И надо сказать, слово свое Сергей Семенович сдержал. Материал подан живо, присутствует ощущение взволнованности пережитым и личной сопричастности к тем фактам и событиям, о которых идет речь. В результате перед читателем разворачивается широкая панорама боевых действий, включающая в себя информацию о героическом поведении солдат и офицеров в исключительно трудных условиях, а порой и в трагических ситуациях.
И все же следует отметить, «партийного подхода» в подаче некоторого материала маршалу С. С. Бирюзову не удалось избежать. Время написания мемуаров – 50-60-е годы – к тому обязывало. Как известно, период политической оттепели еще не означал отказа от цензуры, тем более, когда речь заходила о роли партии в победе над фашизмом, чести партийного мундира. Все это нашло отражение и в описании проведения тех или иных военных операций разных периодов Великой Отечественной войны.
Думается, настало время, на основе вновь открывшихся источников, дополнить некоторые важные эпизоды Великой Отечественной войны, нашедшие отражение в мемуарах С. С. Бирюзова. Это, в конечном итоге, не только не умалит подвига советского солдата и маршала, а наоборот, еще раз покажет миру силу духа русского человека, его непобедимости.
В своей книге «Суровые годы» С. С. Бирюзов так описывает начало войны: «22 июня 1941 года был выходной день. Лагерь дивизии располагался неподалеку от железнодорожной станции Ереськи вблизи Миргорода. Играла музыка. У всех было радостное, приподнятое настроение, – вспоминает С. Бирюзов. – Только в 12 часов по радио было передано правительственное сообщение о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Оно прозвучало как гром среди ясного неба. На лицах людей, еще недавно радостно и беспечно улыбавшихся, можно было прочесть недоумение, растерянность и даже испуг…»
Не ожидая указаний из штаба Харьковского военного округа, С. Бирюзов приказал объявить частям дивизии боевую тревогу. После проведения митингов части дивизии покинули лагерь и походным порядком двинулись к местам своего постоянного расквартирования – в Полтаву, Миргород, Красноград. Все имущество было погружено в эшелоны.
В штабе округа это посчитали самоуправством и потребовали вернуть части дивизии в лагерь. Однако комдиву С. Бирюзову удалось убедить командующего войсками округа в правильности своего решения. За три дня удалось оукомплектовать части дивизии до штата военного времени.31
Вскоре пришел приказ о включении 132-й стрелковой дивизии в состав действующей армии и об отправке ее на фронт. Началась погрузка в эшелоны, хотя никто (в том числе и С. Бирюзов) не знал, куда и в чье распоряжение они должны следовать. Командование округа тоже (по мнению С. Бирюзова), по-видимому, не имело ясного представления об этом, но, выполняя директиву из Москвы, оно стремилось поскорее отправить хотя бы первые из тридцати пяти имеющихся эшелонов. Полевой лагерь 132-й стрелковой дивизии располагался неподалеку от железнодорожной станции Ереськи, вблизи Миргорода. В нем и находились части дивизии 22 июня 1941 года. После сообщения о начале военных действий был получен приказ вернуться в места постоянной дислокации. На мероприятия по доукомплектованию дивизии до штата военного времени выделили три дня. Как уже сообщалось, дивизия постоянно дислоцировалась в Полтаве, Миргороде, Краснограде. После доукомплектования отбыла на фронт 8 июля 1941 года, однако в чье подчинение и куда, не было известно. По ошибке железнодорожников дивизия С. Бирюзова прибыла не на тот участок фронта, где ей надлежало быть по приказу Генерального штаба. В результате 132-я стрелковая дивизия была включена в состав 13-й армии 20-го стрелкового корпуса и в середине июля уже сражалась с войсками Гудериана. Всего в дивизии насчитывалось около 15 тысяч человек, более 3000 лошадей, сотни автомашин. В целом она представляла собой серьезную боевую силу, и С. Бирюзов не сомневался, что, заняв отведенный ей рубеж, дивизия окажется в состоянии прочно удерживать его.32
И тут, наверное, уместно будет привести воспоминания дочери маршала, Ольги Сергеевны, которые характеризуют поведение военного человека в сложных ситуациях.
«Перед отправкой на фронт на семейные дела у папы не было времени. Две с половиной недели пронеслись как одни бездонные сутки, заполненные мобилизационной работой, погрузкой в эшелоны пятнадцатитысячной массы людей с вооружением, техникой, имуществом и лошадьми. Папа пришёл домой перед отправкой головного эшелона своей дивизии и сказал маме, что, если придётся, она должна будет покинуть Полтаву со всеми, он имел в виду эвакуацию. Проводить его на вокзал папа не разрешил, попрощались дома. Помню только, как он взял меня на руки, ходил со мной по комнате и что-то говорил тихим спокойным голосом».
