И сажали за стол «шаромыжников», и кормили. Такая уж душа русского человека, не откажет в куске хлеба ближнему.
Тело постепенно начало отогреваться и по венам, сверху вниз побежали колючие комочки оттаивающей крови. Позавтракал он кофе с круассаном и ближе к обеду желудок начинал потихоньку сжиматься. Набрасываться на еду было неудобно. Отвернувшись от сверкающих красными боками помидор, Илья старательно выдал заготовленную легенду.
–– Наша организация хочет на лето снять несколько домиков в вашем селе. Ну, чтобы сотрудники могли отдохнуть на природе, чтобы дети чистым воздухом подышали. Вот, послали договориться с руководством, только я так промёрз, что решил сначала своим благоустройством заняться, а потом уже дела рабочие решать.
– Это вы хорошо придумали, – одобрила хозяйка, жестом приглашая гостя отведать разносолов. – У нас летом многие дома сдают. Места красивые, речка рядом. Не Средиземное море, конечно. В августе уже воняет так, что только жабы купаются, но июнь-июль самое время для отдыха.
Вынув из бутылки пластмассовую пробку, Алла Карповна щедрой рукой наполнила гранёные стаканчики. Глядя на мутную, серо-белую жидкость, Илья почувствовал, как желудок сжался. Самогон он пил последний раз в армии и воспоминания были не лучшие. Можно было, конечно, рассказать что-нибудь о язве или гастрите, но полноценного разговора тогда могло не получиться. Мысленно перекрестившись, он вежливо чокнулся с хозяйкой и перевернул содержимое стаканчика в рот. Алкоголь огненным шаром обжёг горло и, прокатившись по пищеводу, тяжело упал в желудок. Илья поморщился, поднял руку и занюхал рукавом. Вдохнув тёплый запах толстовки от «Hilfiger», он автоматически напрягся. Никогда до сегодняшнего дня не занюхивал рукавом. Даже в армии. Видел, как это делают алкаши, но, чтобы самому… И вдруг, в этом богом забытом селе организм на уровне подсознания отреагировал. Что это? Мышечная память? Спазм прошёл и внутренности расслабились.
–– Мэра нашего вы сегодня не найдёте. Он в город укатил, – не обращая внимания на его реакцию, рокотала Алла Карповна. Свой стаканчик женщина выпила чинно, элегантно оттопырив мизинец. Восторженно выдохнув, Илья даже ждал, что сейчас она произнесёт знаменитую фразу: «после первой не закусываю». Но нет, хозяйка наколола вилкой солёный огурчик, откусила и продолжила разговор: – Так что обустраивайтесь, а завтра и делами заняться можно. Комнату я вам выделю дочкину. Она уже месяца два, как не наведывается. Звонила пару недель назад, рассказывала, что работы много, да и занятия продохнуть не дают. Она у меня в университете учится. Математику преподавать будет. А по вечерам репетиторством занимается. С детьми из богатых семей, которые попридурковатее будут.
–– Надо же, какая умница, – подхватил разговор Илья, засовывая в рот кусочек холодной куриной грудки.
–– И ничего не умница, – буркнул из другой комнаты парнишка. – Она даже на второй год осталась в одиннадцатом классе.
– Вот подлец, – взметнулась женщина, швыряя полотенце в сторону комнаты сына. – Она что же, по своей воле на второй год осталась. Не слушайте вы его, – яростно зашептала собеседница. – В тот год, когда Ленка школу заканчивала, зима была злющая. Весь февраль мело, линии электропередач напрочь оборвало. Сидели месяц без света. А потом потеплело резко, снова похолодало и гололёд такой лёг, что ни одна машина заехать к нам в село не могла. А Ленка как раз из школы возвращалась. Автобус её к селу подвёз, а заезжать не стал. Тогда она и упала, ногу сломала. Потом до дому ползла, пока её наш сосед не заметил. Домой принесли, я к председателю, говорю,
«скорая» нужна срочно. А он мне кричит: хоть срочно – хоть не срочно, позвонить нельзя, электричества нет, до соседнего села пока добежишь, сам пациентом станешь. Да и не факт, что приедут. Конечно, какой же самоубийца по нашим калдоёбинам поедет в самый гололёд. Ну, я, недолго думая, вытащила сани, на которых ещё моя бабка из колодца воду таскала, подушками устелила, Ленку сверху посадила, да и потащила к Ильиничне. В соседнем селе знахарка у нас знаменитая живёт. Так она мою дочку за три месяца на ноги поставила, но последнее полугодие в школе Лена пропустила. Пришлось повторять целый год. Ну, да она у меня девка работящая, добрая…
–– Жирная, – прошептал парнишка, продолжая цепочку эпитетов.
