***
Купленный четверть века назад домик в исчезающей деревне, верно служил нескольким поколениям семьи Волыниных. Отец Игоря, в девяностые годы, под шумок вседозволенности того времени, выкупил разваливающуюся постройку за бесценок и потратил много лет, чтобы превратить её в маленькую крепость. Незаметную и безопасную. Со временем и Гурман, всё свободное время, посвящал отцовской вотчине, привозя сюда лишь самых проверенных друзей.
Балуев раздражённо косил глаза в сторону, колдующего у плиты, Гурмана. Мягко перемещаясь по маленькой кухне, тот одновременно дирижировал венчиком, взбивая соус, выписывал пируэты деревянной лопаткой, помешивая овощи на сковороде и абсолютно не замечал сдерживающего злость друга. Анекдоты, забавные истории из личной жизни в интерпретации хозяина дома оживали, витали в воздухе, переплетаясь с запахами корицы и гвоздики. Гурман улыбался, подмигивал сидевшей за столом Тамаре и становился похож на молодых Пола Ньюмана, Алена Делона и всех остальных красавцев
вместе взятых. Открытым, заводным характером Игорь Волынин отличался всегда, а уж если в поле зрения появлялась хорошенькая женщина, то эмоции фонтанировали через край. Но сейчас в глазах друга что-то изменилось. Присмотревшись, Балуев раздражённо сплюнул: Гурман стал похож на собачку, преданно виляющую хвостом перед погладившим её прохожим.
Поднявшись, Балуев прошёл в зал, взял кочергу и несколько минут переворачивал потрескивающие в камине дрова. Глядя на разгоревшееся с новой силой пламя, он поёжился. Сегодня целый день не покидало странное ощущение холода. Какой-то внутренний мороз сковал душу, навевая неприятные мысли, заставляя тело нервно вздрагивать под тёплым свитером.
Поджав под себя ноги, Тамара заливисто хохотала. Огромный, растянутый пуловер соскользнул, оголяя загорелое плечо, Гурман по локоть закатал рукава и только он никак не мог согреться. Чтобы как- то отвлечься, Балуев сконцентрировал взгляд на девушке. Джинсы в прорехах, пуловер с дырками. Никакого понимания, что двадцатидевятилетняя женщина обязана заниматься хозяйством, детьми, мужем, а не хохотать над идиотскими шутками малознакомого мужчины. Куда мир катится? Впрочем, только сейчас Балуев заметил, что, зная Тамару много лет, сегодня первый раз увидел её смеющейся.
Даже раздражаясь и злясь на друга, Балуев прекрасно понимал, что выживают они тут только потому, что Гурман полностью взял на себя ведение хозяйства. Раз в три дня Сашка с Валеркой ездили в город за продуктами. Составляя список, Гурман рассчитывал меню. И если ему нужны были помидоры «Рио Гранде», то вынь и положи «Рио Гранде» и никакие отговорки, что в супермаркете таких отродясь не было, не пройдут. Сашка с Валеркой порой обходили все рынки, пока находили то, что указано в списке. Балуев никогда не замечал, чтобы Гурман стирал или убирался, но в доме всегда было чисто и уютно.
Вот и сейчас, Гурман успевал всё. Шинкуя крупные шампиньоны, он не выпускал из вида пыхтящий на сковороде сливочный соус. Отложив нож, мыл использованные тарелки и снова помешивал кулинарный шедевр. Время от времени, замерев от восторга, он знаками приглашал Тамару продегустировать.
За несколько дней, проведённых в доме на краю заброшенной деревни, жертва и похититель, похоже, нашли общий язык и Балуева этот факт всё больше беспокоил и настораживал.
–– А вот ещё случай, – басил хозяин дома, добавляя грибы в соус.– Давно это случилось, ещё молодые были, дурные. В ту ночь мы с Балуем магазин брали, а находился он на первом этаже жилого дома. Только к двери подошли, я с сигнализацией возился, а Балуй на шухере стоял. И вдруг в гробовой тишине слышу шорох, а следом изысканный фальцет. Поворачиваюсь, вижу – рядом Балуй, а на плечах у него стоит нечто. Первая мысль сверкнула: Кондрашка. Потом пригляделся, нет, не Кондрашка. Нечто среднее. Потом мы поняли, что парень это, а в первый момент… Ночь, середина марта, снег ещё не сошёл, холод жуткий и этот весь в голом. Ну, хрен, естественно, внутрь залез, яйца обнулились до состояния эмбриона и на общее обозрение осталась только дикая поросль на причинном месте. Ну всё, думаю, спустилась кара небесная. Тот тип тоже застыл. Синий, грустный, руки к небу задрал. Непонятно, то ли Гагарин взлетает, то ли инопланетянин спускается. Жуть меня взяла. Состояние Балуя и описать не берусь. И тут наш гуттаперчевый мальчик пищит: «Мужик, руки подними». Мы, как по команде хэндэ хох сделали, а этот схватил Балуя за руки и вниз сползает. Оказывается, он на простынях со второго этажа спустился. И тут из открытого окна хрущёвки, где, судя по всему, обитала неверная Мессалина, понёсся такой отборный мат, что у меня даже челюсть отвисла. А следом топор полетел. Нас в тот момент как прорвало. «Инопланетянин» жестами просит что- нибудь из одежды, срамоту прикрыть. Сверху, второй, рогами окно выбивает. А мы ржём, как полоумные. Куртку я тогда классную этому Ромео подзаборному отдал, но, честно говоря, ни разу не пожалел. Такой эпизод в жизни один раз бывает. В тот день мы так магазин и не взяли. Руки от хохота тряслись. Да и работа наша не любит суеты, а там на спектакль высунулись три пятиэтажки поглазеть. – Сделав последнюю пробу, Гурман отложил в сторону деревянную лопатку и, доставая из шкафа тарелки, подмигнул Тамаре: – Ну, соус из шампиньонов со сливками истомился. Спагетти готово. Давай, твоя светлость, поднимай свой распрекрасный зад и большими скачками за стол.