Вспоминая об отце, Ольга Сергеевна, и сама, видимо, не подозревая, отметила такую немаловажную черту военачальника, как личный пример во всем. «Папа ушел со своей дивизией на фронт, а мы остались в Полтаве, он не смог нас эвакуировать раньше. Он говорил: «Я не могу этого сделать, потому что начнется паника, все будут видеть, что комдив отправил свою семью, а все сидят на месте. И поэтому мы остались в Полтаве, а папа ушел. С этого момента и до середины декабря 1941 года мы не получали от папы ни строчки. Мама ходила по госпиталям и искала папу, нет ли его среди раненых. И ходила разговаривала с красноармейцами и командирами, не видели ли они комдива. И вот мы так и уехали. Ничего не знали о папе, ни строчки. И таких примеров было много».
С. С. Бирюзов в кругу семьи. 1941 г.
Первую сводку с фронта, предназначенную для печати, И.В. Сталин пишет лично. Он тщательно подбирает слова, вновь редактирует уже набранный текст. Он хочет успокоить страну – «противник отбит». Но он-то уже понимает: произошло нечто страшное. Впервые за многие годы на карту поставлена как судьба страны, так и его личная жизнь…
Сводка Главного командования Красной Армии за 22.06.1941 года.
«С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживали их. Со второй половины дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. И только в Гродненском и Кристынопольском направлениях им удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец, первые два в 15 км и последние в 10 км от границы.
Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но всюду встречала решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Наши сбили 65 самолетов противника».33
Война с фашистской Германией заставила командиров на практике применить усвоенную в академии теорию. Но война ставила сотни проблем, для решения которых академия не дала и не могла дать готовых рецептов. Военная зрелость приходила к генералу Бирюзову непосредственно на поле боя.
Первое боевое крещение
Итак, 132-я стрелковая дивизия выехала на фронт 8 июля 1941 г. Первое боевое крещение дивизия получила на станции Чаусы под Могилевом, когда она подверглась атаке разведывательным отрядом противника. Следует отметить, что С. С. Бирюзовым предусматривалась возможность вступления в бой непосредственно из вагонов. Все люди были заранее проинструктированы и знали, что им нужно в этом случае делать. Бойцы перешли в контратаку и завершили разгром группы противника, захватив при этом несколько пленных.
Станция Чаусы. Здесь в 1941 году приняла свой первый бой 132-я стрелковая дивизия
Ветеран 132-й стрелковой дивизии П. Б. Сазонов вспоминает: «Восьмого июля сорок первого года головной эшелон вместе со штабом дивизии завершил приготовления к выезду на фронт. Перед тем как дать ему «добро», Сергей Семенович тщательно проверял размещение в вагонах и на платформах личного состава, вооружения, боеприпасов, продовольствия и так далее. Вспоминаю, как он подошел к платформе, на которой были погружены 37-миллиметровые зенитные орудия. Их зачехлённые стволы находились в горизонтальном положении. Ящики со снарядами лежали на другой платформе. Генерал тут же вызвал командира батареи и сделал ему строгое замечание:
– Вы куда собираетесь ехать, товарищ капитан! К теще на блины или на фронт? Если на фронт, то будьте добры установить орудия так, чтобы они могли в любую минуту открыть огонь по вражеским самолетам. Чехлы снять. Ящики со снарядами поднести к зениткам. Организовать в расчетах круглосуточное дежурство!
Много ценных указаний дал генерал и командирам стрелковых рот, саперам, связистам, медикам. И не напрасно. Через несколько дней, когда наш эшелон подъехал к станции Чаусы, в небе появились фашистские самолеты. Зенитчики сразу открыли по ним дружный огонь. Один стервятник, объятый пламенем, рухнул на землю. Остальные убрались восвояси. Вскоре подошли и немецкие танки, но их так же хорошо «угостили» наши артиллеристы. Вели залповый огонь прямо с платформ. В этом скоротечном бою наш эшелон превратился в стального, ощетинившегося ежа. Попробуй, возьми его! С нашей стороны потерь не было. И в этом заслуга Сергея Семеновича, который заранее принял все меры к тому, чтобы эшелон в полной сохранности прибыл на фронт.34
Дальше следовать в эшелоне дивизии было уже нельзя: железную дорогу немцы разбомбили. С. Бирюзов распорядился немедленно приступить к выгрузке прибывающих частей и подразделений.
Как следует из журнала боевых действий, 11 июля 1941 года на станцию прибыло 5 эшелонов 132-й стрелковой дивизии, и она сосредотачивается в районе станции Чаусы.35
Обстоятельства складывались так, что сам комдив решил разыскать какой-нибудь штаб: он предполагал, что где-то совсем рядом проходила линия фронта. И, действительно, в лесу восточнее станции Чаусы располагался штаб 13-й армии. С. Бирюзов в своей книге пишет о всех перипетиях поиска. Кроме того, его дивизия в состав армии не входила. И потребовалось некоторое время для решении этого вопроса.