Он помрачнел.
— А мне казалось, что с веб-сайтом все в порядке. Помнится, ты говорил что-то подобное. Или я неправильно понял?
С каждой фразой я тонул все глубже.
— Да, понимаете, на первый взгляд все выглядело нормально, но когда я стал проверять код, то обнаружил там сразу несколько потенциальных уязвимостей для внедрения чужого кода, поэтому я стал делать все возможное, чтобы уменьшить угрозу атаки, ну, чтобы свести возможный ущерб к минимуму…
Он жестом остановил мой поток техноподобной болтовни.
— Ну и ну! Похоже, у тебя большое количество задач. Не думал, что после Майры осталось столько недоработок.
Вот теперь я окончательно почувствовал себя последним подонком. Майра, моя предшественница, малыми силами проделала грандиозную работу, а я смешиваю ее труды с грязью, чтобы прикрыть свой никчемный зад.
— Да, то есть она, конечно, сделала очень многое, но технологии развиваются очень быстро, и примененные ею версии исправлений сильно устарели, и, сами понимаете, мы же не хотим, чтобы злоумышленники похитили номера банковских карт или пароли наших спонсоров или через наш сайт установили на компьютеры гостей вредоносные программы…
— В общих чертах понятно. Да, Маркус, тебе предстоит решить важные задачи. Однако хочу напомнить, что в этой кампании будет востребовано не только твое умение ставить заплатки на наши программы и поддерживать работоспособность компьютеров. Нам нужны свежие подходы. Мы должны достучаться до людей, мотивировать их, привести на избирательные участки. Я рассчитываю на тебя, Маркус. Мне кажется, ты идеально подходишь для этой работы.
Ага, подходил бы, если бы не тратил все время на попытки слить целую гору конфиденциальной информации с подробностями тысяч преступных схем. И не попадал бы в лапы к наемным чудовищам, и не беседовал с придурочными шпионами, просочившимися ко мне в компьютер.
— Джо, я вас не подведу.
— Я верю тебе, Маркус. Помни: ты здесь не рядовой боец информационных войск, а супергерой особого назначения. Вот и действуй как подобает супергерою. Через два месяца состоятся выборы, и, чем бы они ни закончились, на этом избирательная кампания Джо Носса будет завершена. Мы закроем наши сайты, сервера и все остальное. Наша технология должна продержаться до тех пор, большего от нее не требуется. Помни об этом, когда будешь распределять свое время, и, надеюсь, в своем рабочем графике ты сумеешь перейти от поддержания работоспособности нашего оборудования к действительно важным вещам. К очень интересным вещам, верно?
— Простите, — потупился я. А ведь он верно говорит. Дела, в которые я с недавних пор углубился, могут быть необычайно важны, однако у меня есть работа, а я ее не выполняю. Я видел, что Джо разочарован во мне, и от этого на душе стало хуже некуда. На миг перед глазами промелькнуло все, что со мной будет, если меня вышвырнут с работы. Я приду домой, признаюсь родителям. Земля поплыла под ногами. — Завтра, хорошо?
Он похлопал меня по плечу:
— Не вешай нос, сынок. Помни, это избирательная кампания независимого кандидата. Нам тут всем положено быть колючими, перегруженными и измотанными.
При этих словах я позволил себе слегка улыбнуться и заметил, что у Джо под глазами набрякли тяжелые мешки. И по какому-то порыву спросил:
— Джо, вы в последнее время высыпаетесь?
Он ответил своим фирменным раскатистым, добрым смехом.
— Ты говоришь почти как Флор. А сам, кажется, тоже работаешь как папа Карло. Сколько ты спал прошлой ночью?
— Я отказываюсь отвечать, это может быть вменено мне в вину, — отозвался я.
— Слова, достойные истинного борца за гражданские права. Упорного, но усталого. Знаешь что? Завтра я буду очень сильно занят. Возьми еще день отдыха, приведи свои мысли в порядок. И хорошенько выспись. Хорошо, Маркус?
— Договорились.
Еще раз подтверждаю: Джо — замечательный человек и станет прекрасным сенатором.
Он отошел, и у меня сразу стало легче на душе. Когда знаешь, что в тебя верит такой человек, как Джо, то хочется стать лучше. И вскоре идеи хлынули рекой — не всегда разумные, но уж какие есть. И о том, чем я уже занимался, и кое-что новенькое. Например, использовать бесплатную IP-телефонию, чтобы дети звонили своим далеким от интернета родителям, бабушкам и дедушкам и просили проголосовать — «Ты сегодня звонил маме?». Плагин для браузера, запускающий всплывающее окно с именами крупных корпоративных спонсоров, которые финансируют противников Джо. При каждой загрузке страницы, где эти спонсоры упоминаются, типа «Вот видите, все эти кандидаты — продажные твари».
Еще одна идея была просто шикарная. А может, совершенно дурацкая. Я долго пытался выбросить ее из головы, но она упрямо возвращалась и требовала занести ее в длинный список, куда я сохранял результаты своего мозгового штурма (все-таки покопаться в «пауэрпойнте» было полезно). Поэтому я записал ее и пометил, чтобы не забыть: ШИКАРНАЯ ДУРАЦКАЯ ИДЕЯ.
