— Ладно, Николаевич, — сказал он, — поезжай домой баиньки, там тебя, наверное, заждались уже. А мы тут с Ринатовичем без лишних ушей покалякаем. Ты как, Юрий Ринатович? Потерпишь еще немного без своих малолеток?
— Сделал дело, гуляй смело, — ответил Глазьев, переваривая последнюю фразу.
Его бесцветные губы разъехались в стороны, однако глаз эта улыбка не затронула. Они были настороженными и злыми. Обиделся, чекист хренов. Ничего, проглотит. Даром, что ли, Бэтмен его с руки кормит? Кстати говоря, в последнее время получается, что именно даром.
Дождавшись, пока они остались одни, Бэтмен сделал маленький глоток своего любимого шотландского виски, забросил в рот виноградину и спросил:
— Что по Антону Неделину, Ринатович? Удалось что-нибудь выяснить?
— Ищем, Константин Эдуардович, ищем, — значительно произнес Глазьев. — Не иголка в лесу. Найдем голубчика.
Он всегда важничал и надувал щеки, когда возникала необходимость в его профессиональных услугах. Вел себя так, будто вся система государственной безопасности работала на него. Обычно Бэтмен спускал ему это с рук, чтобы не ссориться.
— Когда? — спросил он, неспешно собирая карты со стола.
— Сколько веревочка ни вейся…
Договорить Глазьев не успел.
— Когда? — повторил Бэтмен, и в его голосе зазвучал металл.
— Ну… В ближайшее время.
— А давай я отвечу тебе так, когда ты за баблом прискачешь?
Щеки Глазьева дрогнули, словно он подпрыгнул на месте, хотя его плоский зад лишь крепче вжался в сиденье стула.
— Со всем уважением, Константин Эдуардович… — произнес он, следя за колодой. — Я не собачка, чтобы скакать.
— Блоха? — поинтересовался Бэтмен, и голос его представлял собой сплошной металл, словно глотка была отлита из меди.
Глазьев медленно встал, решая, как отреагировать на столь откровенное оскорбление. Ему не было сказано: «Сидеть!» Просто указательный палец Бэтмена указал на покинутое место, и Глазьев, переступивший с ноги на ногу, сел опять.
— Вся ваша хваленая контора никак не найдет Неделина, — произнес Бэтмен, презрительно раздувая ноздри. — Сколько вас там в районе? Сотня? Две? — Перетасовав карты, он, не глядя, вытянул из колоды шестерку и заставил ее спланировать на зеленое поле перед собеседником. — Целая куча дармоедов, ни на что не годных.
— Претензии ко мне или к службе?
— Тебе, тебе предъява, Юрасик, — сказал Бэтмен, поднимая взгляд.
Глазьеву почудилось, что его посадили напротив некого таинственного прибора, излучающего такие мощные волны, что кишки в узел завязываются.
— Не понял! — воскликнул он высоким, звонким голосом, который больше подошел бы мальчику, а не взрослому мужчине, предпочитающему групповой секс.
— Не понял, говоришь? Хорошо, сейчас растолкую. — Бэтмен протянул руку, сгребая оставшийся выигрыш собеседника. — Заясню, типа. — Он резко хлопнул по пятерне Глазьева, попытавшейся удержать часть купюр. — Мои пацаны сами нашли водилу, выцепили и ко мне доставили. А ты тут сидишь, Джеймса Бонда из себя корчишь, завтраками меня кормишь. За что я тебе плачу, Юрасик? Зачем вообще терплю? Ты мне кто?
— Я? — заволновался Глазьев. — Я друг твой, Константин Эдуардович. Союзник верный. Вместе мы…
Он потряс стиснутым кулаком.
— Какой ты мне союзник, какой кореш? — Бэтмен наклонился и постучал пальцем по карте, которую перед этим бросил Глазьеву. — Вот ты кто. Шестерка. И задача у тебя одна: шестерить, чтобы мне приятное делать. А ты? Щеки раздуваешь, как та кобра, да толку с тебя ни на грош. И на кой ты мне сдался такой хороший? Вали отсюда. Я лучше с твоим начальством дело иметь буду.
Не глядя на побледневшего Глазьева, Бэтмен плеснул себе виски. Этим он как бы давал понять, что разговор закончен, хотя на самом деле финальную точку еще не поставил. Главная цель этого маленького спектакля пока что достигнута не была. Бэтмен затеял его не столько для того, чтобы высказать силовику недовольство, сколько для того, чтобы морально раздавить его, лишив воли и способности отстаивать собственные интересы. После потери порошка предстояло экономить и искать дополнительные финансовые вливания. Одним из таких источников являлся Глазьев. Но не читать же ему лекции об экономии? Бэтмен знал куда более доходчивые способы убеждать людей.
— Что стоишь? — сварливо спросил он, опустошив стакан. — Сказать что-то на прощание хочешь?
— Ты ошибку совершаешь, Константин Эдуардович, — проникновенно заговорил Глазьев, держась для устойчивости за спинку стула. — Зачем такие резкие движения делать? Я тебе еще пригожусь.
— Я тебе еще пригожусь… — передразнил Бэтмен. — Сказочник. — Он сделал вид, что думает. — Ладно, пригодись, тогда поговорим. Знаешь, за что я муравьев люблю? Они пользу приносят. Вот и ты приноси, тогда я тебя тоже полюблю. Возвращайся, когда надумаешь, как общий котел пополнить. А то набивать карманы все горазды.
Закончив тираду, Бэтмен небрежно махнул рукой в сторону двери. Вечер не пропал даром. Кое-какая материальная выгода от него была.
