Наталья Дубинина
Вот удивительно, читая тяжелейшие произведения Захара Прилепина, никогда не остаётся тягостного чувства, чувства безысходности и безнадёги. Даже абсолютно «мужские» моменты мне, ранимой, чувствительной и мягкой женщине, не кажутся чужеродными и отталкивающими. Досмотрела сериал. Осталось такое же «послевкусие».
Лариса Николаевна
Сериал показался дерзким, что вырывает его из шаблонов, которые могли бы убить материал. А последняя серия просто (пусть и отличается от романа): от такого неистовства в бараке — к такому спокойствию выбора, такому достоинству выбора!
И Добронравов смог сыграть что-то ещё, чего я не увидела в этом образе раньше…
Пасху 2021 года я запомню как огромную радость от встречи с прекрасной экранизацией сильнейшего произведения этого века. Большое вам спасибо за этот подарок большому количеству любителей русской литературы!
Большего отрицателя Велединского, чем я, в стране не было, но такое ощущение целостности и особенности после просмотренного помню только после «Острова». И это не восторженность, а чувство большого уважения к авторам: писателю, киногруппе, Соловкам.
Людмила Звеняцкая
Лучшие артисты первых театров страны жили этой работой! Вахтанговский, МДТ Европы, Ленком, театр Наций! Артисты с огромными послужными списками театральных работ, поэтому каждая секунда на экране — результат высокого профессионализма. Эмоциональное потрясение сериала — Артём Горяинов (Газданов)! Герой ожил и пришёл к нам навсегда. Забыть его невозможно.
Руслана Чепрасова
Когда читала роман, Афанасьева представляла совсем по-другому, поэтому, посмотрев первую серию, была разочарована сначала (актера Якова Шамшина видела неоднократно, но не знала фамилии). Но посмотрев фильм полностью и теперь повторно, испытываю восторг от его игры. Вчера были тяжелейшие сцены и в романе, и на экране, где его приводят на Секирку к Артёму и остальным. Его рассказ о погребении, его прощальное покаяние перед уводом на расстрел — это шедевр! После его Афанасьева захотелось перечитать Вашу книгу о Есенине, опять окунуться в то время.
Татьяна
Меня до слёз тронула душу сцена, где Артём говорит с Господом. Крупный план. И глаза в глаза. Выворачивает душу наизнанку… Все актёры, даже массовка — проживали «соловецкую жизнь» как свою, личную. Книга — шедевр. Фильм отличный.
Галина Созаева
Посмотрела, не отрываясь, все серии. Нечасто фильм так цепляет, держит и не отпускает. Да. Обитель — государство в государстве и цивилизация. Новые правители отрицают прежних, судят, казнят, но в целом мало что меняется. Как сказал Захар Прилепин: в России всё может поменяться за пять-десять лет — и ничего не меняется за триста. Фильм беспристрастен. Герои, вроде бы симпатичные с первых минут, оказываются и подлецами, и подвижниками, и борцами, и палачами, и жертвами, нередко это намешано и накручено в одном человеке. И страна как человек — и святая, и грешная. И финал фильма — трагичный — вселяет надежду: любовь побеждает!
Актёрские работы блестящи. Галя и Артём выписаны резче, чётче, чем ожидала. Владычка, Феофан, мама Артёма трогают до слез.
Браво, «Обитель» — роман!
Браво, «Обитель» — фильм!
«Очередь Бога поверить в Россию».
Политика: «За Правду»
Карен Шахназаров
режиссёр [радио «Комсомольская правда», 09.03.2021]
Конечно, не хватает молодых, новых политиков, харизматичных, сильных, с новыми идеями. Вот Захар Прилепин появился. У меня он вызывает чувство такой симпатии, он человек харизматичный, энергичный, пассионарный. Может быть, ему удастся…
Захар
Я двадцать с лишним лет занимаюсь политической деятельностью и исповедую одни и те же убеждения. У меня вся жизнь связана так или иначе с политической деятельностью левоконсервативного, антизападнического толка, и песню я пою одну и ту же, как акын, на одной струне. Поэтому и создаю левоконсервативную партию людей, которые плюс-минус разделяют мои убеждения на государственность, на экономику, на политику, на Крым и на прочие болевые точки.
Самое главное, что мне даже не пришлось объясняться с людьми — я просто сказал, что я делаю партию, и у меня отделения тут же открылись в пятидесяти городах. Мгновенно. Я езжу по стране как писатель и в каждом городе собираю залы по пятьсот человек. И это мужики 40–45 лет, которые жили ту же самую жизнь, что и я, родившись в Советском Союзе, пережив становление в 90-е, причем тогда большинство из них были за демократов, а сейчас они повзрослели, постарели. Они приходят и говорят: «Захар, короче, надо родину спасать. Давай вместе что-нибудь делать уже, в конце концов!»
Очевидно же, что есть некоторая исчерпанность существующей политической и партийной системы, у нас половина населения вообще не ходит на выборы, ни за кого не голосует. При этом сорокалетние люди — это большинство России, и они физически хотят иметь дело со своими сверстниками. А у власти — 60-летние. Ну и в какой-то момент стало понятно: давайте собираться.
