— Куе, родная, не надо! — стал упрашивать я ее.
Вдруг я услышал над головой громкий топот. Я схватил девушку за руку и крепко сжал ее. Наверху молчали, а мы с Куе сидели прижавшись друг к другу.
Мы ждали затаив дыхание. Наверху зашуршали высохшие ветки бамбука. Видно, их расшвыривали. Вдруг я услышал, как что-то хрустнуло. Это штык проткнул крышку и теперь торчал над нашей головой. Я выдернул предохранительную чеку гранаты. В этот момент еще один штык проткнул крышку и вонзился в плечо Куе. В полумраке подземелья я увидел, как девушка закусила губу. Единственным моим желанием было вскочить на ноги, отбросить эту проклятую крышку и швырнуть во врагов гранату. Но только я пошевелился, Куе удержала меня. Она осторожно сняла повязанный на шее клетчатый шарфик и обхватила им кончик штыка, вонзившегося ей в плечо. А когда полицейский, что был наверху, потянул винтовку назад, Куе обтерла своим шарфом жало штыка, чтобы на нем не оставалось следов крови. В течение этих мгновений, показавшихся мне вечностью, Куе даже не пошевелилась. Подняв голову, она следила за штыком… И только когда оба штыка исчезли, я понял, что врагам не удалось раскрыть наше убежище. И в этом большая заслуга Куе.
Больше полицейские не совали штыки к нам в нору. Я поддерживал Куе. Она была бледна как полотно. Я ощупал ее плечо, и пальцы мои сразу же стали мокрыми от крови. На ощупь перевязал ей плечо. Мы долго ждали — наверху не было слышно ни звука.
— Они уже ушли, — прошептала девушка.
Хыу помолчал, тяжело вздохнул и покачал головой.
— Когда наступили сумерки, я помог Куе выбраться из убежища. Она потеряла много крови, ей было очень больно, но она мужественно переносила боль и не плакала. Позже, когда мы с ней стали близкими друзьями и больше не расставались, она однажды сказала: «Вот если бы они попали в тебя, я бы заплакала». Я готов был идти на смерть ради этой девушки… Дней десять я не видел Куе. Она лечилась, а ее бабушка приносила мне каждый вечер еду. И вот как-то Куе вновь пришла ко мне, и я не мог сдержать своих чувств…
— Знаешь, — сказал я, — мне кажется, такие девушки, как Куе, редко встречаются. Женись поскорей!
— Вот уже несколько месяцев я не видел ее…
— Если встретимся, познакомишь меня с ней, ладно? Он кивнул, а потом спросил:
— Который час?
— Два.
— Пора спать.
Я привалился спиной к стенке ячейки, но заснуть сразу не смог. Пытался представить себе лицо Куе. Хотелось думать, что она очень красива.
Сквозь редкие просветы в траве, которая маскировала нашу ячейку, я видел высокое небо и далекие мерцающие звезды. Ночь над Долиной Тростников, этот рассказ о героической девушке, пламя костра, шелест травы — все это настраивало на романтический лад. Но вскоре со стороны укрепленного пункта Хиеп-Тхань донесся гул и рокот.
— Ну вот, первый взвод начал, — произнес Хыу.
Гул и рокот нарастали, раскатисто стучали вражеские пулеметы. Стрельба вдали продолжалась в течение получаса. Потом время от времени раздавались жидкие винтовочные залпы. Выпустил длинную очередь крупнокалиберный пулемет. Это засевшие в укреплении вражеские солдаты палили в воздух для поднятия своего духа. И снова наступила тишина.
Занимался рассвет. Строго-настрого приказав никому не высовываться из ячеек, Хыу привел в боевую готовность свой «гарант».
Край неба зарозовел, заалел, будто цветок лотоса. В окутанной туманом траве загомонили птицы.
Хыу вытер рукавом рубашки ствол «гаранта» и надел на его конец серебристо-белый плоский штык.
Весь взвод прислушивался к разным шумам и шорохам, застыв в томительном ожидании. Мы знали, что «птички небесные», «фениксы», намереваются захватить нас врасплох. Но и на этот раз враг просчитался. Мы раскинули сеть, в которую попадет он сам.
Ждали мы недолго. Не успело засветлеть небо, как раздался гул самолетов. Хыу стремительно поднялся и стал внимательно всматриваться в сторону восходящего солнца:
— Так и есть, пара!
Я тоже поднялся и увидел, как к нам стремительно, словно коршуны, приближались вражеские самолеты. Мы с Хыу юркнули в ячейку и прикрыли ее травой.
Самолеты сделали над нами круг. Когда они проносились над нашей ячейкой, я заметил блестящие стрелы ракет, укрепленные под их крыльями. Вскоре мы услышали, как они взорвались где-то на позициях нашего взвода, скрытого в засаде. Долина озарилась пламенем пожара. Горела даже трава, еще мокрая от тумана и росы. Мы с Хыу теснее прижимались к стенке, огонь подбирался к нам все ближе. Треск… Пламя… Едкий дым… И хотя вся маскировка нашей ячейки превратилась в пепел, мы с Хыу нисколько не пострадали, только были в саже с ног до головы.
— Ничего, переживем, — усмехнулся помкомвзвода. Бомбардировка продолжалась всего десять минут, не больше. И сразу же издалека послышался характерный надрывный рев моторов. Хыу крепко сжал мне руку:
— Вертолеты!
