Мы плывём на Нефтяные Камни — город в море — в гости к азербайджанским нефтяникам. В лицо дует упругий ветер. На море белеют барашки.
И вдруг по левому борту я увидел странный предмет. Судно — не судно. Плот — не плот. Может быть, пролёт моста? Я так и не понял, что это такое, и ушёл с палубы.
А когда вернулся, непонятный предмет вырос. И его можно было рассмотреть. Это было квадратное судно. Квадратное-то ладно, но главное, оно не плыло, а как бы летело над волнами. Под ним, как под мостом, мог пройти катер. Странное судно взлетало над волнами и не двигалось. Как вертолёт, который завис на месте. Но где же лопасти, которые удерживают вертолёт?
Тут наш теплоход ещё ближе подошёл к странному судну. И я увидел четыре стальные ноги… Стоит среди моря. Четырьмя ногами упирается в дно…
Я к капитану. Спрашиваю:
— Что это за чудо?
Он усмехается.
— Это не чудо, — говорит. — Это — Морской Великан. Первый помощник нефтяников.
Наш теплоход приближался, странное судно росло. Становилось всё больше и больше.
Оно было квадратным. В каждом углу по ноге. Ноги стальные, ажурные. Они держали над водой целый «остров», на котором работали люди.
— Как этот Морской Великан попал сюда? — спросил я капитана. — Сошёл с берега и зашагал по дну? А если глубоко, и Великану с головкой?
Капитан улыбнулся.
— Нет, это не обычное судно, оно не умеет шагать. Оно плавает. У него, как у каждого теплохода, есть и машина, и гребной вал, и винт, и руль — всё, что полагается настоящему кораблю.
Итак, Морской Великан приплыл сюда. Опустил в воду четыре ноги. Ноги стали расти, удлиняться, пока не упёрлись в дно. Упёрлись — и всё равно растут, поднимают судно над водой. Да так высоко, что до него не достанет даже самая сильная волна. Вокруг бушует шторм, а ему хоть бы что!
— Что же он делает посреди моря?
— Работает. Ищет нефть.
Есть у него своя буровая вышка — это она головой достаёт до облаков. С этой вышки на дно моря опускается бур. Бурит до тех пор, пока не дойдёт до нефти.
Ведь это странное судно — плавучая буровая установка.
На километр может пробурить. На два. На пять. На шесть!
На плавучей буровой установке множество машин. Мощный кран. Своя электростанция. Мастерские. Склады. Всё есть на ней.
А для рабочих-нефтяников удобные каюты, столовая. В зале показывают кино.
Обо всём позаботились строители.
Остановится среди моря плавучая буровая установка. Пробурит среди моря скважину, найдёт нефть, передаст её людям: качайте, добывайте, делайте из нефти бензин!
Стальные ноги начнут уменьшаться, и Великан превратится в корабль. Поплывёт туда, где его ждут. Только поспевай работай!
А придёт время, и помощники нефтяников шагнут в океан. И будут не только бурить скважины, но и строить шахты, искать руду и уголь…
Я стоял на борту теплохода «Азербайджан» и, не отрывая глаз, рассматривал Морского Великана. И думал: вот какие могучие машины помогают нашему народу работать. С такими помощниками и в самом деле можно горы свернуть.
Много лет назад, в морозную февральскую пору Владимир Ильич Ленин возвращался из Шушенской ссылки. Путь был далёкий. Возок двигался медленно. Лошади покрылись инеем. А в сибирских снегах ни дымка, ни огонька. Только солнце сменяло луну. А иногда за тучами не видно было ни солнца, ни луны.
На четвёртый день пути возок въехал в село Назарово. Здесь и заночевали. А утром снова в путь!
И словно в память о том, что здесь был Ленин, в Назарове построена самая большая в Сибири теплоэлектростанция. А село Назарово, как в сказке, превратилось в большой красивый город, где сосны шумят под окнами, а от реки Чулым веет утренней свежестью.
Когда я приехал в Назарово, то не смог себе представить, что на этом месте когда-то стояло село, а вместо лампочек Ильича чадили свечи да закоптелые керосиновые лампы.
Железнодорожные пути. Башенные краны. Выкрашенные в жёлтую краску металлические конструкции. Шестерёнки в два человеческих роста. Здесь шла сборка гигантского шагающего экскаватора.
В центре площади уже возвышался цех. Цех? Да нет, не цех — кабина экскаватора. Кабина величиной с большой дом. Этот дом будет легко поворачиваться и шагать, куда ему прикажут.
Морской Великан плыл к месту работы. Сверхмощный экскаватор будет шагать. Представляете, какие у него сильные ноги и в какие башмаки он обут?
Шагающий экскаватор шагает, поворачивается, опускает ковш, наполняет ковш землёй и снова поднимает его.
Много лет назад в жаркой, пыльной степи, что пролегала между двумя великими реками — Волгой и Доном, на строительстве канала я впервые встретил шагающий экскаватор. Я увидел такую громаду, что у меня закружилась голова. «Такой махиной и управлять должны не обыкновенные люди, а силачи», — думал я. Но навстречу мне вышли самые обыкновенные люди. С меня ростом.
В ковшик того экскаватора мог въехать легковой автомобиль. Ничего себе ковшичек!
