Губы его напарника растянулись в злобной ухмылке.
— Да уж, дорогуша, давай обойдемся без потерь. Без тяжелых потерь.
Я понимал: он старается меня запугать.
И ему это удалось.
— А с другой стороны, — Тимми взял у приятеля бутылку минералки и осушил половину одним глотком, — если отдашь то, что нам нужно, мы тебя просто отвезем куда скажешь, и все. Будто на такси, только бесплатно. Ты вернешься к прежней жизни, мы закончим работу пораньше и успеем еще прошвырнуться по барам. Решай, Маркус, ты умный мальчик или глупенький?
Я попытался найти в душе мир и покой, но они никак не приходили. Поэтому я стал искать в себе злость — убежище, в которое легче всего спрятаться от собственного страха, — и нашел.
— Ребята, ну и чушь вы городите, — заявил я. — За дурака меня держите? Вот открою я ноутбук, сотру ваш файл — и что, вы меня отпустите? Поверите, что эта копия единственная? Я вас умоляю. Если этот файл так важен для вас, вы мне ни за что не поверите.
Тимми расхохотался и захлопнул дверь машины.
— Да брось, Маркус, мы же профи. Кое-что смыслим. Не потащим тебя с собой без крайней нужды. Место, куда мы направляемся, овеяно славой, служить там — награда и почет. Тамошние люди — сплошь элита. У тебя еще нос не дорос. Будь наша воля, мы бы тебя оставили там, где нашли.
Я снова постарался напустить невозмутимый вид. Ага, оставят они меня. В мусорном мешке на дне Сан-Францисского залива.
— Думаешь, мы хотим тебя прикончить? А какой в этом смысл? Ты мальчик умный, наверняка сделал кучу копий и рассовал туда, где мы их не найдем, но, если ты исчезнешь, они рано или поздно всплывут. Нам нужно твое сотрудничество, а его можно добиться, только если ты жив.
— И если тебе есть что терять, — добавил другой. Злой полицейский.
— Покажи ему, — сказал Тимми. Его напарник вышел, закрыл дверцу — опять с хорошо отрегулированным щелчком — и направился к багажнику. Достал что-то — машина качнулась на подвесках. Тихо скрипнул гравий под его ботинками. Он открыл дверь с пассажирской стороны, сел. В руках у него был футляр из высокопрочного баллистического пластика, еще одна тактическая черная штуковина с массивными защелками. Они слегка потерлись от частого использования, и сквозь матовую черную краску поблескивал серебристый металл. Коп сдвинул защелки, откинул крышку — она подалась, тихо хлюпнув каучуковыми уплотнителями. Внутри оказалась пенорезиновая подложка с углублениями, в которых идеально размещались маленький черный ящичек, какие-то провода, разнообразные диски и зажимы.
— Полиграф, — солидно заявил коп.
Сюрприз оказался таким приятным, что я чуть не расхохотался.
Полиграф — это звучное наукообразное название детектора лжи, машины, которая якобы может отличить правду от вранья, измеряя такие параметры, как «кожно-гальваническая реакция» (еще одно наукообразное слово, означающее просто потливость) и частоту сердцебиения. Он был изобретен в 1921 году и, подобно многим наукообразным штуковинам, показался таким сложным, что люди решили: уж это точно будет работать. Довольно сомнительный повод верить чему-нибудь.
На самом деле детекторы лжи — полная дребедень. Они способны лишь показать, что человек, к которому пристегнуты провода, вспотел или у него быстрее забилось сердце. Но это не означает, что он врет. Поэтому ни один суд не считает показания детектора лжи вескими доказательствами.
Однако эти приборы все равно выпускаются и широко применяются — по той же самой причине, какая заставляет людей носить на шее кристаллы, якобы излечивающие от болезней, или покупать гомеопатические снадобья. Это сочетание двух разных оттенков глупости. Один из них называется «Все-таки это лучше, чем ничего», а другой «Ну мне же помогло».
Эти заблуждения и являются причиной, по которой многие крупные корпорации, американские Вооруженные силы и ФБР проверяют своих сотрудников на детекторе лжи. Представьте себе, что вы — важная персона, миллионер, глава крупной торговой сети. Вам нужен региональный менеджер. Выбор — дело серьезное. Если вы возьмете на работу нечестного сотрудника, он дочиста ограбит вас и разорит. У вас нет права на ошибку.
Поэтому вы поручаете подбор соискателя большой и дорогой рекрутинговой компании. Они расхваливают себя на все лады: мы, дескать, компетентные, занимаемся этим уже много лет, и главное — мы используем достижения науки. У нас есть специально разработанные научные тесты анализа личности. И прежде чем рекомендовать вам кандидата, мы пристегнем его к детектору лжи и зададим очень важные вопросы, например «Намереваетесь ли вы ограбить компанию?» или «Употребляете ли вы наркотики?».
Наука — великая вещь, правда? Такая рекрутинговая компания уж точно порекомендует вам самого надежного кандидата, ведь они опираются на последние достижения науки и имеют в своем штате множество великих специалистов по подбору персонала. Но вот беда: вы где-то слыхали, что детекторы лжи, мягко говоря, не очень надежны. Можно ли им доверять?
— Ну конечно, — скажут вам консультанты. — Разумеется, наши методы не вполне совершенны. Но в мире вообще нет ничего совершенного. Однако полиграфы все-таки в некоторых случаях сообщают, что человек лжет, а это ведь лучше, чем ничего, правда?