Из длинной траншеи донеслось:
— Вертолеты! Вертолеты!
По цепи передали приказ ни в коем случае не стрелять по первой десантной группе, ждать, когда приземлится вторая. Хыу еще раз приказал проверить, как бойцы изготовились к стрельбе из ячеек, есть ли у них достаточный сектор обзора и обстрела.
Я выглянул из ячейки. На фоне светлеющего неба четко вырисовывались силуэты огромных металлических стрекоз. Я насчитал тринадцать вертолетов, приближавшихся к нам с той же стороны, с какой прилетали бомбившие нашу позицию самолеты. Среди них было шесть «гусениц» с двумя винтами, шесть одномоторных «крестов» и один «летающий банан», очевидно командирский, так как он летел немного поодаль и выше других вертолетов. Они шли на нас двумя группами, в каждой по шесть машин.
Вторая группа вертолетов начала медленно снижаться. Ревели моторы, потоки воздуха от винтов взметали к небу тучи пыли и сухих листьев.
— Сели, приземлились! — прокричал мне Хыу. Вертолеты опустились несколько левее нашего окопа.
Моторы машин надрывно выли. Из люков высыпали, тяжело плюхаясь на землю, «командосы» с автоматами наизготовку. Я хорошо разглядел первого американца. Лицо его было наполовину закрыто огромными черными очками, он размахивал какой-то длинной палкой. Расстояние между нами и десантниками было едва ли более ста метров, и мы хорошо разглядели своих врагов. Пепел от сгоревшей травы, высоким валом лежавший вдоль окопа, скрывал нас от противника. Я стоял в ячейке, пряча голову за этим валом. Рядом со мной застыл с автоматом наизготовку помкомвзвода Хыу.
Для начала противник высадил около взвода десантников, и они теперь копошились на равнине под следящими за ними взглядами черных дул автоматов. Но пока ни один автомат, ни одна винтовка не обнаруживали себя.
Минута тишины была тягостной. Глядя на напряженное, суровое лицо Хыу, я вдруг живо представил себе девушку по имени Куе, штык, вонзившийся в девичье плечо, и кровь, текущую по нему…
Бой начался как раз в ту минуту, когда из приземлившихся вертолетов второй группы стали выпрыгивать десантники.
Едва они успевали коснуться земли, как их встречал убийственный огонь наших автоматов. Хыу отстрелял один магазин, быстро вставил другой и выскочил из окопа.
Я услышал два тяжелых вздоха «фум-фум». Два вертолета противника вспыхнули как факелы. Десантники метались из стороны в сторону, громко крича и падая на землю под градом наших пуль. Несколько вертолетов, взревев моторами, быстро взмыли вверх и поспешили скрыться. «Летающий банан» их командира быстро исчез в поднебесье, а за ним и другие машины.
Часть десантников была перебита, а те, кто остались в живых, отступили от ощетинившихся сталью и свинцом наших окопов. Вдали от нас, в камышах, противник начал развертываться в боевой порядок. Однако в этот самый момент показался наш второй взвод, и растерявшиеся десантники противника подняли руки. Бойцы вышли из окопа, окружили американцев, разоружили, разделили на несколько групп и отправили к возвышающейся за кромкой камыша горе.
Я шагал следом за Хыу. Вдоль тропинки лежали трупы десантников. Туши двух вертолетов валялись на поле, распространяя вокруг запах гари и бензина. Огонь уже стих, и теперь черный дым клубился над словами «US Army», написанными на боках вертолетов. Мы вытащили из-под этих обломков двух американцев. Оба они пошатывались. На одном из них были темные очки.
Американцев быстро обыскали, отобрали у них пистолеты. Политрук роты медленно подошел к верзиле-американцу и снял с него очки. Затем четко по-английски сказал:
— Поторапливайтесь, «мистеры»!
Оба американца пристроились в хвост колонны пленных. Командир роты приказал двигаться ускоренным шагом.
…Мы бежали по равнине уже минут десять, как прямо перед нами на равнине взвился к небу столб черного дыма.
Хыу бросил на бегу:
— Я так и знал, что наши женщины подожгут камыш, чтобы замаскировать нас!
Пленные едва плелись.
— Давайте резвее!.. — прикрикнул на них командир роты. — А то придется расстрелять на месте.
Густые клубы дыма окутали Долину. Мне еще ни разу не приходилось видеть такого огромного моря огня и дыма.
Взвод, идущий во главе колонны, вместе с группой пленных скрылся в дыму. Мы бросились за ним и сразу же оказались в непроглядном черном аду. Идущие сзади смутно различали фигуры идущих впереди. Густой дым разъедал глаза, по лицу текли слезы. Мы бежали, придерживаясь направления на кромку камыша и возвышавшуюся за ней гору. Где-то вверху, над облаками дыма, кружили вражеские самолеты. Дым хорошо маскировал нас, однако с самолетов все же сбросили бомбы и открыли стрельбу из пулеметов. Бомбы упали в стороне от нас.
Вдруг в дыму явственно проступили очертания зарослей тростника. Мы с Хыу бросились вперед, а вскоре вся наша колонна скрылась в них, оставляя позади Долину с летающими над ней самолетами, с взрывающимися бомбами и с фонтанчиками вспарываемой пулями земли.
Неожиданно до нас донеслось:
— Хыу, Хыу!
Мы с помкомвзвода поспешили вперед. Внезапно Хыу останов