Российской политике нужны новые идеи и новые люди. Мы готовы привести в политику новое поколение наших людей — поколение, которое готово нести ответственность, принимать решения и проводить их в жизнь.
(из программы движения «За Правду»)
Захар
Я всегда был крымнашист, имперец. И сейчас это у нас стало если не в полной мере практикой, но точно риторикой действующей власти. Они сами не смогли воспитать на своих Селигерах хоть сколько-нибудь убедительных для населения России молодых лидеров. У них нет кандидатур для сорокалетних. А тех, кто был, они сами всех повыгоняли, потому что всё это был фейк, а политика нуждается хоть в чём-нибудь человеческом.
В общем, власть понимает, что надо что-то с политической системой делать.
Мои донецкие товарищи говорили мне, что запускается «майдан», «перестройка-2»: «Ты хочешь дождаться этого?» Я говорю: нет. «Ну давай тогда, делай, вперёд».
Я хочу, чтобы у нас был другой центр притяжения — интеллектуального и гражданского. Чтобы вся гражданская активность не была кем-то приватизирована. Не может и не должна вся страна обсуждать повестку только представителей одних взглядов. Тему неизбытого, по-сталински назовём это, низкопоклонства перед Западом, воспроизведения всех западных технологий на всех уровнях жизни; колоссальная инерция воздействия Запада.
Самые разные процессы показывают, насколько серьёзно инкорпорированы «спящие», прозападные элиты во все уровни власти. Как часто мы сталкиваемся с отсутствием у России реального суверенитета. Сейчас мы начинаем переходить на дистанционное образование, оно откровенно лоббируется. Хотя это безусловная катастрофа, это преступление по отношению и к русским ученикам, и к студентам, и к учителям. И мы даже не видим те рычаги, на которые нажимают люди, управляющие процессом, не понимаем, почему так происходит.
Мы то и дело наблюдаем отсутствие у государства понимания, что мы — огромная независимая территория, не нуждающаяся в использовании всех этих глобальных технологий. Мы вполне можем выстраивать свою государственность, опираясь на собственные силы. Русская география и русская демография — вот что, так или иначе, позволит нам устоять, расширяться, не зависеть ни от чего.
Мы ещё сами себя не осознали. Мы не назвали себе своё имя. Мы не проговариваем, что находимся внутри огромного русского контекста — не нуждающегося в постоянной сверке маршрутов с невесть кем. Потому что нам подсовывают неверные маршруты. Нас обманывают. Нас вводят в заблуждение.
России нужен амбициозный глобальный проект. В условиях всё более жёсткой, на грани большой войны, международной конкуренции Россия должна стать одним из мировых лидеров, иначе она станет добычей. Для того чтобы совершить это, нужно подключить к строительству государства творческую энергию народа. Союз миллиардеров и чиновников образца 1990-х годов прорыв нашей стране не обеспечит, так как для них личные интересы стоят выше национальных интересов.
(из программы движения «За Правду»)
Захар
Как бы идеалистично это ни звучало, но и свой путь в политике я вижу результатом стечения каких-то немыслимых обстоятельств, которые в принципе не могли привести меня в эту точку.
Воспитанный Александром Андреевичем Прохановым, Эдуардом Вениаминовичем Лимоновым, Сергеем Георгиевичем Кара-Мурзой, Вадимом Валерьяновичем Кожиновым, я, по совести говоря, не должен был попасть в нашу политику. Здесь обитают совсем другие люди, с иными, чаще всего противоположными ценностями.
Не рискну применять слово «чудо» по отношению к самому себе, но элемент абсурда вынес меня и моих друзей в политику. В России аномальное количество конформистов, сверхобеспеченных людей, обладающих самыми широкими возможностями, которые хотели бы претендовать на кусок власти. Есть крайне влиятельные группы, желающие создать свою политическую партию, с целью захода в те или иные привластные структуры. Но сегодня эта возможность в руках у нас. Я тихо смеюсь, когда задумываюсь об этом.
Помните такую песню у Кобзона «Нам ещё не время уставать»?
«Вы не пройдёте», — нам говорили,
А мы — прошли.
«Люди не смогут», — нам говорили.
А мы — смогли.
Конечно же, есть люди, предполагающие, что у нас были какие-то тайные договорённости, что у меня есть влиятельные или родственные связи. Самое смешное, что ничего этого нет. Всё произошло стихийно: мы создали партию, и она вдруг начала прорастать.
Да, я назвал это абсурдом, но, может быть, в этом действительно есть отсвет чуда.
С другой стороны, я помню, как в 2014 году один из отцов Русской весны Андрей Пургин сказал мне: «Русская весна, идея Новороссии — это результат сказанного, сформулированного когда-то Дугиным, Прохановым и Лимоновым». Он назвал три эти имени. «Они проговорили в 90-е годы, — сказал Пургин, — то, что не должно было появиться никогда: другую Россию, русский Крым, возможность Новороссии. Они эту историю проговаривали и проговаривали день за днём, будучи при этом в статусе едва ли не маргиналов, — но вот Русская весна расцвела из их идей».