ъеденный лесными зверями труп. По серебряному обручальному кольцу, да по котомке с вещами, валявшейся неподалёку, пропавшего сразу опознали. Мать Вари повалилась на то, что осталось от любимого мужа, а когда соседи подошли, чтобы привести её в чувство, оказалось, что женщина уже мертва. В день похорон родителей маленькая Варя впервые увидела бабушку по отцовской линии. Даже в неполные четыре года, она заметила с каким страхом обходили односельчане высокую сухощавую женщину. Идя с бабкой по селу, Варя спиной чувствовала трусливые взгляды соседей, слышала злой шёпот. Бабка на чужую неприязнь никак не реагировала. Лишь губы поджимала, так что огромная бородавка на подбородке ещё больше топорщилась чёрными колючими волосками.
Сироту новая родственница никогда не обижала. Ничему не учила, но и не прогоняла, когда готовила насыщенные травяные отвары для односельчан. Как-то Варя зашла к подруге. Не найдя её в доме, словно почувствовала неладное, бросилась на сеновал. Едва успела вынуть дурёху из петли. Влюбилась та, видите ли, безответно. Ребята, вернувшиеся после войны, очень быстро оценили своё привилегированное положение и становились всё более переборчивыми при выборе невесты. Худой, затюканной девчушке из многодетной семьи ничего не светило рядом с деревенским Дон Жуаном Славиком.
Выйдя ночью на кладбище, Варя собрала травы и в полнолуние приготовила напиток. Она не использовала магические приговоры, просто по-бабьи попросила бога помочь подруге.
Через пару месяцев в селе сыграли скромную свадьбу. После того случая Варя вплотную занялась изучением ботаники, химии, анатомии и вскоре могла бы принимать экзамены по этим предметам в любом институте. Со временем Варя научилась разбираться в местных травах, понимать язык животных и зверей. Иногда ей казалось, что любая, даже лишённая души вещь может передать много полезной информации. А уж родное окружение постоянно держало её в курсе происходящего.
Вот и сейчас, хотя шорох и показался странным, он не излучал опасности. Оглянувшись, Варвара Ильинична ещё раз посмотрела на мирно сопящего в кресле кота и, подойдя к двери, открыла.
На крыльце топтался незнакомый мужчина. Подняв глаза, он слегка опешил и, вместо приветствия, ткнул себя пальцем в грудь.
– Вот здесь болит, – прошептал он осипшим голосом и для правдоподобия зашёлся в натужном, фальшивом кашле.
Варвара Ильинична вежливо дослушала потуги незнакомца.
Закрывая дверь, она раздражённо буркнула:
–– Врёшь, ничего у тебя не болит.
Мужчина, по-видимому, ждал подобной реакции. Резко выбросив ногу, он просунул её в образовавшуюся щель, не давая двери полностью закрыться.
–– Чего надо-то? –разозлилась хозяйка.
–– Варвара Ильинична, – почти закричал незваный гость, протискиваясь внутрь дома. – Влюбился, сил нет. Если не поможете, век себе укорочу.
Бросившись перед Варварой Ильиничной на колени, он преданно смотрел в глаза до тех пор, пока хозяйка, не сдержавшись, улыбнулась.
–– Ну и клоун ты, голубь залётный. Ну, не хочешь говорить за чем пришёл, дело твоё.
–– Ну хоть водички попить дадите?
–– Вода у меня на улице, – вздохнула женщина и пройдя в комнату занялась своими делами.
Молчание затягивалось. Мужчина неловко переминался с ноги на ногу, глядя, как Варвара Ильинична увлечённо вязала маленькие травяные букетики, напрочь забыв о его существовании. Поняв, что чаем здесь не напоят, гость вежливо попрощался и вышел.
ГЛАВА 15
КРУГ СЖИМАЕТСЯ
Треск поленьев в печке расслаблял. Балуев уже не первый раз приезжал в спрятанный на краю заброшенной деревни дом Гурмана. Раньше они частенько здесь отдыхали, охотились, весело проводили время. И только в этот раз приехали, чтобы переждать неприятности. Экзотика, в виде ледяной воды из колодца, пару раз в году увлекала, но оставаться в подобной изоляции целую неделю оказалось совсем некомфортно. Первые дни Валерка на пару с Сашей Лопатой рубили дрова на спор, обтирались снегом, но со временем такие игры приелись. Всё чаще ребята кидали ностальгические взгляды на машину и тихо переругивались.
Балуев просматривал финансовые отчёты. Сузившиеся глаза метали искры. Сегодня раздражало всё: буравящее мозг вжиканье пилочки для ногтей, запах жидкости для снятия лака. Но гораздо больше доставал сам факт подстраивания под потребности пленницы. Утром Гурман должен был послать в город Валерку с приказом купить лак, расчёску, полный набор косметики и, как вишенка на торте, женские гигиенические прокладки. Валерка сначала обрадовался возможности выехать в город, но увидев список, взвыл. Для начала он попытался откосить от поездки, придумывал гениальные отмазки, а под конец вообще пригрозил застрелиться. Гурман на такие мелочи не реагировал. Пообещав сделать заливное из яиц предполагаемого суицидника, очень быстро его переубедил.
Шопинг прошёл на удивление успешно. Уже через пару часов бледный от унижения Валерка вернулся. Швырнув пакет, он попросил верёвку и мыло. Выслушав напутствие Балуева, гордо ушёл в соседнюю комнату зализывать раны. Саша не посмел даже криво улыбнуться в сторону друга, понимая, что следующий вояж по бутикам может выпасть на его долю.
