Бойцы шли гуськом через густой лес. Шли туда, откуда доносились взрывы бомб и снарядов. Развороченные корни деревьев, взрыхленная снарядами земля, воронки бомб затрудняли шаг. Если бы не американские осветительные ракеты, бойцы то и дело падали бы в воронки.
Кольцо, образуемое нашими войсками, постепенно сужалось. Огневая группа товарища Тама залегла в ста метрах от противника, но он даже не подозревал этого.
Американские солдаты лежали на траве. Невдалеке бродили усталые часовые. Оружие стояло в козлах.
На рассвете наши минометы дали мощный залп. Вражеские солдаты бросились бежать. Не успели затихнуть взрывы мин, как Там отдал приказ открыть ружейно-пулеметный огонь. Потом начали хлопать базуки. Слышалась активная стрельба и со стороны соседей.
Американские солдаты распластались в высокой траве. Несколько их пулеметов стреляли короткими очередями.
Там вскочил и громко крикнул: «Вперед!» Схватив автомат, устремился в атаку. Рота последовала за ним.
Там одной очередью уложил трех американцев. Из-за толстого дерева бил вражеский пулемет. Бежавший за Тамом боец странно взмахнул руками и упал. Сам Там едва успел свалиться в траву, как над его головой прожужжало несколько пуль. Приклад его автомата оказался разбитым. Он отполз немного назад и взял оружие раненого бойца, затем резко встал и снова бросился вперед. Большими прыжками он преодолел расстояние, отделявшее его от вражеского солдата, замахнулся, пытаясь ударить его прикладом. Но тот увернулся и побежал, петляя среди деревьев. Там устремился за ним, стреляя на ходу. По всему лесу неслись крики о помощи.
Кхыонг, услышав приказ, повел свое отделение в атаку на палатку, которая, как и предполагалось, оказалась радиостанцией. Увидев бойцов Армии освобождения, вражеские солдаты бросились бежать. Кхыонг достал из-за пояса гранату и бросил ее в радиостанцию. Раздался взрыв — и вся аппаратура взлетела на воздух.
Неподалеку от радиостанции Кхыонг увидел группу американцев и решил атаковать их, но в этот момент был тяжело ранен. Группу эту уничтожил Фи. Вернувшись назад, Фи разыскал Кхыонга. Тот все еще сидел под деревом, одной рукой опираясь на землю, а другой держась за живот. Мертвенная бледность постепенно разливалась по его лицу. Прибежал санитар, перевязал его и хотел вместе с товарищами отнести в спокойное место, но Кхыонг отказался.
— Очень прошу вас, товарищи, оставьте меня здесь. Я еще могу командовать. А вы, — сказал он, обращаясь к бойцам, — продолжайте уничтожение противника.
Но никто не хотел двигаться с места. Кхыонг снова повторил:
— Вы слышали, что я сказал?! Скоро их самолеты прилетят сюда!
Кхыонг попытался было встать, но потерял сознание и упал на руки санитаров. Когда он пришел в себя, то увидел, что все по-прежнему стоят вокруг него. Кхыонг с трудом заговорил:
— Прошу вас, товарищи, идите, идите и уничтожайте захватчиков. У меня уже нет больше сил следовать за вами. Когда будет объединена моя родина, передайте, товарищи, моей… моей семье и невесте… скажите им, что… что я до конца выполнил свой долг…
Когда подошел товарищ Там, Кхыонг уже не дышал.
Вражеские самолеты прилетели снова. Бойцы открыли по ним огонь. Оставшиеся в живых американцы тем временем разбросали дымовые шашки, чтобы под прикрытием дымовой завесы уйти от нас. А летчики начали обстреливать дымовое облако, видимо предполагая, что там находятся наши бойцы. Тогда мы быстро пересекли дымовую полосу и прижались к позициям противника, а затем перешли в атаку. Отступавшие один за другим стали падать на землю.
Около восьми часов утра пришел приказ прекратить преследование. Но рота товарища Тама оставила группу разведчиков и один минометный расчет, которые вместе с партизанами должны были вести наблюдение за противником.
8
В группе разведчиков, которой командовал товарищ Хынг, было пять бойцов и два партизана. Минометный расчет составлял четыре человека. Перед группой стояла задача — вести разведку и беспокоить противника. Кроме того, вечером, когда придет часть, нужно было показать бойцам дорогу. Удобный случай послушать рассказы о последних боях с американцами.
— В период войны против французов я был еще совсем маленьким и не участвовал в боях, — рассказывал Ни. — Не знаю почему, но тогда американцы мне казались какими-то важными и глупыми. Я думаю, что и сейчас, если бы у них не было самолетов, мы их разделали бы здесь за неделю, может, дней за десять. Они только ростом здоровые. А в бою даже окопа себе сделать не могут. Услышат стрельбу и сразу драпать, сразу прятаться в кусты. А если ранят его, так он сидит ревет, как будто у него отец с матерью умерли. Но зато когда услышат шум самолета, тут уж они руками-ногами работать начинают.
Как-то раз я нарвался на группу американцев. Их было семь или восемь. Я уж собирался выпалить в них чуть не всю ленту. И что ты думаешь, они стрелять начали? Ничуть! Кто бы мог подумать, что они так драпанут, что только их и видели. Кинулись в густой кустарник искать убежища, да так быстро, что я едва успел дать одну очередь. Видно было, что они сбились с дороги. Потом я услышал плач. Подошел поближе и увидел, что здоровенный американец сидит и заливается горькими слезами. Я поднял автомат, но Тху махнул на него рукой и сказал, чтобы я не стрелял. Убьешь, говорит, и все, а тут послушаем, как плачет, все-таки интересно. Слушал я этого солдата, и зло и смех разбирали меня. Странно уж очень было видеть плачущего солдата.