В конце дня я столкнулся с Лиамом. Он попытался проскользнуть в дверь, не встречаясь со мной глазами. Господи, ну и мерзавцем же я иногда бываю.
Я окликнул его, подтащил к своему столу и извинился, а потом, сам не заметив как, пригласил после работы на чашку кофе. Выключил ноутбук, сунул его в рюкзак и вышел вместе с Лиамом.
По дороге домой я прошел мимо гватемальской бакалейной лавки, где на витринах лежали аппетитные калифорнийские продукты. У меня в кармане звенело несколько долларов, и внезапно мне захотелось состряпать для всей семьи восхитительный ужин, посидеть с мамой и папой за веселым шумным разговором, как в старые добрые времена. Потратил часть денег на компоненты для большого салата и на фрукты к десерту, потом заглянул во вьетнамский магазинчик и прихватил свежей лапши, тофу и курятины, чтобы сварить фо — вьетнамский вермишелевый суп. До сих пор я готовил его всего однажды, но рецепт был несложный, а блюдо получалось сытное и дешевое.
Вернувшись домой, я надел фартук, нагуглил несколько рецептов и принялся мыть и убирать тарелки. На звон в кухню вошла мама с кружкой холодного чаю.
— Боже мой, Маркус, ты что, подхватил мозговую лихорадку?
— Ха-ха. Тебя нынче не приглашают на ужин. А он будет вкусным. Фо.
— Фу?
— Да нет же, фо. Не фу и не фа. Забавный факт. Теперь ты знаешь все.
— Еще бы не знать. Позвольте спросить: чем же вызван столь нехарактерный всплеск активности? Наверняка не тем, что ты разбил машину, потому что ее у нас больше нет. Неужели ты хочешь обрушить на нас какую-нибудь кошмарную новость? Мы станем дедушкой и бабушкой?
— Ну мам!
— Любознательные умы всегда хотят докопаться до истины.
— Просто захотелось хорошо поужинать, и решил, что вам это тоже понравится. Это наименьшее, что я могу для вас сделать. Как-никак ты девять месяцев носила меня под сердцем, в страшных муках произвела меня на свет, много лет потратила на мое воспитание…
— Значит, когда я тебе объясняла, как устроен мир, ты все-таки слушал.
— …Я решил, что приготовлю суп с салатом, и будем считать, что мы квиты, да?
Она взяла со стола кухонное полотенце, все в мыле, и швырнула в меня. Бросок получился медленный, я легко поймал полотенце в воздухе, крутанулся, как бейсбольный питчер. Мама взвизгнула и выскочила из кухни.
— Ужин будет через час! — крикнул я ей вслед. — Оденься понаряднее!
Мама испустила возмущенный вопль, и я услышал, как она рассказывает папе, что их ребенок затеял что-то невообразимое.
Да, надо мной сгущались тучи, и будущее не сулило ничего хорошего. Но, с другой стороны, на прошлой неделе я попал чуть ли не в эпицентр взрыва, разбил нос, нашел работу, был схвачен и запуган, чуть не расстался с любимой девушкой и прогулял ту самую работу, которой очень дорожил.
Мне нужен выходной. Хотя бы на один вечер. И я постараюсь насладиться им сполна. Я достал из холодильника отцовскую банку пива и открыл. Строго говоря, мне не хватало пары лет до возраста, когда это разрешается, но, черт возьми, пора уже расслабиться по-человечески.
Я разложил еду и поставил перед своей тарелкой вторую банку пива. Мама удивленно приподняла бровь:
— Ты что, серьезно?
— Мне перелить в бокал?
— Да брось, Лилиан, — фыркнул отец. — Он от этого не помрет. А если помрет, мы получим за него выплату по страховке.
Потом все разговоры стихли, и слышалось только шумное чавканье над супом. Папа старался не втягивать лапшу слишком громко, за это мама дразнила его варваром. Даже не помню, когда в последний раз нам было так же хорошо — спокойно, весело, мы не дергались и не шарахались от всего на свете. Невероятно здорово.
Пока мы поглощали фруктовый салат, состряпанный мной на десерт, — я сдобрил его листиками мяты и сбрызнул ароматным ромом, — у меня зазвонил телефон. Я посмотрел на номер: 202-456-1414.
Номер был знакомым, но сначала я не мог понять, откуда его знаю. 202 — это ведь код города Вашингтона? Звонок умолк. Гм. Ах вот оно что! Это же главный коммутатор Белого дома.
И не спрашивайте, откуда мне это известно. Скажем так: в восьмом классе у некоторых моих друзей были странные представления о том, что такое хороший розыгрыш. В результате в нашу школу однажды наведалась секретная служба. А все потому, что этим номером была исписана половина стен в школьных туалетах, а сверху пояснялось: «Хочешь развлечься? Звони».
— Прошу прощения. — Я вскочил из-за стола, чуть не опрокинув стул, и рванулся вверх по лестнице, держа палец над зеленой кнопкой. Вошел в комнату, закрыл дверь и нажал. Сказал: — Алло!
Ответом была долгая, вязкая, зловещая тишина, разбавленная парой щелчков.
— Алло! — повторил я.
— Маркус? — Голос был сгенерирован компьютером, причем довольно топорно. Разумеется, это был не президент и не сотрудник из Белого дома. Подмена исходящего телефонного номера — дело известное и совсем простое, достаточно немного погуглить.