Не разуваясь, мужчина прошёл по комнате и присел на кровать, рядом с ней. Словно дворовую собачку, потрепал по нечёсаным волосам. Спёртый воздух маленькой комнаты сразу же заполнился запахом морозной свежести, замешанной на крепком табаке и одеколоне. Вдохнув, Анфиса расслабилась. Не сказать, что она была экспертом в запахах, просто повезло – мужчины, которые её окружали, пахли именно крепким табаком и дорогим одеколоном.
–– Надоело сидеть одной? – тихо спросил Илья, расстёгивая верхнюю пуговицу пальто.
Анфиса кивнула и, на всякий случай, даже протяжно вздохнула, чтобы добавить колоритности в невербальный ответ. Краем глаза она разглядывала вошедшего и снова, в который раз, ей показалось, что Илья смотрит на неё особым, доверчиво-жалостливым взглядом. Как смотрела всегда Никуля, Димка. Так же молча и преданно, в моменты своих редких посещений, смотрел ей в глаза отец. Кстати, для каждого из своих детей, отец имел специальный взгляд. Дружеские, партнёрские – предназначались старшим детям и влюблённый, жалостливый – ей. Анфису это никогда не напрягало, потому что после таких взглядов на её тумбочке волшебным образом расцветали зелёные купюры и эмоции, которыми было вызвано столь бурное цветение, сразу отходили на второй план. Но сейчас взгляд Ильи напряг, окутывая сердце неприятным холодком.
–– Можешь гулять свободно, – наконец улыбнулся мужчина и, поднявшись, сбросил на стул пальто. – Балуев скоропостижно нас покинул, причём навсегда. Ну а вчера, вслед за ним ушёл и Давид. Мальчиши-плохиши, до сего дня преданно глядевшие им в глаза, недолго посопели и, опережая первого, полетели признаваться в любви дому папы Капитона.
–– Так что, проблем больше не будет? – радостно захлопала глазами Анфиса.
–– А кто будет создавать проблемы? Все создатели преставились смирненько.
–– И я могу домой идти?
–– Что, даже чаю не попьёшь? – засмеялся Илья, глядя, как бурно Анфиса выбрасывала из шкафа на кровать подаренные им вещи.
***
Дверь открылась с трудом. Поморщившись от волны спёртого воздуха, пахнувшей из квартиры, Анфиса бросила у порога дорожную сумку и прошла в комнату. Состояние ажиотажа прошло и сейчас единственным желанием стало опустить шторы-панели, забраться под одеяло, включить телевизор и никого не бояться.
Проходя к окну, её внимание неожиданно привлёк журнальный столик. Низенький, стеклянный, чистый. Вроде ничего необычного и, тем не менее, что-то напрягло глаз. Стол сверкал чистотой. Именно той безупречной чистотой, которую так и не научилась поддерживать хозяйка.
Заходя к ней в гости, Ника частенько писала на скопившейся пыли: «Вытри меня». На что Анфиса гордо дописывала: «Ни за что». Иногда их эпистолярный жанр затягивался и на столике кипели не шуточные страсти. «Вытри пыль», «Она мне дорога, как память», «Мы любим друг друга и умрём в один день от оргазма»… Вариантов ответов было много, конец же оригинальностью не отличался: Никуля психовала, хватала тряпку и наводила порядок в её маленькой квартирке. Сестра постоянно пилила, чтобы Анфиса переезжала жить к ним. Но её вполне устраивала уборка раз в две недели, питание гамбургерами и чипсами, а главное, абсолютная свобода и независимость.
Пыли не было и этот факт здорово напрягал. Зябко передёрнув плечами, Анфиса пробежала по всей квартире, включая свет, но даже после этого ощущение внутреннего, душевного, что ли, холода не ушло. Бросив теперь уже ищущий взгляд по сторонам, она сразу заметила режущий глаз уголок покрывала на кровати, старательно выравненный неизвестным помощником. «Никуля» удивлённо пронеслось в мозгу, но сердце тут же возмутилось: «у неё и ключа-то нет». Но предположить, что кто-то ещё может обыскать её квартиру, попутно вытерев пыль и перезаправив кровать, не получалось. Значит, всё-таки сестрёнка. Хотя, по последним данным, принесённым всё тем же вездесущим Ильёй, Ника находилась у Василисы. Пройдя ещё раз по квартире, Анфиса развернулась, бросилась к двери и заперла все замки и цепочки. Сдерживая нарастающую дрожь, она долго рассматривала в дверной «глазок» пустой пролёт подъезда. Убедив себя, что бояться больше некого, Анфиса принялась разбирать сумку.
С момента окончания университета, Анфису постоянно раздражали размеры её квартиры. Маленькая кухня вполне гармонировала с представлениями хозяйки о времени, которое нормальная женщина должна здесь проводить: то есть минимальный процент от основного. Средний салон мог бы быть и больше, но, в принципе, тоже не напрягал. Спальня? Ну уж, какая есть. И единственным помещением, вызывающим недовольство – была мизерная ванная. Мечта о зеркальном потолке, плавно перетекающем в зеркальные стены и заканчивающемся зеркальной волной у подножия огромного джакузи, разбивалась о старый змеевик батареи, расположенный на самом видном месте. Но если с метражом Анфиса ничего не могла поправить, то дизайн санузла был продуман до мелочей. Яркие полотенца полностью скрывали железного монстра, а набору косметических средств, выставленному на бордюре ванной, могли позавидовать лучшие магазины города.
