Я снова погрузился с головой в компромат на Джонстон. Разговор с компьютерными голосами чокнутых анонимусов выбил меня из колеи, но при этом заинтриговал. Кэрри Джонстон снилась мне в страшных снах, и соблазн наградить ее в отместку такими же кошмарами оказался зловеще притягательным.
Из разговора я почерпнул несколько ключевых слов для поиска. Оказывается, да, семейка у нее была отпетая. Среди файлов имелась подборка телефонных номеров и адресов. Одни из ее родичей достигли неплохого положения — дядя, например, работал судьей в Техасе. Другие прославились только тем, что побывали в реабилитационных центрах или имели бурное криминальное прошлое. Начав поиск по их именам, я обнаружил, что многие из них получали щедрые выплаты от «ЗИЗ» за «консультационные услуги». Я слабо разбирался в финансовых делах и не понимал, что это означает, но предполагал, что либо Джонстон поддерживала семью, обворовывая «ЗИЗ», либо тут крылась какая-то скользкая схема отмывания денег.
В нескольких папках лежали фотографии. Самые неприятные из них явно были сняты веб-камерой компьютера Джонстон без ее ведома. На нескольких снимках она была в пижаме или даже только в бюстгальтере, а на одной засунула палец в ноздрю аж до второго сустава. Первым делом мне захотелось унизить ее, опубликовав эти снимки. Но потом я представил себе, сколько моих фоток в подобном облике накопилось у моих «друзей» с механическими голосами. Они их наверняка выложат, если вдруг решат, что я не на их стороне.
Файл под названием «историяпоиска. txt» содержал все сохраненные в кэше браузера слова, какие Кэрри Джонстон когда-либо вводила в поисковую систему. Я начал просматривать их и поспешно отвел глаза. Я ненавидел Кэрри Джонстон, однако не желал знать, какие именно виды рака груди ее волнуют, в каких отношениях она с антидепрессантами и чьи звездные «обнаженные снимки» ищет в сети.
Я встряхнулся, как пес, вылезший из воды, и вернулся на менее эмоциональную почву платежей от «ЗИЗ». Изучив несколько файлов на эту тему, я заметил, что во всех них встречается аббревиатура IBAN, то есть международный номер банковского счета, который необходимо указывать в денежных переводах. После этого я за несколько секунд составил список всех файлов, имеющих отношение к платежам, и принялся их изучать. Быстро обнаружил, что через Джонстон проходило очень много ЗИЗовских денег и что немалая их часть уходила в комитеты поддержки того или иного кандидата или политической партии. Может быть, ее семья тоже переправляла деньги в подобные комитеты?
Пошарив немного по сети, я выяснил, что Джонстон предпочитала комитеты, спонсирующие политиков, предлагавших облегчить законодательство по взысканию долгов. Все встало на свои места. В даркнетовских документах рассказывались истории о том, под каким давлением находились семьи ребят, задолжавших по студенческим займам, а в доксах обнаружился дымящийся пистолет: «ЗИЗ» перечисляла деньги фондам, кормившим политиков, которые продвигали нужные законы.
Время перевалило за три часа ночи. Завтра мне предстоит работать с утра до вечера. И день будет непростым. Может случиться, что все наши серверы рухнут под натиском каких-нибудь юридических угроз, и на этот случай мне надо иметь ясную голову, чтобы починить их. Но какой тут, к черту, сон? Кого я обманываю? Буду сидеть дальше.
Я взял ноутбук, спустился в кухню, сделал себе горячий бутерброд с сыром — мое любимое полночное лакомство — и минут десять в сомнениях переминался перед кофемашиной, решая, выпить чашечку или нет. Если выпью, то уж точно до утра не усну. Но даже если не выпью, все равно до кровати не доберусь, и капелька живительного сока кофейных зерен лишь обострит мой ум.
Ну кого я обманываю? Я загрузил аэропресс и сварил чашечку двойного кофе, а вдогонку еще одну. Сел за кухонный стол и продолжил чтение. Даже к картинкам вернулся.
Вдруг на экране выскочило окошко чата. Такое бывало нечасто. Устроившись на работу к Джо, я обычно не входил в сеть под своим основным логином, оставляя для связи только тот, которого почти никто не знал.
> привет джолу
> привет ночной совенок — рад видеть что не я один бодрствую за полночь
> чего не спишь?
> ссорюсь с кайли
> ого
Я приумолк.
> то есть вы с ней…
> вроде того
Мне и в голову не приходило, что у Джолу есть романтическая личная жизнь, хотя почему бы и нет. Но Кайли? Она же старая! Нет, хронологически она была всего на пару лет старше нас. Но при этом такая взрослая. На том совещании она держалась начальственно.
> слушай хочешь перекусить?
Первое разумное предложение, сделанное мне за эту ночь.
> еще бы
> буду через 15
В Сан-Франциско вполне можно перекусить в три часа ночи. Охотно верю, что в Нью-Йорке с этим лучше, но и у нас имелось немало подходящих заведений. Мы поехали в Тендерлойн и отыскали кафе, обставленное в ретростиле пятидесятых годов и открытое двадцать четыре часа в сутки. Публика была разношерстная: туристы, с трудом привыкающие к смене часовых поясов, проститутки, только что сменившиеся полицейские, бомжи, работяги, вкалывающие в ночную смену. И мы.
