Бумага выпала из разжавшихся пальцев Филимоновой и мягко спланировала на траву.
— Пошел вон! — прошипела она, судорожно натягивая джинсы.
— Чуть позже, — пообещал он. — Сначала ты поработаешь немножко. Сделаешь мне приятно. Давай, Рая, не упрямься. Тебе это не впервой, готов спорить.
В одной руке он держал пистолет. Другой готовился расстегнуться штаны.
— Ты козел, Валера, — сказала Филимонова спокойно. — Самый козлистый козляра, которого я когда-либо видела. Думаешь, напугал меня этим? — Она посмотрела на пистолет. — Или этим? — Она перевела взгляд чуть ниже. — Не смеши меня, Валера. Ты не то что стрелять, ты голос на меня повысить не осмелишься. Потому что прямо сейчас я…
Филимонова взяла в руку мобильник.
— Эй, не надо! — взвизгнул Валера. — Не звони! Я пошутил. Это шутка была, отвечаю! Напугать тебя решил.
— А теперь я тебя попугаю, — произнесла Филимонова многообещающе.
Это была не пустая угроза. Она перебросилась парой фраз с Бэтменом и протянула телефон затаившему дыхание Валере. Он смиренно выслушал шефа и, не сходя с места, рухнул на колени, бормоча:
— Прости придурка, Раиса, прости. Иначе мне хана. Скажи, что не сердишься. — Он вытянул руку, возвращая мобильник. — Не губи, прошу. Я же ничего… Я просто так, без злого умысла.
— И штаны расстегивал без умысла? — спросила Филимонова, не торопясь смилостивиться над униженным мерзавцем.
— Вот! — Он с силой ударил себя кулаком в лоб. — Вот, вот! Больше не повторится. Никогда не повторится, клянусь.
— Кастрировать бы тебя надо, как кота поганого…
Валера с ужасом взглянул на нее и принялся гримасничать, безуспешно пытаясь выдавить из себя слезу. Потекло разве что из носа. Поморщившись, Филимонова сказала в трубку:
— Спасибо, Бэтмен. Похоже, половой гигант проникся. Думаю, проблем с ним больше не будет.
— Главное, чтобы с тобой не было, — буркнул голос в трубке. — Гляди, подруга. Если подлянку какую задумала, я тебе не завидую. Валерик на тебе отыграется. Понимаешь?
— Догадываюсь.
— Тогда лучше сразу признайся, если что-то не так, — предложил Бэтмен.
— Я свое слово держу, — отрезала Филимонова. — Надеюсь, ты тоже. Тогда каждый останется при своих интересах. Оба будем в выигрыше.
— Ага, заливай, заливай. Ты лимон находишь, я теряю.
— Совсем недавно ты думал, что потерял гораздо больше, — резонно заметила Филимонова. — А теперь, вместо того чтобы радоваться, бурчишь, недовольный.
Она говорила столь убедительно, что и сама поверила своим словам. Бэтмен, как видно, тоже. Сдержанно попрощался и отключился.
Но Раиса Филимонова не была бы Раисой Филимоновой, если бы не постаралась выжать из ситуации максимум пользы для себя. Не опуская мобильник и поглядывая на коленопреклоненного Валеру, она сказала:
— Хорошо, хорошо, не буду учить тебя жить. Извини… Да, сейчас отправимся дальше. — Она делала паузы между фразами, чтобы создавалось впечатление, будто разговор с главарем банды продолжается. — Погоди прощаться, давай сначала одну мелочь обсудим… Какую? Я твоему Валерику больше доверять не могу. Кто знает, чего теперь от него ожидать… Нет, Бэтмен, волком он не смотрит, даже наоборот, но у него пушка… Я дальше с ним, вооруженным, не поеду. Такое мое условие. Что? А-а, ладно. Ну а теперь пока, Бэтмен. Отзвонюсь, когда до места доберемся.
Закончив этот маленький спектакль, Филимонова требовательно протянула руку:
— Ствол сюда, Валера. Власть меняется. — Видя, что он медлит, она полезла в карман за телефоном. — Ладно. Только учти, больше я тебя отмазывать не стану…
— Держи. — Валера поспешно сунул Филимоновой затертый до блеска «глок». — Когда ты мне его вернешь?
— Когда время настанет, — туманно пообещала она.
И пошла через подлесок к машине, не дожидаясь, пока разоруженный бандит поднимется и поспешит следом. Ее собственный пистолет находился у Егора Неделина. Теперь, спасибо сексуально озабоченному Валере, и Филимонова была не с голыми руками.
Она была весьма довольна собой и собственной находчивостью. Шансы заполучить свои деньги увеличились вдвое, от пятидесяти процентов почти до ста. Это было отличное соотношение. А ставка в игре превосходила самые смелые ожидания разжалованного майора полиции Раисы Захаровны Филимоновой.
3
Когда солнышко пригрело и разморило Неделина, он перебрался в тень и сел там, опираясь спиной на шершавый ствол дерева. Это был дуб, фигурные листья которого устилали землю под раскидистой кроной. Неделин нашел желудь и повертел его в пальцах, прикидывая, какого замечательного человечка можно было бы смастерить для Мишеньки. Ручки-ножки из палочек, голова из желудя поменьше, сверху шляпка. Для устойчивости такие же кружочки можно было бы приделать к ногам человечка. Час работы — и целая армия готова. Хотя нет, в войну с внуком играть не хотелось. Лучше в путешественников, пробирающихся через лесные дебри. Сделать им шалаш или домик. Обнести частоколом, чтобы дикие звери не напали.
