Татьяна Елькина
журналист [ «Полит-НН», 01.10.2008]
По сути, «Ботинки, полные горячей водкой» — это проза, построенная по законам поэзии, вся пронизанная поэтическими тропами и ритмом. Это лирически переливающаяся материя, из поэтического арсенала не использующая разве что рифму, парящая над приземлённым, лёгкая и звенящая. И при этом все рассказы реалистичны, многие из них посвящены отнюдь не самым приглядным сторонам и проявлениям жизни. Получился такой неожиданный синтез прекрасного и неприглядного.
С ранее вышедшей книгой «Грех» этот сборник роднит, пожалуй, то, что автор/герой ощущает радость бытия, и наслаждается ею даже среди мрака и хаоса окружающей или своей собственной жизни. Это не значит, что он всегда и всем доволен, но есть впечатление, что вкус к жизни у него никогда не притупляется.
Он постоянно внимателен к тем незначительным (?) мелочам (?), которые могли бы радовать, если бы о них не забывали, если бы не переставали их замечать: «рыжий» берег реки, «весёлый» удар картофели о ведро, «прозрачность» мая, «медовое» солнце августа, «всхлипывающий» разрезаемый арбуз, «горячий, белый и нежный» песок, «осень броженья, осень разочарованья»… И это относится не только к явлениям природы — он любуется и людьми, даже теми, с которыми ссорится и спорит.
«Я пришёл из России». Эссе
Аглая Чечот
критик, редактор [ «Деловой Петербург», 10.10.2008]
На первой же странице Прилепин говорит, что думать не любит. Не верьте: любит. Не любит только трёп, напыщенную рефлексию и мазохистский самоанализ. В его живом журнале среди «интересов» фигурируют вещи, создающие портрет знающего цену беспокойной мысли человека: «белая горячка, бесы, боль, демонстрация, дурь, измена, интоксикация, казачество, порнография, разврат, революция, семнадцатый век, страсть, счастливая жизнь, фашизм».
Вот и книга о том, как жить в России, получилась и ершистой, и примирительной.
Левизна заражена лирикой, а консерватизм — левым задором.
Отдельные фразы Прилепина можно было бы выгравировать на гранитных дощечках и повесить на улицах русских городов:
«С маленьким талантом в России ещё можно жить, с большим — надо скорей умирать», «Русский поэт отвечает за базар», «Столицу стоит переносить каждые четыре года».
За Прилепиным останется беззащитность художественности, которая немножко бравирует своей безыскусностью. Его герой будет по-прежнему стоять над бездной соблазнов, и то шагать в неё, очертя голову, то идти пить чай, оставаясь чистым как новорождённый.
Прав будет тот, кто поступает по совести, неважно, белый он или красный, левый или правый. В Москву переезжать не надо. Если смотреть — то в сторону умирающей деревни. Если жить — то на всю катушку, но с запасом. Нужно недолюбливать мачо и комфорт, но ни в коем случае не пренебрегать многообразием жизни.
Ещё много раз соберутся русские люди за «длинным деревянным столом», и это будет хорошо, но писать и ходить в церковь лучше одному.
Вадим Левенталь
писатель, издатель [ «Санкт-Петербургские ведомости», 27.10.2008]
Прилепин против всего маленького и безвкусного. Ему нужны большой масштаб, великий проект, скорость, высота, размах. В этом смысле Прилепин — модернист. Ничего удивительного, что он влюблён в революцию. Самое сильное эссе сборника — «Женщина, тужься на боль!».
Прилепина завораживают две вещи: первая — счастье, которым мир полнится как воздухом. Вторая — вопиющая бездарность российской современности.
Когда он рассказывает что-то из детства, или о своей жене, или о своих детях, или о Че Геваре с Сервантесом, — хочется плакать от умиления вместе с ним. Речь заходит о Ельцине, о преступности, о больных детях, о меленьких патриотиках и туповатых антифашистиках — и хочется грохнуть по столу кулаком и воскликнуть «доколе?».
Сила убеждения Прилепина огромна. Логично ждать от этого писателя, отказавшегося запереться в башне из слоновой кости, идейного и политического императива.
Если есть противоречие между абсолютно счастливым миром и ужасами, которыми тот же мир наполнен, — то как его преодолеть?
Где сломался мир? Что нужно сделать, чтобы у нас была великая и счастливая страна, населённая Прилепиными — сильными, здоровыми, радостными, многодетными людьми?
Ответа на этот вопрос в книге как будто бы нет.
Только признайтесь, товарищ Прилепин, — счастье, которым полнится мир, неотделимо от напряжённого вглядывания в смерть, ведь так? Это видно и в «Саньке», и в «Грехе». Видно и здесь. Человек, заворожённый этим двоением, не политик, он — писатель. В данном случае — писатель от Бога, с большим, полным крови сердцем.
Иван Трюдо
публицист [ «Книжная витрина», 08.11.2008]
О жизни и о многих других вещах Прилепин пишет настоящей художественной прозой. Где жизнь, где выступление, где литература — не разберёшь. Умеет найти слова и очень хорошо понимает людей.
