Вступайте в «ЗИЗ». У них есть динамичный, прорывной план выбивания долгов — откровенный разбой. Их сотрудники отлично умеют запугивать, мучить, преследовать должников. У них крепкие связи с Департаментом внутренней безопасности, а значит, они имеют полный допуск к базам данных о том, кто где живет, кто с кем в родстве, о чем говорится в налоговых декларациях, сколько получают их родители, бывшие супруги, дедушки и бабушки, дальние родственники и школьные друзья. «ЗИЗ» распоряжается этой информацией весьма… гм… агрессивно. Можно сказать, прорывными методами.
Звучит довольно гадко? Да. Но дальше становится еще хуже. Люди, попавшие в кабалу к «ЗИЗ», начинали совершать поступки, совершенно для себя не характерные. Кто-то с оружием выходил на большую дорогу, кто-то взламывал богатые дома, некоторые шли на откровенный шантаж. Многие вступали в армию и вскорости бывали отчислены по причине полной непригодности к службе.
Почему они шли на это? Потому что в «ЗИЗ» им давали «финансовый совет». Например, такой: «Плати по счетам, приятель, иначе тебе и тем, кого ты любишь, будет очень, очень плохо». «ЗИЗ» — это не просто частная военная компания и не финансовые махинаторы высокого полета. Это мафия.
Эта информация содержалась в бесчисленных документах, среди которых были письма от штатских и окружных прокуроров, получавших жалобы от «клиентов» «ЗИЗ». Компания, разумеется, все отрицала, а сама между тем расширяла связи, заводила друзей в правительствах штатов и всего государства, в правоохранительных органах и в ДВБ. С такими друзьями можно жить спокойно и безмятежно.
Самый впечатляющий доклад поступил от городского прокурора Сан-Франциско. Она получила множество почти одинаковых жалоб от клиентов «ЗИЗ» и стала кропотливо выстраивать дело против компании. Собрала множество документальных свидетельств (также включенных в эту базу данных), однако получила от своего руководства строгий приказ прекратить следствие, потому что «в настоящее время у нас недостаточно улик для обоснования необходимости дополнительного расследования».
Но эта дама — читая, я мысленно аплодировал ей — не собиралась спускать дело на тормозах. Она продолжала записывать рассказы жертв «ЗИЗ», изучала финансовую деятельность компании, пыталась набрать «достаточные улики», которые убедят ее руководство. Но в один отнюдь не прекрасный день банкиры, ссылаясь на задолженность по выплатам, наложили взыскание на ее дом. Даму вместе с мужем и двумя маленькими детьми разбудили в шесть часов утра и вышвырнули на улицу. С тех пор она с головой увязла в бюрократическом кошмаре и много месяцев вела неравную борьбу за свое доброе имя, кредитную историю и собственный дом.
На этом рассказ о ней заканчивается, но для «ЗИЗ» все только начинается. Они наняли лоббистов в правительствах каждого американского штата. Это наверняка обошлось им в круглую сумму, и теперь я примерно представляю, какие деньжищи они заколачивают на купле-продаже своих грязных облигаций. Лоббисты продвигают принятие законов, дающих большую «свободу маневра» при охоте за имуществом родителей и даже бабушек и дедушек задолжавших выпускников, особенно если выпускники эти живут под крышей отчего дома. Перевожу: если вы задолжали по студенческому кредиту и обнищали настолько, что не можете позволить себе собственное жилье и вынуждены жить с родителями (гм), то они откроют охоту за жильем, зарплатой и пенсией ваших родных. Они не хотят дожидаться, пока вы сами выйдете на пенсию, они нацелились на пенсию вашей бабушки.
У лоббистов хватает дел везде, но особенно активно они действуют в Калифорнии, где молодежная безработица самая высокая по стране. С недавних пор плата за обучение в Калифорнийском университете стремительно взлетела до небес, и количество отчисленных школяров вроде меня тоже достигло рекордов. Скоро у нас подойдут сроки выплат по кредитам на обучение, и «ЗИЗ» нацеливается на деньги наших родителей.
А сейчас, с приближением выборов, «ЗИЗ» стал раздавать направо и налево бешеные суммы. Для этого они учредили целую сеть филиалов. И опять-таки один придирчивый репортер (чье имя было старательно вычеркнуто из документов) докопался до сути и обнаружил, что компания поддерживает деньгами каждого серьезного кандидата, часто даже противоборствующих — то есть всех, кто с приходом к власти сможет встать во главе какого-либо важного комитета.
Наша даркнетовская команда, получив задание вести поиск по ключевому слову «ЗИЗ», откопала целые горы похожих материалов. В глаза мне сразу бросился один документ: недавно в «ЗИЗ» приняли на работу высококлассного специалиста по безопасности с многолетним опытом работы в ДВБ и вооруженных силах — Кэрри Джонстон.
— Черт их всех побери, — выругался я.
— Ага, — подтвердила Энджи. — Вот почему они так задергались. Скупают по дешевке долги несчастных обедневших студентов, а потом выселяют этих ребят вместе с семьями из родных домов. И заколачивают на этом миллионы — да что там, сотни миллионов!
— И что будет, если мы предадим это гласности?
— Что значит — если? — Она посмотрела на меня как на ненормального.