Глава двенадцатаяДля кого-то конец, для кого-то начало
1
Антон лежал в смотровой яме ангара, куда еще недавно загонял свой грузовик на ремонт. От бетона тянуло холодом, бензином и мочой. В углу валялась куча ветоши, пропитанной машинным маслом. На самом Антоне не было ни лоскута. Раздетый догола, он дрожал и стучал зубами, обхватив себя руками в безуспешной попытке хоть немного согреться.
Били его недолго, но умело. Внутренности болели так, словно внутри тела ползали раки, терзающие острыми клешнями все, что попадалось на пути. А вот голова была на удивление светлой и ясной. Это Антону не нравилось. Он предпочел бы находиться вообще без сознания. Мысли добивали своей безысходной определенностью.
Скоро, очень скоро он умрет. Его вытащат из ямы и поведут куда-то, гогоча и подталкивая в спину. Быстрой казни ждать напрасно: бандиты ясно дали это понять. Папа гневался. Папа жаждал крови, но такой, чтобы проливалась мучительно долго, по капле. Просить о пощаде было бессмысленно. Подобные вещи не прощают. Антон лишил Бэтмена огромных денег, и расплата за это могла быть только одна.
Привстав с пола, он выглянул из ямы. Его стражники резались в нарды. Оба они даже не повернули головы в сторону Антона, но один предупредил:
— Лучше не высовывайся, сука. Не зли меня.
— Из-за тебя братва на голодном пайке сидит, — поддержал товарища второй.
Антон медленно опустился обратно, так и не попросив поесть, как намеревался. Эти двое могли еще сильнее осложнить его и без того скверное положение.
Брали его в Латунске не они. Насколько понял Антон, его схватила местная братва, а потом уже передала людям Бэтмена. Проклятая шлюха! Связался с ней на свою голову. Если бы не эта тварь, никто даже не подумал бы искать Антона неподалеку от места событий. Но нет, дернул его черт искать ночных приключений. Нашел. Сиди теперь и не рыпайся.
Тем не менее голод, жажда и страх перед неизвестностью вновь подняли Антона на ноги.
— Эй, — осторожно позвал он. — Пожрать дайте, а? И воды хоть стаканчик. Я ж загнусь тут, а Бэтмену я живой нужен. У него какие планы насчет меня, не знаете?
Антону было тошно от собственного заискивающего тона, но на молодых бандитов он, похоже, возымел действие.
— В лучшем случае с тебя шкуру спустят, с живого, — ответил один из них.
— Или собаками затравят, — предположил второй. — Бывали случаи.
— Одного однажды кислотой облили, серной. Ох и орал!
— Толстолоба помнишь? Говорят, ему руки-ноги отпилили болгаркой и подыхать в лесу бросили…
— Понял и проникся, — сказал Антон мрачно. — Раз все так хреново, то хоть голодом и жаждой не мучили бы.
Охранники посмотрели на него. Тусклое освещение подвала делало их лица неразличимыми: два желтоватых пятна на сумрачном фоне. Одно из этих круглых пятен выглядывало из черной пайты с монашеским капюшоном. Пайта поднялась со скатов, сложенных в пирамиду.
— Тебе пожрать?
— И попить, — заявил Антон.
Наглеть, так уж по полной программе!
— Слыхал, Бумбараш? Ему пожрать и попить.
— Насчет жратвы не уверен, а напоить можно.
Капюшон и Бумбараш направились к яме, из которой выглядывал Антон. Он понял, что лучше бы терпел молча, когда эти двое расстегнули штаны и синхронно расставили ноги.
— Пей, паскуда, — донеслось до Антона, который, скрючившись на бетоне, прикрывал голову руками. — Позже еще и пожрать подкинем.
— За что? — вопил он, отплевываясь.
— Слыхал, Бумбараш? Он не понимает за что.
— Тебя в параше утопить мало, крысеныш! — с ненавистью произнес Бумбараш, застегиваясь. — Ладно еще, что пацаны правильные из-за тебя погибли. Но ты же, сучонок, собственную жену и ребенка не пожалел. Ты их на растерзание бросил, а сам со шлюхой позабавиться решил.
— В жизни не встречал такого ушлепка, — высказался обладатель черного капюшона. — Я сам, собственноручно тебя кончу, если поручат. И ничего здесь не шевельнется. — Он ткнул себя в середину груди, где, как ему представлялось, размещается бессмертная душа.
— Тебе не доверят, — огрызнулся Антон из своей бетонной щели. — И корешу твоему тоже. Вам только в песочнице играть, зассыки.
Бандиты возмущенно заорали, грозя Антону всеми смертными карами, но он больше не боялся этой парочки. Кому захочется пачкать руки? Не полезут парни в яму, чтобы поквитаться. Побрезгуют. Антон и сам собой брезговал.
В него бросили обломком кирпича, пару раз ткнули железякой, но он не реагировал. Сидел, скорчившись, в луже и мечтал умереть.
Эта жизнь, похоже, закончилась. Хотелось поскорее начать другую.
2
Неделин приехал в Новодимитров под вечер, ни разу не остановившись по дороге. Только пару раз притормозил возле постов автоинспекции, но не сильно. В нем было сильно убеждение, что его не остановят. Судьба не может бесконечно быть немилостива к одному человеку. Помордовала как следует, а теперь даст передышку. Тем более что Егор Неделин не собирался отступать от задуманного. Значит, кому-то там, наверху, будет небезынтересно понаблюдать, как он собирается поквитаться с врагом.