Родная кровь — страница 32 из 39

— Не-а. Сперва рассчитайся.

Благодушие улетучилось, сменившись глухим раздражением. Какого черта Антон нанял эту шалаву? На ней клейма негде ставить, а ведет себя как порнозвезда. Надо спровадить ее, пока не поздно. И деньги целы будут, и корячиться не придется. Дурацкая это была затея с вызовом проститутки. Ему сейчас тратиться на пустяки никак нельзя. Где потом деньги брать? Опять кого-нибудь грабить? Опасно. Везти не всегда будет.

— Не хочешь, как хочешь, — равнодушно произнес он. — Будем считать, что не сговорились. Будь здорова, Виола.

— Стольник за вызов, — заявила она. — Зелени.

— Обалдела? Ты кем себя возомнила?

— У нас ставки такие, — сказала Виола, оторвав спину от стены. — Мы бесплатно к клиентам не ездим. С нас спрашивают. Сто баксов плюс такси.

Антон полез в карман и швырнул ей несколько бумажек.

— Вот за такси. Бери и проваливай.

Виола уставилась на деньги. Антон отвернулся, наливая себе виски. Он услышал, как она что-то быстро и тихо говорит в свой мобильник, и обернулся. Виола спрятала телефон и присела, собирая разлетевшиеся купюры. Ее поза вызвала у Антона неожиданный прилив похоти. Ему захотелось опрокинуть ее на спину, навалиться сверху и выпустить пар прямо на полу, не раздеваясь.

Словно догадываясь о его колебаниях, Виола собирала деньги медленно и долго. И так же медленно пошла к двери. Обернулась, обронив через плечо:

— Зря ты так. Сам нарвался.

Антон шагнул к ней, вскинув брови:

— Чего-о?

Виола щелкнула замком, отворила дверь и выскользнула в подъезд. А вместо нее в квартире появился невысокий рыжий парень со скошенным подбородком и приплюснутыми ушами. Легко, будто танцуя, он приблизился к Антону и нанес ему ужасающий удар под дых. Комната вспыхнула и накренилась. Антон и сам не заметил, как присел, держась за живот.

— Не платим, значит? — неприязненно спросил рыжий. — Девочек обижаем?

— Она… она…

Произнести что-то членораздельное не получилось. Не хватало дыхания.

Не слушая Антона, рыжий торопливо занялся его вещами. Бегло просмотрел паспорт и бросил под ноги. Пошуршал стопкой денег, половиня ее.

— Штрафные санкции, — пояснил он.

Антон почти вскочил и почти замахнулся, когда откуда-то слева вылетел кулак и отправил его в новый нокдаун.

— Приятного отдыха, — сказал рыжий, сунул деньги за пазуху и был таков.

Антона вырвало. Он держался за голову и глухо стонал. Ему было больно, но он думал, что это расплата за содеянное, и верил, что худшее уже позади.

Некоторые люди такие наивные…

 2

Одной Филимоновой ехать не позволили. Посадили в ее «ауди» блеклого мужчину с волосами цвета сухой полыни, велели не отрываться от микроавтобуса с остальными боевиками и заложниками. Там же находился внушительный кейс, набитый долларовыми упаковками.

— Получишь свой лимон, как только парни заберут ящики, — пообещал Бэтмен.

— Почему я должна верить тебе на слово? — спросила Филимонова.

— Потому что другого выхода у тебя нет.

Так оно и было, хотя признавать этого не хотелось. Теперь блеклый мрачно восседал рядом, грыз соленый арахис и время от времени отпускал глубокомысленные изречения вроде «Да, дороги у нас так и не научились делать» или «Обгон запрещен, но разрешен, если очень хочется, га-га-га». Филимоновой хотелось сказать, чтобы он заткнулся, но она терпела. Зачем настраивать против себя человека, под присмотром которого предстоит провести несколько часов?

Рассудив так, она снизошла до светской болтовни с соседом. Его звали Валера. В прошлом он был довольно известным фехтовальщиком, даже участвовал в международных чемпионатах.

— Но потом все в одночасье рухнуло, — сообщил он, уже не в первый раз проявляя склонность к цветистым оборотам речи. — Супруга моя поехала в отпуск, да так и не вернулась.

— С ней беда случилась? — осторожно поинтересовалась Филимонова.

— Это как поглядеть, — хмыкнул Валера. — Снюхалась на курорте с типом из столицы. Они протрахались три недели, а потом улетели к нему, даже не соизволив объясниться со мной. Да и черт бы со мной, но дети… Они в чем провинились? — Валера шумно задышал, заново переживая случившееся. — Одним словом, поначалу я воспринимал уход Наташи как трагедию. Как же, двое малышей на руках, одному два, другой четыре… Родители, конечно, нянчились с ними, но разве дедушка и бабушка способны заменить родную мать? Короче, я впал в черную депрессию и в такой же черный запой…

«А он не похож на бандита, — подумала Филимонова, внимательно слушая Валерину исповедь и машинально следя за дорогой. — Нормальный мужчина. И что его только привело в группировку Бэтмена?»

Как бы отвечая на молчаливый вопрос, Валера сказал:

— И вот однажды я проснулся у дружка на даче и понял: так дальше продолжаться не может. Кругом бутылки, окурки, какие-то девки жирные храпят… И я посреди этого вертепа, в то время как мои Ларочка и Максик совсем одни, будто сиротки.