— Энджи! — развел руками я. — Ты же читала об этих типах и знаешь, кто они такие. И они знают, кто я. Знают, что Маша передала выкраденные документы мне. Если это выплывет наружу, они…
— Что?! Маркус, эти люди — преступники и к тому же чокнутые. Подстраиваясь под них, ты себя не обезопасишь, только хуже сделаешь. Если понадобится, они опять придут за тобой. Эти чертовы хакеры редкостные сволочи, но насчет нее они правы. Она доверилась тебе, решила, что ты ее подстрахуешь, а ты вместо этого тратишь время, занося все улики в каталог…
— Чего-чего? Это я-то трачу время? Ты, Энджи, тоже уделила этому немало времени. Мы все вместе решили, что, прежде чем публиковать даркнетовские документы, надо их изучить, понять, чем мы располагаем, разработать стратегию…
— Маркус, это ты так захотел, потому мы этим и занимаемся. Ты бы запросто мог выложить в твиттер название торрента, ключ и заявить: «Загрузите это сейчас же! Тут полно всякого криминала!». Сколько у тебя подписчиков? Десять тысяч? После этого твой файл стал бы неубиваем.
— Но Маша-то очень даже убиваема, — возразил я.
— А вдруг она заодно с этими типами? Откуда тебе знать?
— Энджи, брось, глупости говоришь. Секунду назад ты говорила, что я последний негодяй, раз не хочу обнародовать документы ради спасения Маши. А теперь утверждаешь наоборот — что мы имеем полное право подставить Машу, потому что она сама может оказаться негодяйкой. Ты уж определись…
Энджи замотала головой:
— Все это ерунда. Важно лишь одно — ты мог бы сделать хоть что-нибудь полезное, а вместо этого по своему обыкновению топаешь, бегаешь и кричишь.
— Энджи, просто я, прежде чем действовать, хочу составить план. Что тут плохого?
— Маркус, я уже составила для тебя план. Пункт первый: ты сообщаешь всем, где лежат документы. Пункт второй: второго пункта не будет.
Она загнала меня в угол. Наши голоса звучали все громче и громче, и я уже боялся, что мы разбудим маму и сестру Энджи. Если бы наш спор разгорелся в общественном месте, в парке, например, я мог бы встать, отойти и остыть. Но время близилось к двум часам ночи. Куда тут пойдешь? И от этого я, разумеется, злился еще сильнее.
— Ну конечно, легко и просто. Ведь не тебя же бросали за решетку и не тебе угрожали.
К этому вопросу она была готова.
— А тебе не кажется, что они меня тоже давно вычислили? И если мы опубликуем файлы, то следующей в списке буду я? Маркус, меня не колышет, что со мной случится. Дело слишком важное, я не могу ставить превыше всего свою личную безопасность.
— Рад слышать, что ты подбиваешь меня пожертвовать собой.
— Маркус, а мне тебя и подбивать не надо. По-моему, M1k3y уже был бы готов действовать, сражаться за правое дело, а не болтался как в проруби, доводя до совершенства организационные вопросы и заботясь о себе. Он бы что-нибудь предпринял.
Вот оно. Единственная душа на свете, которую я любил, доверял всем сердцем и жить без которой не мог, одним махом выложила мне все, чего я боялся. Если тебя незаслуженно выпороли, хуже может быть только одно: если выпороли заслуженно.
— Энджи… — начал я.
— Проехали, — перебила она. — Пора спать.
Мы лежали в кровати, как две мраморные статуи, оцепенев и не касаясь друг друга. Я снова и снова прокручивал в голове все сегодняшние разговоры, анонимных хакеров, которые пролезли в мой компьютер, громил из «ЗИЗ» и Энджи, злую и разочарованную во мне. Все они дружно обвиняли меня в самых страшных грехах.
Когда укоряющий хор зазвучал чересчур громко, я встал и, не включая света, начал одеваться. В темноте, возясь с одеждой, услышал, как Энджи затаила дыхание, потом выдохнула, хотела что-то сказать, запнулась.
Кое-как одевшись, в незашнурованных ботинках, торопливо запихав свое барахло в рюкзак, я вышел из комнаты Энджи, скатился по лестнице и выскочил за дверь.
Хорошо хоть, у меня хватило ума зарядить телефон. Стал прокручивать список быстрого набора. Кому позвонить? Родителям? Надо бы, но что я им скажу? Чем они могут помочь?
В списке были два человека, которым я не звонил уже много месяцев. Поэтому автоматическая сортировка отодвинула их в самый конец. И только ручное добавление в избранные спасло их от полного выпадения.
Дэррил и Ванесса.
Мой палец надолго завис над иконкой Дэррила. Я шагал по Маркет-стрит и размышлял, удобно ли будет позвонить ему. Ведь Ван призналась, что я ей нравлюсь, и я не знал, известно ли об этом Дэррилу. К тому же Ван и Энджи годами терпеть друг друга не могли, и мне оставалось только гадать, то ли Дэррил ненавидит меня как соперника, то ли обижается на мою девушку за какие-то прошлые ссоры с Ван. Сначала мы перезванивались каждые несколько дней, потом дни стали перерастать в недели, недели — в месяцы. Чем больше времени проходит между встречами, тем труднее бывает вернуться к общению. Разговоры без повода становятся невозможны, а найти подходящий повод все как-то не удается.