— Тебе нужно сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, — сказал Джолу, когда я ввел его в курс дела. — То есть у тебя на хвосте висят две команды отморозков, и каждая из них хочет подтолкнуть тебя, пытается понять, каким будет твой следующий шаг, чтобы влезть в него и направить куда им надо. Они умные, чокнутые и совершенно незнакомы с этикой. И опередить их ты сможешь, если сделаешь что-то абсолютно бессмысленное. Переедешь в Албанию. Спустишься на веревке с моста через Золотые ворота. Уйдешь в монахи-трапписты.
— Спасибо за ценный совет.
— Ну, это всяко лучше, чем «Если страшно, не молчи…».
— Этот совет еще ценнее.
— Не суди меня строго, сейчас четыре часа утра.
Мы с Джолу не впервые коротали время в круглосуточном кафе, и все ночи, проведенные в таких местах, были чем-то похожи одна на другую, вплоть до того, что многие из пьянчуг и прочих маргиналов за соседними столиками, казалось, были здесь и в прошлый раз. Трудно поверить, сколько успокоения может принести совершенно безумная ситуация — когда уплетаешь невкусный черничный пирог и вполне пристойное мороженое бок о бок с незнакомым типом, чье лицо изрисовано лопнувшими венами, будто карта Калифорнии — шоссейными дорогами, нос поломан, а вокруг обширной талии болтается балетная юбочка. Особенно если этот тип обменивается невнятными пьяными фразами с тощим одноруким доходягой, у которого череп густо испещрен татуировками, ноги босы, а ногти блестят глиттерным лаком.
— Маркус, — вздохнул Джолу. — Я говорю серьезно. Ты вляпался в очень грязное дело, и твоя ошибка в том, что ты постоянно позволяешь другим вести тебя на поводу. А должен бы сам выбирать свой путь, и пусть другие решают, как с тобой поступить. Подумай вот о чем. У всех этих людей — и у придурков, залезших к тебе в комп, и у тех бандитов — много преимуществ перед тобой. Они организованны, у них есть деньги, их технологический уровень выше твоего.
— Еще раз спасибо, Джолу.
— Погоди. С другой стороны, им постоянно приходится совещаться, чтобы определить, что делать дальше. А ты способен решать сам за себя. Это значит, что ты можешь сделать шаг, вынудишь их всех сесть за стол и ломать голову, вычисляя, куда ты двинешься дальше, а пока они размышляют, ты пойдешь совсем в другую сторону, так что, когда они придумают свой ответ, он станет уже неактуален. У них много преимуществ, а у тебя только одно — вот это. И не надо им пренебрегать.
Я задумался. И не смог найти ни одного изъяна в его логике. Но все-таки…
— И все-таки проблема остается: я не знаю, что делать.
— Первый шаг к решению проблемы — очертить ее рамки, — ответил Джолу с улыбкой мудреца. — Придумай несколько вариантов действий, более или менее независимых друг от друга, и сложи их в карман — метафорически. И тогда в мгновение ока сможешь вытаскивать нужный из них.
— И опять-таки, — упрямился я. — В теории это звучит хорошо, но мне придется придумывать не один, а сразу несколько вариантов дальнейших шагов.
— А это нетрудно, — сказал Джолу. — Опубликуй все на сайте предвыборной кампании Джо Носса, объясни, что произошло, приложи доксы Джонстон и нажми «Сохранить».
Я наморщил лоб.
— Господи, Джолу, но это же будет…
— Неожиданно, — закончил он за меня. — И дико. Немного огнеопасно, но, думаю, Джо тебя простит. А можешь передать все Барбаре Стрэтфорд. Можешь попросить у своих друзей анонимусов все пароли Кэрри Джонстон и выложить их в сеть, пусть попляшет. Можешь прийти в ближайший офис «ЗИЗ», потребовать, чтобы они тебя арестовали, выбесить их до чертиков. Или позвонить в ФБР и сообщить о полицейском самоуправстве. Любой из этих вариантов или даже все сразу. Или что-нибудь еще.
От каждого из его предложений у меня по спине пробегала дрожь. Здорово и страшно. Выдвигать пугающие, гениальные, несусветные идеи — в этом Джолу был силен как никто. Надо скорее менять тему, пока он мне окончательно крышу не снес.
— Так, значит, ты с Кайли…
Он стукнулся лбом о стол. Дважды.
— Я болван. Во-первых, потому что у меня хватило глупости закрутить роман с коллегой по работе, во-вторых, потому что у меня хватило глупости встречаться с человеком в сто раз умнее меня. Она уже прикинула, что если наши отношения будут развиваться серьезно, то у нас останется только два пути: либо мы расстаемся и одному из нас придется уйти с работы, либо навсегда будем вместе. И хотела немедленно узнать, каким путем мы намереваемся идти, потому что, по ее словам, было бы глупо прятать голову в песок и вгонять себя в крупную эмоциональную сцену, которая непременно когда-нибудь произойдет.
Я разинул рот. У нас с Энджи все было совсем не так. Она, конечно, моя девушка, но мы оба живем с родителями, у нее нет работы и уж тем более мы не работаем бок о бок, и мы еще никогда не размышляли над будущим наших отношений — на данном этапе нас больше волнует, как сделать американскую политику справедливой. Пока я оставался погрязшим в долгах студентом-недоучкой, Джолу каким-то образом успел стать взрослым.