Филимонова могла поклясться, что расслышала в голосе рассказчика несколько плаксивых ноток.

— Я вышел из того дома и больше никогда туда не вернулся. Как отрезало. Солнце, небо, птицы поют… Я понял, что жизнь прекрасна. Нет, даже прекраснее, чем прежде. Потому что отныне я свободен. — Валера раскинул руки, едва не задев скулу Филимоновой. — Больше со мной нет давно уже нелюбимой, чужой женщины с ее капризами, нотациями, истериками. Никто не сядет рядом красить ногти вонючим лаком, когда я ем. Никто не полезет на меня ночью, требуя, чтобы я немедленно воспылал страстью. Расходы, опять же, значительно сократились. Я переговорил с тренером, послушался его советов и устроился на работу. Теперь у меня все значительно лучше, чем прежде. Совсем другая жизнь, совсем другая! В свои сорок я наконец-то счастлив. — Валера посмотрел на спутницу. — Дети выросли, я полон сил и планов на будущее. Как здорово сознавать, что все еще впереди! Ты даже не представляешь себе, Рая…

Его монолог был несколько театральным, но вместе с тем пылким и искренним. Филимонова одобрительно улыбнулась:

— Так держать, Валера. Только работу я бы на твоем месте сменила. Понимаешь, мой опыт подсказывает, что низшее и среднее звенья группировок полностью обновляются за каких-нибудь пять лет. Отсидки, разборки… Ну, не мне тебе рассказывать. У тебя ведь дети. Кто-то должен о них позаботиться, не так ли?

— Я подумаю над этим, — откликнулся Валера. — Есть на примете разные варианты. Но все они серьезно проигрывают в материальном отношении, так что я пока не спешу.

«Хороший мужик, положительный, — окончательно поняла Филимонова. — Эх, не нужно было с ним откровенничать. Теперь он мне вроде как не посторонний. И предупредить нельзя: все испорчу. Черт, хоть бы этот Валера оказался достаточно умным, чтобы не лезть на рожон, когда начнется!»

Не зная, что добавить к сказанному, Филимонова включила радио. Прозвучали заключительные аккорды какой-то песни, а потом гитара исполнила простенькое вступление и надтреснутый мужской голос запел:

Мне вчера открылся путь В грозовом сверкании — Грязен он, да не свернуть, Он судьба моя. Вдоль обочин черепа, Под ногами камни, На закат бредет толпа Сотен моих «я».

Лица двойников моих, В общем-то, похожи, Плоше ль кто-нибудь из них, Лучше ль кое в чем, Но меня не узнают, Словно я прохожий, Словно я случайно тут, Как бы ни при чем.

«Эй, — кричу, — мол, вы куда? Почему вас много? Я уверен был всегда, Что один такой». Ни словечка мне в ответ, Лишь пылит дорога. Мне осталось им вослед Помахать рукой.

А теперь пустынный путь Да жара палящая, И плетусь я как-нибудь, Мелко семеня. Так какая же моя Личность настоящая, Если столько моих «я» Бродят без меня?

— Бред! — прокомментировал Валера. — Вот во мне никаких «я» нет, я один такой, сам по себе. Имя, биография, воспоминания…

— А мне иногда кажется, что во мне сразу несколько женщин живет, — призналась Филимонова. — Вернее, не сразу, а по очереди. Сейчас эта, потом та. Одна деньги любит, другая совесть свою слушает, третьей вкусненького подавай. И меняются местами, меняются…

— Не бери дурного в голову. Так и свихнуться недолго. Это все психиатры напридумывали, чтобы клиентурой себя обеспечить.

После этого тема разговора менялась еще несколько раз, но Филимонова становилась все более невнимательной и рассеянной. Они находились в пути уже три часа, и ей приспичило в туалет. Терпеть не имело смысла, потому что дорога предстояла еще длинная.

— Позвони своим, Валера, — попросила она. — Мне нужно… нужно…

— В кустики? — заботливо спросил он. — Пи-пи?

— Да, — с облегчением призналась Филимонова.

Он подмигнул и поднес телефон к уху. Пару минут спустя Филимонова съехала на обочину и выключила зажигание. Белый микроавтобус с тонированными стеклами замер в трех десятках метров позади.

— Я немного провожу тебя, Рая, а потом отстану, — сказал Валера, отстегиваясь. — Пареньки в автобусе непростые, от них всего ожидать можно. Нельзя тебе одной.

— Спасибо, — с чувством произнесла Филимонова. — И извини за беспокойство.

— Пустяки. Мне ведь и самому, гм… проветриться не помешает…

Переговариваясь, они спустились по травянистому склону и перепрыгнули через канаву. Прежде чем углубиться в сосновый лесок, Филимонова обернулась. Двое бандитов справляли нужду прямо возле микроавтобуса, не обращая внимания на проносящиеся по шоссе автомобили. Они посмотрели в ее сторону и что-то крикнули, смеясь. Струйки, которые они пускали, описали затейливые восьмерки.

Поспешно отвернувшись, Филимонова ускорила шаг. Валера отстал, жестом показав, чтобы она ни о чем не волновалась. Сосенки были невысокие, совсем молоденькие, но пушистые. Пройдя шагов двадцать, Филимонова потеряла спутника из виду. Прислушавшись, она присела среди зеленых сосновых лап. Все было хорошо до тех пор, пока не настало время вставать, чтобы привести себя в порядок.

— Погоди, — сказал Валера, появившись сзади, как призрак.