Удобно устроившись на диване, Гурман скрипел зубами, что-то бурча про паранджу, хиджаб и красную снайперскую точку на лбу индийских женщин. Тамара подпиливала ногти, абсолютно не реагируя на пылкое бормотание и косые взгляды.
Известие о том, что Константин Табанидзе погиб, похоже, не произвело на девушку ожидаемого эффекта. Сложилось впечатление, что побег Елены Васнецовой разочаровал её гораздо больше, чем смерть мужчины, рядом с которым прожила как минимум десять лет.
Тихое, методичное «вжик-вжик» действовало на нервы, не хуже визга бензопилы. Поняв, что сосредоточиться на цифрах не получится, Балуев закрыл файл и аккуратно опустил крышку ноутбука.
–– С Давидом надо что-то решать.
Приняв окончание работы шефа, как сигнал к началу разговора, Гурман поднялся с дивана.
–– Надо, – тяжело вздохнув, согласился Балуев.
Многочасовое сидение перед монитором в последнее время здорово подрывало его зрение. Мысль о том, что скоро придётся надеть очки, действовала устрашающе. Бросив косой взгляд на Гурмана, Балуев с завистью отметил, как идут другу элегантные очки в тонкой оправе. Вспомнился недавний опыт посещения окулиста. Все оправы, которые он мерил, сидели на крупном картофелеобразном носу, словно аленький цветок на навозной куче. В тот день врач посоветовал направлять взгляд в даль, чтобы дать возможность глазам отдохнуть. Медленно поднявшись, Балуев подошёл к окну. Зимний пейзаж действительно успокоил и покалывание в зрачках начало отступать.
–– Для начала, хорошо бы ребят собрать, – Гурман вышагивал по ограниченному пространству комнаты, старательно разминая затёкшие мышцы. – Первыми надо ударить. В ближайшие дни Дава похоронами зятя будет занят, вот на кладбище всех и положить.
В принципе идея была неплохая, если бы Давид Заглиани действовал так же непродуманно, как Гурман. Балуев знал, что охраны у олигарха гораздо больше, чем у него. И что подготовлены и вооружены они лучше. А главное, что в день похорон Константина Табанидзе, вокруг кладбища будет выставлено столько ребят, что муха не пролетит.
–– Можно, пока будут на похоронах, поставить «сюрприз» на машину, – вошёл в азарт Гурман, предлагая варианты один банальнее другого.
Прижавшись лбом к холодному стеклу, Балуев устало закрыл глаза. Где же Уфимский? Живой ли? Почему не связывается, не сообщает о месте своего нахождения? Сегодня парня искали все. Давид назначил вознаграждение тому, кто достанет информацию об исчезнувших, но даже финансовый активатор не принёс результатов.
–– Кто же стрелял в Уфимского? – снова и снова задавал Балуев вопрос, на который не было ответа.
–– А может никто и не стрелял? – подал очередную идею Гурман. – Может, убрали Табанидзе, а потом, типа, вытащили раненного Уфиму, затарили в тачку и отвезли куда-нибудь на Багамы. А мы тут землю носом роем. Информация-то, от кого поступила? От пацанёнка. В показаниях этот пионер путается. То у него Уфима высокий блондин, то короткий брюнет. И то, что в крови он был, тоже вилами по воде писано…
–– Никакими не вилами, – отмахнулся Балуев. – На стене его кровь обнаружили. И пулевое отверстие в стекле.
– Понты, – живо отреагировал собеседник. – Мог руку себе прострелить, чтобы подозрения отвести. И теперь, вроде как мы первые начали… Ты же, Балуй, не новичок в нашем деле. И не такие разводы устраивали. Табанидзе завалили, а на нас повесили и мокруху, и разборку с Заглиани.
Доля истины в словах друга была, но думать плохо об Уфимском не хотелось. Во всяком случае, против парня играло только то, что он до сих пор не дал о себе знать. Украденные деньги так и не выплыли. Идти дальше без козырей на руках Балуев не хотел. Он прекрасно понимал, что ни сегодня, так завтра, Давид узнает, в чьих руках находится дочь и кто такой Уфимский, оказавшийся на месте убийства его зятя. Этого будет достаточно, чтобы в ближайшие дни сделать решето из всех парней Балуя. Их козырный аргумент, что Тамара спёрла деньги, вряд ли подействует успокаивающе на эмоционального грузина.
Заветный чемодан, как сквозь землю провалился. Тот момент, когда Васнецова вытаскивала из подъезда Уфимского, видели жители всех близлежащих домов, поэтому сведения, что у молодых людей не было в руках ничего, даже мельком напоминающего чемодан, подтвердили несколько свидетелей. Тщательный обыск квартиры, которую снимала Васнецова тоже ничего не дал.
–– Надо работать на опережение, иначе Дава нас всех замочит, – нервно хрустнул костяшками пальцев Гурман, и тут же прикусил язык, сообразив, что рядом сидит дочь того самого Давида.
Не обращая внимания на своих похитителей, Тамара перебирала новую косметику, словно речь шла о посторонних ей людях. Несколько минут Гурман растерянно наблюдал за мирной картиной, затем подался вперёд и рывком сбросил на пол расставленные на столе коробочки и флакончики. Дико вращая глазами, он ждал реакции. Балуев поморщился. Понятно, что все раздражены, но специально провоцировать скандал, пожалуй, не стоило. Сейчас начнётся, плач, крик, визг. Успокаивай её потом целый вечер. Глаза всех присутствующих скрестились на разноцветных прямоугольниках рассыпавшихся теней. Блестящие капельки лака легли на светлые доски пола затейливым узором. И над всем этим великолепием плавно опускалось белое облако пудры.