Белая пузырящаяся пена всегда вызывала у Анфисы прилив хорошего настроения, поэтому к процессу принятия ванны она подходила с полным ассортиментом гламурных прибамбасов. Вот и сейчас, убедившись в собственной безопасности, Анфиса открыла бутылку вина и, наполнив бокал, медленно опустилась в горячую воду. Шипящие пузырьки лопались на теле, создавая лёгкий массажный эффект. Сделав глоток, она закрыла глаза. Холодное вино перекатывалось на языке, покрывая нёбо терпким, горьковатым налётом. Конечно, это не Ла Риоха, любимый напиток богов и Ильи, но в горячей ванне выполняло все, возложенные на него функции, то бишь, расслабляло и успокаивало. Выпив почти полбутылки, Анфиса отметила начало нового этапа жизни, спокойного и обеспеченного.
Закутав голову в полотенце, она натянула махровый халат и задумчиво опустила глаза на островки грязной пены, укрывшие дно ванны. И снова вечный вопрос: убирать или воспользоваться советом Скарлетт О’Хараи подумать об этом завтра? Странно, что этот вопрос вообще возник в такой замечательный день. Конечно, завтра. Завершив приятное времяпровождение, она занялась новостями интернета.
Просматривая ленты соцсетей, Анфиса ни слова не нашла о Балуеве, зато смерть Давида Заглиани наделала много шума. Да и как не обсудить, если ушла из жизни целая эпоха, спонсор, меценат… Прочитав хвалебные оды, она зло «перелистнула» страницу: нынче никто и не вспомнит с чего начиналась карьера доброго дяди Давы и какими делами увенчалась. Повздыхав, Анфиса лениво поднялась с дивана, прошлёпала голыми ногами на кухню и сделала неуклюжий бутерброд с копчёной колбасой. Процесс питания, так же, как и ванна с пеной, всегда успокаивал. Ничего особенного в жизни города за время её отсутствия не случилось, поэтому, Анфиса снова открыла светские новости, просматривая фотографии с похорон. У гроба Давида, с лицом, словно ведро лимонов съел, стоял Гурман. Рядом ещё парочка молодчиков из охраны Балуя, но самого шефа не было. Стало быть, усоп Михал Сергеевич раньше, чем Заглиани, иначе никогда не пропустил бы рандеву столь грандиозного масштаба. Тамара. Операцию, что ли, сделала? И так была, как килька в томатном соусе, а теперь ещё больше похудела. А чего это Гурман её так нежно под ручку поддерживает? Уж кто-кто, а он на бегу не переобувается. Хотя… Интересно, что хоронили Давида и Лолу в один день, на одном и том же кладбище, но сведений о прощании с Лолой не было. Вяло «перелистывая» странички, Анфиса искала знакомые лица. Но все фотографии были похожи. Ближайшее окружение Давы утирает одинокую слезу. Ближайшее окружение Давы тоскливо смотри в серое небо. И так далее. Определить, были ли среди посетителей мероприятия представители дома Капитоновых, Анфиса так и не смогла. Закрыв ноутбук, она выпила чашку горячего молока (благо
оставался пакет в холодильнике) и, нырнув под одеяло, сразу же заснула.
На прикроватной тумбочке глухо зазвенел мобильный телефон. Анфиса испуганно открыла глаза. Спросонья и не вспомнила, что поставила будильник. Проведя по экрану мобильника пальцем, она уставилась в окно. Торопясь лечь спать, Анфиса даже не закрыла шторы, и теперь, рассматривая тонкий месяц за окном, мысленно провела вертикаль, определяя растущий серп или спадающий. Какое значение имел результат наблюдения, было непонятно, но то, что месяц оказался растущим, вселило надежду. Захотелось поверить, что закончится вся эта чехарда хорошо. Пуховое одеяло укутывало тело расслабляющим теплом и глаза снова начали слипаться. «Ещё минуточку» шепнула тишина, погружая её в очередной виток сна.
«Какая минуточка?» – возмущённо закричало сознание и глаза мгновенно раскрылись, прогоняя остатки сонного состояния. Вытянув руку, Анфиса долго искала на полу, сброшенную вечером одежду. Наконец, нащупав спортивные штаны, натянула их под одеялом и рывком поднялась с кровати. На вешалке, у входа висело всё. От летних тонких курточек, до зимнего пальто. Перед всей этой катавасией Анфиса честно хотела разобрать одежду и развесить её в шкафу. Но, не судьба. Странно, что Никуля не разобрала. Теперь же, этот бедлам оказался ей на руку. Сбросив вещи на пол, она нашла старую отцовскую куртку, висевшую здесь ещё с прошлого его приезда. Это именно то, что ей сейчас надо. Замотав шею тёплым шарфом, она надела куртку и долго подкатывала длинные рукава. Оглядев своё отражение в зеркале, осталась довольна результатом. Ящичек шкафа, в котором должны были храниться ключи, в самый нужный момент заклинило. С трудом вытянув рассохшиеся фанерки, Анфиса шарила внутри и яростно шипела. Под руку лезло всё, что угодно. Неизвестно как оказавшиеся здесь мотки ниток, мелкие инструменты и прочий хлам, и только ключи от подвала никак не хотели находиться. Психанув, Анфиса дёрнула и шкафчик выскочил из пазов. На пол полетело всё содержимое. Ключи вывалились последними. Засунув связку в карман, она натянула полусапожки, варежки и притопнула, глядя на себя в зеркало. К исполнению последней части «марлезонского балета» готова.