Тогда я подумал: человек не может построить экскаватор больше этого.
А вот построил!
В ковш нового шагающего экскаватора может въехать не легковая машина, а могучий самосвал. Этот ковш в шесть раз больше, чем у экскаватора, который я встретил в степи между Волгой и Доном.
Этот ковш не смогли привезти в готовом виде. Не нашлось такого вагона. Пришлось доставлять его по частям, а здесь, в Назарове, части сваривать. Для этого построили специальный цех. Большой и круглый, похожий на цирк. В этом «цирке» и работали сварщики.
Вот какой ковшик у этого экскаватора!
Раньше в угольном карьере работали десятки различных экскаваторов. Теперь всех их заменил один.
Помню, тогда я спросил у инженера:
— А вдруг он остановится? Сломается?
Инженер внимательно посмотрел на меня и покачал головой.
— Не сломается. Не должен! Ведь если он остановится — всё дело встанет. Его и создали так, чтоб он никогда не ломался!
Когда ещё назаровский экскаватор не сделал ни одного шага и не поднял ни одного ковша, люди уже думали о его будущей жизни. Как, например, экскаватор дойдёт до своего рабочего места — до карьера? Ведь он такой тяжёлый, что земля проваливается под его ногами.
И вот инженеры думали-думали и решили заморозить землю, да так сильно, чтобы на много метров вглубь она стала твёрдой, как камень, Вот по этой ледяной дороге экскаватор зашагал на работу.
Я знакомился с ним, и мне казалось, что я попал в будущее, в завтрашний день.
У нас в стране труд в большом почёте. И о тружениках проявляется большая забота.
Но больше всего у нас заботятся о детях. И нет такого уголка, где бы летом мы не услышали знакомый, ломкий голос пионерского горна.
Услышал я горн и над могучей сибирской рекой Енисей.
Знаете, какой пионерский лагерь самый большой?
«Артек»? Нет.
«Орлёнок»? Нет.
Есть лагерь побольше. Построили его в Сибири и назвали «Таёжный». Его флаг развевается над могучим и сильным Енисеем.
В «Таёжном» за смену отдыхает шесть с половиной тысяч ребят.
Впереди — Енисей, за спиной — тайга, над головой— высокие сосны, а ещё выше — сибирское небо, облака, звёзды. А у ног цветут алые цветы— жарки. Такого же цвета, как пионерские галстуки.
В обычный лагерь ребята приезжают на автобусах.
В «Таёжный» плывут на теплоходах. Едва сойдёт лёд, целый караван теплоходов идёт по Енисею. С севера на юг, день и ночь. Две с половиной тысячи километров от дома! А дом ребят находится на далёком, суровом севере, где зимой долгая полярная ночь, а в мае самое время кататься на лыжах. В том краю нет высоких деревьев — только карликовые берёзы, ростом тебе до плеча. Нет цветов — только мох. Но там живут и работают люди. Живут и учатся дети.
Такой у этих ребят родной город. Называется он Норильск.
И для того, чтобы ребята могли летом купаться, собирать цветы, гулять в лесу, загорать на солнышке, далеко от сурового дома построили им лагерь. И не простой лагерь, а Пионерский Великан.
Я приехал в «Таёжный», когда все ожидали теплохода с детьми. Все нетерпеливо поглядывали на Енисей. Прислушивались: не слышно ли гудка? Наконец услышали — плывут! Донёсся издалека гудок. Все зашагали к причалу. Сперва медленно. Потом быстрее. Потом — побежали. И я с ними.
А на волнах Енисея напротив «Таёжного» уже белел теплоход «Композитор Калинников».
Теплоход ещё не причалил, а к нему на борт летели вопросы:
— Никто не отстал? — спрашивал начальник лагеря.
— Больных нет? — волновался доктор.
— С питанием всё в порядке? — интересовался главный повар.
И «Композитор Калинников» весело отвечал:
— Отставших нет! Все здоровы! Всё в порядке!
И тут кто-то из ребят, стоящих на палубе, крикнул:
— Цветы бегут!
Я оглянулся и увидел молоденькую вожатую с букетом. Она бежала к пристани. А в руке у неё, как горящий факел, алели сибирские цветы — жарки.
А когда ребята сошли на берег, то бросились в траву, к деревьям, к цветам. Так соскучились они в своём суровом краю по природе! По каждому листику, по каждому цветку соскучились.
И я понял, как им необходим Пионерский Великан, большой, весёлый и ласковый.
На несколько километров раскинулся Пионерский Великан. Шумят высокие сосны. Поблёскивает серебристая вода Енисея. И звучит ломкий голос пионерского горна, похожий на голос мальчишки.
ЗАКОН ТВОЕЙ ЖИЗНИ
Передо мной лежит небольшая, тоненькая книжка. На обложке написано «Конституция». Я не спеша перелистываю её страницы, и оживает вся наша жизнь: наше вчера, наше сегодня, наше завтра.
Эта книжка в тонком переплёте — Конституция напоминает Красное знамя. В ней записаны все наши победы. Она рассказывает о наших прошлых победах и, как знамя, ведёт к новым победам.
Книга — знамя.
Книга — закон.
Книга — жизнь.
Наша Конституция начинается дорогими для всех нас словами: Великая Октябрьская социалистическая революция, Партия, Ленин.