Так вот оно что. Лиам отнюдь не дурак. Он бурлит энтузиазмом и немного желторот, однако слушал внимательно и знает, что десять плюс десять равняется ста (в двоичной системе). И сердце у него на месте. И Джолу тоже приводит своих друзей в наш даркнетовский клуб. Но не могу же я записывать в наши ряды всех восторженных щенят вроде Лиама. Особенно если на нашей базе, кажется, завелись стукачи.
— Лиам, я серьезно, честно, абсолютно никак не возьму в толк, о чем ты говоришь. Впервые слышу.
— Правда? Честное-пречестное?
— Провалиться мне на этом месте. У меня даже аккаунта на «Реддите» нет. И понятия не имею, чего еще они нарыли об администраторах, использовавших «ноут-лок».
— Да нет, ничего особенного. — В своем благоговении перед мощью коллективного разума интернета Лиам даже забыл о том, что секунду назад подозревал меня в руководстве некой бандой по организации утечек. — Видел бы ты, что бывает с теми, кого доксят аноны.
Я, конечно, слышал об «Анонимусе» — странной полумифической группе, отпочковавшейся от /b/, мессенджера на анонимном веб-форуме 4chan, где никто не разглашает своего имени, а главная цель всего проекта — непристойно шутить и издеваться. На той почве постоянно проклевываются диковатые подгруппы, творящие много разных дел — храбрых, глупых или жестоких (или все это сразу). Например, однажды они задумали сподвигнуть тысячи пользователей на обрушение PayPal за то, что эта платежная система отказалась обслуживать «Викиликс». Анонимусы втянули в свою орбиту несколько крутейших хакеров, но гораздо больше у них крутится ребят, которые ничего толком не понимают ни в компьютерах, ни в политике, зато любят дух товарищества, ощущение собственной силы или просто от души посмеяться (или все это сразу).
Но не могу сказать, что я часто заглядываю к ним. В свое время я уделил много сил партизанской кибервойне и решил завязать с этим, а в особенности не иметь ничего общего со всякими невообразимыми «движениями», которые не столько боролись за свободу, сколько грызлись между собой или просто забавлялись.
— Доксят… — задумчиво протянул я, пытаясь вспомнить, что это такое.
— Да, обрушивают на кого-нибудь свой праведный гнев. Тогда этого беднягу доксят, то есть откапывают как можно больше сведений о нем. Судебные постановления, сведения о собственности, свидетельства о браке, рождении и смерти, школьные дневники, домашний адрес, рабочий адрес, телефонные номера, упоминания в новостях… Да все что угодно. Мы и понятия не имеем, как много всякой всячины знают о нас всевозможные агентства и компании, какую прорву могут накопать поисковые машины. Это, конечно, безумие, все равно что ДВБ наизнанку. И вот они берут это все и вывешивают на всеобщее обозрение. То, что они надыбали о твоем долбанутом замдиректоре, это еще детский лепет. Когда за дело берется Анон, пиши пропало.
Теперь и я вспомнил, что такое доксинг. Деанонимизация. Мерзкая штука.
— Ты случайно не знаешь, кто еще может заниматься такими вещами?
— То есть? Если не считать копов, ФБР и тому подобного?
— Да, они, конечно, на это способны. — И на многое другое, подумалось мне. Мало ли что можно раздобыть при помощи той штуковины для полицейского перехвата. — А если, например, за дело возьмется руководитель какой-нибудь крупной корпорации? Или сотрудник частной военной компании?
— Ты хочешь сказать, там сидит кто-то вроде этих «Анонимусов», но занимается этим не ради хохмы, а за деньги? Вроде наемных хакеров? Старик, я в этом не сомневаюсь. Не обязательно быть ангелом или гением, чтобы понимать, как внедрить SQL-код или взломать слабый файл с паролями. Зуб даю, половина придурков из моей школы нынче ошивается в частных информационно-аналитических агентствах.
— Ага, — вздохнул я. Интересно, многие ли из тех придурков получают плату от Кэрри Джонстон. Наверняка кто-нибудь из них ошивается в даркнете и морочит нам головы.
Когда настал обеденный перерыв, я отпросился на пару часов, чувствуя себя отпетым лодырем — ведь сегодня всего-навсего мой третий рабочий день, — и договорился о встрече с Энджи и Джолу в Саут-Парке, месте, которое находилось примерно на равном удалении от школы Энджи и рабочих мест — моего и Джолу. Этот небольшой, слегка запущенный парк к югу от Маркета был отправной точкой для множества интернет-сервисов и технологических компаний, здесь постоянно тусовались компьютерные гики. Тут я всегда чувствовал себя в своей тарелке.
Первым явился Джолу, как обычно взрослый и солидный. На окрестных скамейках несколько человек, жующих свой ланч, узнали его и помахали.
— Как тебе это удается? — спросил я, когда он сел.
— Что? — улыбнулся он, словно мы с ним задумали какую-то невероятно веселую шутку.
— Ну, как тебе сказать… Почему у тебя такой классный вид? Я целыми днями ковыряюсь с этим даркнетовским массивом и при этом выгляжу так, словно одевался в темноте, не знаю, как подстричься, чтобы не смотреться лет на пятнадцать, а ты весь из себя такой стильный.