–– Ах ты ж гадёныш, – подскочила Алла Карповна, кидаясь в комнату сына.
Илья, улыбаясь слушал семейную перебранку, продумывая в уме следующие вопросы. Наконец, женщина закончила воспитательный процесс и, оставив за дверью ревущего сына, резко опустилась на стул.
–– Русская красавица, – уверенно констатировала мать, засовывая в рот щепотку хрустящей квашеной капусты. – Всё при ней. Последнее время мужики из города табунами ходят, ищут. Вроде съехала с квартиры, в университете не появляется. С кафедры приезжали, беспокоились. Интересовались, где может быть, адреса подружек записывали, родственников. Я сначала занервничала, потом успокоилась. Моя Ленка – девка умная. Она ни в какие глупости не влезет. Держится от мужиков подальше и правильно делает. Как говорил Александр Сергеевич Пушкин: «чем меньше мы мужиков любим, тем больше они к нам лезут». Ну или как-то так.
–– Да вы, Алла Карповна, святая женщина, – восторженно щёлкнул языком Илья, возвращая разговор в прежнее русло. – Вот так на себе шесть километров до Панькино и везли дочь?
–– Какие шесть километров? – засмеялась хозяйка. – Варвара Ильинична в Коньково живёт. Девять километров по пороше, как Савраска отскакала. Ну да оно того стоило. У Ильиничны, не гляди, что морда, словно черти горох молотили, руки у неё золотые. Любого поднимет. У нас из городов ваших летом чередой прут, за месяц записываются на приём. Даже министры бывали. Инкогнито.
Алла Карповна перевела дыхание и искоса посмотрела на гостя, проверяя реакцию на редко употребляемое в её быту слово. Илья старательно сдерживал смех, чтобы не обидеть хозяйку.
***
Кот мелко дрожал и топорщил шерсть, когда боль становилась невыносимой. Наконец, рана была обработана. Варвара Ильинична осторожно положила животное в кресло. Присев рядом, долго чесала любимца за ухом. Из круглого кошачьего глаза по носу стекла прозрачная слеза и женщина закусила губу. Ну, за что божьей твари такое наказание? Разве можно за то, что живёт в доме «деревенской ведьмы», вот так издеваться? И кто? Петька Невестюк. Тот самый Петька, которого год назад они с Барсиком буквально с того света вытащили. Тогда мальчишка растирал сопли по подушке и прижимал кота к груди, заряжаясь положительной энергией от его урчания. А сегодня, просто так, швырнул камень. Хорошо, что по касательной прошло, рана неглубокая.
В прихожей что-то стукнуло. Укрыв кота вязаной кофтой, Варвара Ильинична тяжело поднялась.
–– Лежи, Барсик. Пойду открою.
Кот понимающе мяукнул, удобнее положив голову на шерстяной рукав. Варвара Ильинична прислушалась. За дверью шуршали, громко сопели, но никто не стучал. Это настораживало. Последнее время мальчишки всё чаще шалили: то подкладывали метлу, то рисовали баллончиками непристойности на стенах. На безобразия односельчан она давно перестала реагировать. Шум становился то громче, то тише, но то, что за дверью стоит только один человек, она поняла сразу.
Восемьдесят два года назад в недавно срубленной избе Илюхи Красавина раздался детский крик. Счастливые родители окрестили дочь Варварой и дружно занялись её воспитанием. Не сказать, что семья жила, как у Христа за пазухой, но и не бедствовали. Кроме колхозных трудодней, успевал Илюха и рыбки в озере за селом наловить, и грибов-ягод насобирать осенью. Когда малышке исполнилось три года, отец ушёл в лес и не вернулся. Три зимних месяца мать Вари не сводила глаз с заметённой дороги, ведущей в лес, а когда снег сошёл, на чёрных прогалинах обнаружили об