Правильный ответ: скорее всего, нет. Подбрасывание монетки или принесение в жертву козла тоже может в некоторых случаях сообщить, что человек лжет, особенно если у вас в запасе много времени, лжецов и козлов.
А теперь представьте себя начальником отдела в ФБР. Вы попали на эту должность, пройдя испытание на детекторе лжи. Вас опутали проводами и стали спрашивать, не являетесь ли вы тайным коммунистом, исламофашистом, террористом или наркоманом. На все вопросы вы ответили «нет», и машина с вами согласилась. Ура, работает! И вдруг какие-то умники заявляют, что детектор лжи — полная дребедень. Да что они вообще понимают?! Ведь этот аппарат показал чистую правду, и не только в вашем случае, но и со всеми вашими сотрудниками!
Естественно, те, в чьем случае детектор не сработал, либо не были приняты на службу, либо все-таки их взяли даже несмотря на то, что они сооружали бомбу для самоубийц, втягивая метамфетамин сквозь скрученную трубочкой страницу из «Манифеста коммунистической партии».
В мире полным-полно всякой наукообразной ерунды. Наверняка кто-нибудь из ваших знакомых носит медный браслет, который якобы «помогает от артрита». С тем же успехом они могли бы сжечь на костре ведьму или, перемазавшись в синей грязи, танцевать под полной луной. Любой из этих способов может улучшить их самочувствие благодаря эффекту плацебо — это когда мозг убеждает сам себя, что самочувствие улучшилось. Однако есть люди, и их слишком много, которые утверждают, что если средство помогло, то это не плацебо, а настоящее лекарство.
И вот теперь копы хотят пристегнуть меня к детектору лжи, принести в жертву козла и проверить, вру я или нет. Они, конечно, ребята крутые и богатые, вооружены куда лучше меня и способны на многое, однако поддались на уговоры деревенского знахаря и приобрели у него волшебный талисман, распознающий ложь. Поэтому я в два счета обведу их вокруг пальца.
Они и тут изображали из себя супершпионов. Смотрели, как я ввожу пароль в компьютер, старательно записали его в какой-то черный прорезиненный тактический девайс — веб-камеру, из которой мне на пальцы безжалостно падал режущий свет ослепительно-белого светодиода. Похоже, у этих ребят неограниченный запас технических игрушек для взрослых мальчиков. Под их внимательными взглядами я запустил TrueCrypt, вошел в свой скрытый раздел, открыл каталог, показал им нужные файлы и удалил их.
— Так, с этим все в порядке. Но, Маркус, у тебя наверняка есть резервные копии?
Похоже, они все-таки не такие уж дураки.
— У меня много резервных копий, — признал я. — Пожалуй, ради вас я смогу справиться с этой задачей.
— Да? Ну-ка, расскажи. — Тимми лучезарно улыбался всеми своими веселыми морщинками. Казалось, он очень доволен собой и хочет поделиться своей радостью. Мне подумалось, что с этой же самой улыбкой Тимми будет отрезать мне пальцы или прикручивать к яйцам электрические провода.
— Естественно, все мои резервные копии зашифрованы.
— Надо думать.
— И чтобы добраться до их содержимого, мне нужен ключ, так?
— А как же.
— Так давайте я уничтожу ключ.
— А разве у тебя нет его резервной копии?
— Есть, — ответил я. — Мне нужно выйти в сеть и стереть его в нескольких местах. Не будет ключа — не будет и ничего остального. Вся информация превратится в случайный шум.
Другой коп, тот, что со шрамом на затылке, держал веб-камеру, направив ее яркий луч прямо мне в глаза, и я не видел его лица. Но когда Тимми обернулся к нему, Шрам опустил лампу, и я разглядел у него в ухе наушник — разумеется, тактический. Интересно, часто ли эти ребята роняют на пол какую-нибудь важную детальку и потом не могут ее найти, теряя из виду черную мелочь на черном фоне. Может, кто-то из них в прежней жизни был готом.
А может, и нет.
Шрам поднял толстый палец, прислушиваясь к кому-то в наушнике. Значит, веб-камера стримила все происходящее кому-то еще, и за всеми моими действиями наблюдал технический эксперт, который советовал им, как поступить. Шрам два раза кивнул, сказал в микрофон:
— Так точно, — и обернулся к нам. — Действуйте. А потом проверим его на полиграфе.
— Я дам тебе пароль от нашего вайфая, — сказал Тимми. — Ты сможешь сделать, как говорил. Мы будем следить за твоими действиями. А потом проверим результат. Если все будет как надо, пойдешь домой. Все очень просто. Договорились?
До этой минуты мне было очень страшно. А теперь я боялся, что они по моему лицу поймут, как я доволен. Надо было строго следить за собой, так как весь мой замысел основывался на том, что они поверят: я очень, очень нервничаю.
Я ввел пароль от вайфая и дождался соединения. Интересно, что здесь за линия. Я бы на их месте направил все через туннель SSL на тор-маршрутизатор где-нибудь на просторах сети, чтобы хорошенько анонимизировать весь трафик. А почему бы и нет? Если этот способ вполне устраивает такого параноика, как я, то и для них сгодится. Вся техника так устроена — хорошо работает для каждого. И для тех, у кого что-то утекло, и для тех, кто беспокоится за свои данные, и для тех, кто выкладывает утечку. Всем нам хватает ума направлять свои параноидальные пакеты взад-вперед по сети, словно взбесившиеся мячики.