Он снова одарил меня той же беззаботной улыбкой:
— Не знаю, Маркус. Меня постоянно терзали всяческие тревоги. Хорошо ли я выгляжу, не влипну ли в какую-нибудь историю, скоро ли наступит конец света и все такое прочее. А потом я сказал себе: «Что бы ни случилось, я своим судорожным трепыханием ничего не исправлю». Поэтому велел себе прекратить. И так и сделал.
— То есть ты истинный мастер дзен?
— Попробуй и ты, братан. Вид у тебя, уж прости, немного задерганный.
— Сам знаешь мой девиз: если страшно, не молчи — топай, бегай и кричи.
— Да, слышал от тебя не раз. И хочу спросить: ну как, помогает?
Я закрыл глаза, потер ладони о джинсы.
— Не очень.
— А ты не пробовал просто притормозить на минуту-другую, успокоиться и поставить крышу на место, пока она не слетела?
Будь на месте Джолу кто угодно другой, я бы обиделся, но мы с ним дружим всю жизнь и он знает меня как облупленного. Мне вспомнилось чувство, испытанное в храме, когда я сидел в пыли под звуки гонгов и пение «Омммм». В тот раз на меня снизошли мир и спокойствие, я погрузился в них, словно в теплую ванну. С тех пор я много раз пытался вернуть то чувство, но никак не мог. Вспомнить его получалось, а вот испытать заново — никак. Чем сильней я старался, тем дальше оно ускользало.
Джолу легонько тряхнул меня за плечо:
— Спокойнее, старик. Не натягивай удила. У тебя вид, словно ты схватился со мной в кун-фу. Надо расслабиться, а не накручивать себя. А если не получается, значит, ты что-то делаешь не так.
Мне и вправду было паршиво. Как будто я провалил какую-то важную задачу. Пытаясь это скрыть, я спрятал лицо в ладонях и изобразил художника, терзаемого муками творчества.
— Маркус, не парься. Просто задумайся на досуге. Есть два вида событий. Одни происходят в реальном мире, и над ними мы имеем весьма ограниченную власть. Другие творятся у нас в голове, и мы можем полностью подчинить их себе, по крайней мере в теории. Я давно замечаю, что ты стараешься изменить внешний мир и тратишь на это уйму энергии, однако совсем не обращаешь внимания на то, каким образом этот внешний мир отзывается у тебя внутри. Я не отговариваю тебя от попыток изменить внешний мир, но постарайся уделять чуть больше внимания миру внутреннему. И посмотри, что произойдет.
Произнося этот монолог, он улыбался. Я понимал, что он не хочет меня обижать, но все равно смутился. Наверное, потому что он прав. Всю жизнь мне говорили: успокойся, расслабься, не бери близко к сердцу, — но расслабиться у меня почему-то не получалось, а вот психовать — запросто.
Джолу встревоженно поглядел на меня:
— Ладно, забудь все, что я тут наболтал. Я заговорил об этом только потому, что ты сам спросил. Давай лучше перейдем к текущим делам. То есть к вопросу, что за чертовщина творится в даркнете. Кто заглядывает нам через плечо? Что у них на уме?
— Хороший вопрос. — Я был рад, что он сменил тему.
— Будем действовать методом исключения, потому что надо хоть с чего-то начать. В журналах сказано, что к документам не прикасался никто, кроме меня, тебя и Энджи. Ты уверен, что документы сливает не она? Только не психуй. Я просто хочу рассмотреть все возможности.
— Да, я тебя понимаю. Нет, не могу себе представить, что это делает Энджи. Когда я предложил опубликовать то, что мы узнали о Бенсоне, она мне чуть в горло не вцепилась.
— То есть это ты предлагал устроить слив?
— Что? Нет. То есть, конечно, да, моим первым порывом было пригвоздить всех этих подонков к позорному столбу, но Энджи велела мне не дурить, и я передумал. Кроме того, я всего лишь предлагал обсудить эту возможность со всей командой и не собирался заниматься самодеятельностью. Я вообще понятия не имею, как бы я сделал это, если бы задумал слить. Тот, кто это делает, придумал неплохую схему. Сначала закачивают через «пастбин», потом «Реддит» встает на дыбы, затем подключается пресса.
В эту минуту появилась Энджи. Она была сногсшибательна: черный свитер крупной вязки с пиксельным изображением Марио пополам с Ктулху, колготки в черно-белую полоску, красная юбочка. Дополняли наряд допотопные мотоциклетные ботинки цвета старого цемента и пластиковые браслеты, отпечатанные на 3D-принтере. Энджи — самая идеальная из женщин, моя лучшая подруга, и всякий раз, видя ее идущей по улице или гуляющей в парке, я говорю себе, что счастливее меня нет никого на свете.
Энджи никак не могла втихаря слить файлы за нашими спинами.
Она тепло обняла Джолу, еще теплее стиснула в объятиях меня и наградила долгим поцелуем, под конец которого я уткнулся лицом ей в шею и вдохнул божественный аромат ее ключиц.
— Ну что, ребята, разобрались со всеми вашими проблемами?
— Еще нет, но мы над этим работаем.
Мы распаковали коробки с ланчем. Утром, перед выходом из дома, я сделал себе сэндвичей с арахисовым маслом и вареньем, добавил яблоко, немного печенья и бутылочку кофе холодной заварки. Я начал носить обед с собой после того, как подсчитал, много ли останется от моей зарплаты, если я каждый день буду тратить восемь долларов на кофе, буррито и орчату