Осознав, что улыбается, Егор Неделин размахнулся и забросил желудь в кусты. Сейчас не до игр, тем паче не до мечтаний. Сначала дело сделать нужно — освободить Софу и Мишу. Ошибки быть не должно. Поскольку товаром Неделин в действительности не располагает, то и предмета для торга нет. Только внезапность и напор могут спасти заложников. Разобраться с бандитами необходимо в считанные секунды. Стоит им опомниться, как все пропало. Приставят ствол к голове внука, вот и отвоевался Неделин. Сам оружие бросит и из укрытия выйдет…
Он виделся с Мишей гораздо реже, чем положено любящему деду. Случайные встречи, отрывочные воспоминания.
Первый раз Неделин увидел внука, когда тому было месяца два. Софья тогда еще не вполне оправилась после родов и была обуреваема проснувшимся материнским инстинктом, так что приезду свекра была откровенно не рада. Он чувствовал себя лишним в маленькой квартирке, одна комната которой была почти полностью занята манежем, коляской и столом с разложенными на нем детскими одежками. Полы скрипели, как ни старался Неделин ходить крадучись. Двери не желали закрываться плотно, пропуская сквозняки, за которые Софа ругала обоих мужчин, но обращаясь, естественно, к свекру. Готовила она плохо и неохотно, так что жрать, по большому счету, было нечего. И все же одно светлое воспоминание о том визите сохранилось.
Прохладным солнечным утром Антон снес вниз коляску, тогда как отец его спустился по ступеням, бережно прижимая к себе крохотное существо, нареченное Михаилом. Дул ветер, по синему небу быстро плыли белые пухлые облака. Антон сказал, что гулять следует часа полтора, и скрылся в подъезде.
Неделин остался один на один со спящим внуком. Толкая коляску с таким чувством, будто она была сделана из тончайшего, хрупкого стекла, он бродил по запутанным асфальтовым дорожкам, особенно напрягаясь в те моменты, когда приходилось пересекать проезды для автомашин. Неделин понятия не имел, что делать, если Миша вдруг проснется. Сюсюкать с ним, деревянно улыбаясь? Показывать «козу» растопыренными пальцами? Глупо трясти погремушкой, засунутой в кармашек коляски? Перед выходом Софа подробно рассказала, как поить малыша из бутылочки, но все ее инструкции вылетели из головы. Давно Неделин не ощущал себя таким беспомощным и бестолковым.
Это напрягало.
Настолько напрягало, что, в очередной раз выкатывая «экипаж» через бордюр на проезжую часть, Неделин не заметил медленно сдающей назад машины. Звук клаксона заставил его сердце подпрыгнуть с такой силой, что оно еще долго не могло успокоиться. Благополучно доставив коляску на другую сторону дворовой дороги, Неделин сходил к водителю и высказал ему пару соображений, после которых тот еще долго не трогался с места, дожидаясь, пока опасный тип с коляской не скроется из виду.
Улаживать недоразумения со взрослыми у Неделина получалось куда лучше, чем с детьми, вернее, с младенцами. У него начался приступ паники, когда Миша открыл глаза. Склонившись над коляской, Неделин сделал заискивающее лицо и залопотал что-то, стремясь успокоить малыша до того, как тот поднимет крик. Но все пошло иначе. Вместо того чтобы плакать и пищать, испугавшись большого незнакомого дяди, Миша ему улыбнулся. Ласково и доверчиво, как умеют только дети.
По душе Неделина словно теплое масло разлилось.
— Что? — спросил он незнакомым самому себе курлыкающим голосом. — Что, маленький?
— А… — прозвучало в ответ.
Или «О», или «Э» — значения не имело. Главное, что Неделин понял.
— Узнал деду? — спросил он приторно-слащавым тоном, каким никогда не разговаривал с родным сыном, когда тот выглядывал из такой же коляски. — Поздоровался с дедом, да?
Одарив его еще одной улыбкой, Миша погрузился в сон. Но этой минуты хватило, чтобы разжечь в груди взрослого мужчины, отнюдь не склонного к сентиментальности, искру, которая превращается в ровное, неугасимое пламя любви. Сказать, что Неделин был готов умереть за внука, значит ничего не сказать. И сегодня он собирался сделать именно это — при условии, что будет способен стрелять и разить врагов до тех пор, пока не убьет их всех. Остальное сейчас мало волновало Неделина. Даже мысли о сыне его почти не посещали. Только Мишенька и мама, без которой он пропадет. Их жизнь, их свобода, их будущее.
Спохватившись, Неделин достал «беретту», оставленную ему Филимоновой. Было бы очень неприятным сюрпризом выяснить сейчас, что хозяйка обращалась с пистолетом небрежно, ленясь вовремя чистить и смазывать механизм. К счастью, разобрав «беретту», Неделин убедился, что его опасения оказались напрасными.
Мощный пистолет военного образца с полусвободным затвором, коротким ходом ствола и самовзводным ударно-спусковым механизмом был в полном порядке и находился в боевой готовности. Он отличался не только надежностью, но и прекрасной кучностью боя — редкое качество для пистолета массового производства. Когда-то Неделин частенько практиковался с «береттой» в служебном тире. При стрельбе с 25 метров он вгонял тринадцать пуль из пятнадцати в «яблочко», а с упора мог решетить черный круг мишени сколько угодно, только обоймы менять успевай. Они у «беретты» были съемные, с двухрядным расположением девятимиллиметровых патронов. Чтобы вытащить обойму, достаточно было нажать кнопку на нижней части рукоятки и вставить новую. Но ее-то у Неделина как раз и не было. Даже имеющаяся обойма была заряжена не полностью, так что предстояло уложиться в девять выстрелов. Это означало, что вести огонь нужно будет с максимально близкого расстояния.