«Я очень понимаю, отчего суровые мужики иногда гладят землю руками. Я увидел это мальчиком в фильме „Семнадцать мгновений весны“ — и потом, когда вырос, ещё несколько раз видел, но смотреть на это хуже, чем на женские слёзы». Ну, давайте, найдите здесь позёрство — и тогда разойдёмся, нам не о чем говорить.
У Прилепина есть важная способность: он озвучивает твои собственные мысли, находя для них верные слова. Он тому даёт свой голос, кто сам сказать не может, он делится тем, что тебе нужно, — чувствами, словами, образами. Объясняет твоё смутное убеждение, что жить в кредит — плохо; подтверждает, что слепо верить нельзя: «Любое событие можно преподнести в полностью противоположном свете. У нас, как выясняется, не было XX века, но была чёрная дыра». Он озабочен вопросом, знают ли правители РФ, что в нашей стране соблюдает законы только беспросветная голь, потерянная на сирых просторах. Его беспокоит Президент РФ, которого «беспокоит повышение цен». «…А меня беспокоит, что у меня посуда не вымыта на кухне. Никак не знаю, что предпринять…»
Прилепин — счастливый, и ему есть, чем поделиться. «Всё при нас. Счастье вырабатывается человеком, как энергия. Человек вырабатывает счастье сам, растрачивая направо и налево вещество жизни. Счастье не приходит в пустое место, где пустота и паутина».
Захар
Я вовсе не желаю рассказать вам что-то невыносимо важное. Я делюсь своим вкусным, сладостным ощущением — мне не жалко. И если вы разделите со мной мои тёплые хлеба, я буду счастлив. Даже если я во всём был не прав.
Сегодня, когда мне посчастливилось вести колонку в десятке печатных изданий, я особенно люблю, когда тему для новой статьи заказывают. Раздаётся, к примеру, звонок, и меня спрашивает любезный редактор: «Что вы думаете о…» — и далее список бесконечен: Родина, война, революция, женщина, страсть, разлука, измена, стыд, страх, подлость, пакость, паскудство, последний политический закон… Ввиду того, что я ничего обо всём этом никогда не думал, мне приходится немного подумать, и я наконец-то, земной свой путь пройдя до середины, формулирую для себя несколько максим. Например, таких.
«Русским должны все, русские не должны никому».
«Почва — неподъёмная кровь, которую нельзя выпустить на волю».
«Женщине нужна жалость, а не справедливость».
И ещё много других двусмысленных и весьма относительных истин. А также ощущений.
Кирилл Решетников
поэт, журналист [ «Домой!», 29.09.2008]
Выясняется, что писать на тему, заданную редактором, — это один из источников той неподражаемой спонтанности, которой отмечена вся книга. И при определённом авторском складе публицистический текст лучше всего создавать как импровизацию, а не как плод долгих раздумий. Можно было бы, конечно, предположить, что спонтанность на самом деле тщательно сымитирована, но никаких видимых оснований для такого предположения нет.
Автор «Саньки» рассматривает массу абстрактных и конкретных вопросов — от оценки политических фигур и отношений столицы с провинцией до метафорически изображенных исторических закономерностей, но при этом вписывается в рамки актуальной общественно-политической дискуссии.
Эта книга — характерный образчик яростной реакции на длительное засилие либеральной риторики и западнической идеологии.
Харизматичный и склонный к жизнеутверждающему пафосу Захар берёт на вооружение свою всегдашнюю интонацию — суггестивную и как бы учитывающую воображаемого собеседника, одновременно расслабленную и несколько экзальтированную.
Прилепин-публицист удачно сочетает два противоположных качества: способность к анализу, к сосредоточению на определённой теме — и предельную раскованность, готовность в любой момент растечься мыслию по древу.
«Это касается лично меня: Terra Tartarara». Эссе
Роман Сенчин
писатель, критик [ «Знамя», ноябрь 2009]
Известие о появлении новой книги публицистики Захара Прилепина вызвало у меня раздражение. Надеюсь, это был не приступ зависти — прилепинскую прозу я люблю и считаю не только талантливой, но и своевременной; я жадно прочитал книгу статей «Я пришёл из России», которая явилась не подменой его прозы, а её дополнением: Прилепин один из немногих сегодня писателей, не замкнутых на своём творчестве, а старающихся как-то повлиять на общественную и политическую жизнь страны. Отсюда и его партийность, и активное занятие публицистикой.
Вроде бы всё понятно, публичность оправданна, но тем не менее — раздражение возникает, какое-то сочувствующее раздражение. Ведь очень легко перекормить собой публику.
Первые статьи книги очень меня расстроили. И, главным образом, не потому, что я расхожусь с Прилепиным во взглядах. Но очень неприятно наблюдать, как человек, которого знаю как первоклассного прозаика, реагирует на какие-то косые взгляды или рецензии и вступает с ними в перепалку.
После прочтения «Второго убийства Советского Союза», «Достало», «Не хотелось всерьёз…» — мне потребовался перерыв в несколько дней, чтобы продолжить знакомство с книгой. Было боязно дальше увидеть статьи, подобные этим. К счастью, не увидел.