Тамара грациозно поднялась, стряхнула с брюк невидимые пылинки и тут же отхватила звонкий шлепок по филейной части. Челюсть Балуева громко рухнула вниз и плечи начали медленно сворачиваться. Скандал, повисший в воздухе, снова грозил быть вселенским. Девушка на несколько секунд замерла, переваривая свершившийся факт, затем медленно повернувшись, устремила гневный взгляд на посягнувшего.
–– Ну извини, не удержался, – словно само собой разумеющееся, пожал плечами Гурман и засунул ей в руки горку тарелок.
Хохот, разрядивший обстановку, привёл обоих мужчин в состояние, близкое к параличу. Рассматривая вытирающую слёзы Тамару, Балуев совсем перестал понимать происходящее. Плюнув на развлекающуюся парочку, он прошёл к столу и по-хозяйски вывернул на свою тарелку половину спагетти, полив густым, белым соусом. Валерка и Сашка в этот день уехали в город, поэтому Гурман, поделив остаток, наполнил тарелку Тамары, выбирая самые сочные кусочки бекона.
Спагетти с соусом, действительно, были выше всяких похвал. Балуев всегда удивлялся, как получается у Гурмана из минимума продуктов, в походных условиях готовить великолепные обеды. Как показывала практика, итальянская паста, приправленная типичными для российской глубинки специями, получалась ничуть не хуже, чем в самых навороченных ресторанах. Впрочем, справедливости ради, стоило отметить, что вкусной эта паста получалась только у Гурмана. Когда готовкой занимались другие ребята, худели все.
Потягивая послеобеденную рюмочку коньяка, Балуев слушал заливистый монолог друга с ностальгией вспоминая молодость. Как-то само собой получилось, что признанный лидер детского коллектива Игорь Волынин превратился в защитника и друга главного лузера класса Миши Балуева.
В садике воспитательница назвала Мишу «медведем Балу», но в школе это прозвище, которое так нравилось мальчику, не прижилось. Трудно было сравнивать верного друга Маугли с вредным, подленьким Мишей. Его ненавидели в классе почти с той же силой, с которой любили и уважали балагура Игоря. Но, когда в шестом классе Мише решили устроить «тёмную», именно Игорь взял его под свою защиту. Их дружба никогда не была на равных, наверное, потому что Игорь так и не освоил науку предательства, которая у Миши была заложена на генетическом уровне. Уходя на зону, Гурман даже не догадывался,
«какая же дрянь» его сдала и всегда был искренне благодарен другу за своевременные передачи. После того, как Балуев похоронил отца Игоря, пока тот находился за решёткой, верность друга перешла на более высокий уровень. Он никогда не пытался оспаривать лидерство Балуя, безоговорочно подчинялся всем его приказам и строго следил, чтобы не только тень непокорности, но даже косой взгляд в сторону шефа не был брошен.
Балуев не интересовался личной жизнью друга, хотя, в душе, частенько завидовал его успеху у женщин. В молодости были страсти, ревность, бурные романы, но, перешагнув сорокалетний юбилей, оба воспринимали отношения с противоположным полом более спокойно, предпочитая услуги хорошо оплачиваемых профессионалок, случайным знакомствам.
Взгляд Балуева снова переместился на Тамару. То, что «княгиня Табанидзе» не имела никакого отношения к украденным деньгам, он понял давно, но случилось то, что случилось. Теперь он старался прокрутить мысль, кому же было выгодно вбросить липовую информацию о её причастности к этому делу. После всего происшедшего договориться с Давидом не представлялось возможным. Необъяснимая смерть Константина Табанидзе, похищение Тамары, создало предпосылки для конфликта и на его разрешение нужно было время. Брошенные на поиски Уфимского силы, никаких результатов пока не дали, парень, как в воду канул. Анфиса Капитонова, снова выходившая в лидеры на пост главной подозреваемой, канула туда же. Всё было так тяжело и запутано, что Балуев в очередной раз почувствовал «запах жареного».
Опрокинув рюмку, он одним глотком выпил остатки коньяка и, грузно поднявшись, вышел за дверь. Состояние внутреннего холода не прошло. Вспомнив, что клин выбивают клином, Балуев решился на прогулку. Чистый, нетронутый снег не таял под прямыми лучами солнца, отражая зеркальные блики. Солнечные зайчики словно играли в прятки, подпрыгивая на покачивающихся от лёгкого ветра сосновых лапах. Пройдя несколько шагов, он поёжился и поднял меховой ворот куртки. Красота красотой, но мороз, обманчиво мягкий, опускался ниже двадцати градусов. Уехавшие ребята должны были уже вернуться и Балуеву даже показалось, что снег за сараем заскрипел. Поискав глазами, он так никого и не увидел. Что-то насторожило. Тишина. Да, именно, тишина. Мягкая, угрожающая. Ни трескотни сорок, ни хлопанья крыльев.