После обеда Хынг разделил бойцов на небольшие группы и отправил в лес следить за врагом. Хынг, Хыонг и Ни взяли с собой миномет.
Вражеские самолеты, как стаи огромных птиц, кружили в небе, но не бомбили. Вертолеты летали над самой землей. Хынг вел через лес две группы. Шли к площадке, где приземляются вертолеты. Неподалеку от нее Хынг увидел вражеских солдат. Их было не меньше двух взводов. Возможно, американцы организовали здесь командный пункт. Некоторые солдаты были перебинтованы. Другие группами по четыре-пять человек, тяжело ступая, несли в одеялах раненых или убитых.
Хыонг тихонько толкнул Хынга и спросил:
— Ну как, товарищ командир, будем работать?
— Может быть, подождем, пока сядут вертолеты? Ни посоветовал:
— Спроси у наших товарищей, готов ли у них миномет.
Хынг полез через кустарник. Пройдя несколько шагов, остановился около минометчиков и сказал: «Ждите приказа!» На обратном пути увидел Тха. Тот спросил:
— Может, стукнем несколько вертолетов, когда они сядут?
Хынг обрадовался: намерения Тха совпали с его собственными.
Он крепко сжал руку Тха и сказал:
— Мы откроем огонь после вас.
Хынг побежал к своей группе, а Тха вернулся к минометному расчету.
— Огонь! — скомандовал Тха.
— Попали точно в цель! — крикнул кто-то.
Группа Хынга также начала стрельбу. Один вертолет вспыхнул ярким пламенем. Другой завалился набок. Несколько вертолетов поднялись в воздух и начали поливать лес напалмом. Деревья запылали.
Но группы Хынга и Тха были уже далеко. Увидев четырех американских солдат, Хыонг пополз вперед. За ним двинулись остальные. Хыонг нажал курок, и почти в тот же миг два американских солдата рухнули на землю. Двое других бросились бежать. Хыонг вскочил и громко крикнул: «Стой! Стрелять буду!» Но американцы продолжали бежать. Хынг прицелился — и солдаты свалились в траву. Только двое из четырех имели оружие — автоматы АР-15, но без патронов. А это что такое? Хыонг вытащил из кармана одного из американцев обезьянку породы лимуров. Ни подобрал письмо, выпавшее из кармана другого американца.
Потом группа Хынга еще раз напоролась на американцев. Завязала с ними короткий бой и уничтожила около десятка солдат. В обед группы встретились в назначенном месте. Ни передал письмо Хоа:
— Ты знаешь английский, прочитай, что тут написано.
Хоа взял письмо. Прочел его.
— Имя убитого Гарри Буррао. Письмо это он хотел отправить своей жене. Его военный номер 15572589. Служил в первом батальоне седьмого полка первой «кавалерийской» дивизии США. В конце письма он пишет: «Дорогая Аба, срок моей службы во Вьетнаме скоро кончится. Здесь ужасно жарко. Хочу скорее увидеть тебя и детей. Место, где я нахожусь, просто ужасное. Они здорово дерутся. Оружия и боеприпасов у них хватает. Они очень смелые люди. Иногда идут в атаку с одними только гранатами и винтовками. А в рукопашном бою они просто страшны. Никто из наших не выдерживает такого боя с ними. Ты дома молись с детьми богу, чтобы он даровал мне здоровье и дал возможность дожить до дня возвращения на родину… Я здесь по ночам тоже молюсь, прошу бога сохранить мне жизнь…»
Все. Конец. Он не успел закончить письмо. Бог ему также не помог, — закончил Хоа.
— Не надо было лезть в эту войну, — сказал кто-то.
9
Когда Дак пришел в себя, первым ощущением была жгучая нестерпимая жажда. Казалось, все внутренности будто горят в жарком огне… Выстрелов не слышно. Небо чистое и прозрачно-горячее. Дак попытался встать. В нос ударил отвратительный запах. Внезапно он все вспомнил. Вчера он преследовал американского солдата. Убил его. Потом убил штыком еще троих или пятерых американцев… Рядом неожиданно разорвалась бомба. Яркое пламя вспыхнуло прямо перед глазами… Он прыгнул в сторону, чтобы увернуться от обжигающего огня. Но пламя все-таки охватило его. Он вспомнил, что если напалмовая бомба взорвется рядом и напалм попадет на человека, то прежде всего нужно сбросить горящую одежду, а потом валяться по земле, чтобы сбить пламя или потушить его на обожженных местах. Дак постарался сделать именно так. Потом он уже ничего не помнил…
Дак лежал на спине и смотрел в небо. Вражеские самолеты продолжали кружиться над головой… Он стиснул от боли зубы и пополз. Жажда была нестерпимой. Дак сорвал несколько сочных стеблей и пожевал. Потом пополз дальше. Кругом трупы, трупы…
Услышав стрекот вертолетов, Дак повернул и быстро пополз к густому кустарнику. Неожиданно напоролся на острый пень. Жгучая боль пронзила тело. Дак потерял сознание и ткнулся носом в землю.