Деда любил розы. С тех пор как он вышел на пенсию, начал выращивать какие-то особые редкие сорта. Он переписывался с другими цветоводами, они обменивались саженцами, приезжали друг к другу в гости, чтобы похвастаться успехами.
И ба поначалу всецело разделила увлечение мужа. Первое пенсионное лето они оба провели среди розовых кустов. А осенью ба вернулась в больницу, сообщив мне по секрету, что моченьки её больше нет заниматься «этим нудным, грязным и тяжёлым делом».
Но деду розы радовали, и у ба не хватало смелости признаться. Поэтому по официальной версии главврач прямо-таки умолял её вернуться, даже плакал. И она не смогла ему отказать.
Мы полюбовались розами, послушали жалобы на паутинного клеща и очень обрадовались, когда ба наконец-то позвала нас попить лимонада.
В дверях даже образовался небольшой затор, когда Тёмка и Гришка попытались проскочить одновременно. Тёма был большим, а Гриша юрким, поэтому он сумел проскользнуть между рук старшего брата.
Мы с ба переглянулись и дружно закатили глаза – мальчишки. А вот деда ничего не заметил. Паутинный клещ – дело серьёзное. Он и пришёл минут двадцать спустя, когда мы уже вовсю лакомились бабушкиными пирожками. Она восхитительно умела их готовить. Из всех начинок моими самыми любимыми были пирожки со щавелем.
Ба так и говорила: «А это для нашей Алинки».
– Ну, что у вас нового? – спросил деда, откусывая большой кусок пирожка.
Я даже не успела подумать над ответом, потому что в основном мои мысли крутились вокруг Тёмы. Того, что вот он сидит рядом, но усиленно не смотрит на меня. Как будто я и вовсе теперь для него не существую.
Пока я исподволь предавалась невесёлым мыслям, Гришка уже докладывал последние новости:
– Алина нам неродная. Бабушка Таня сказала, что она приблудыш.
Я вздрогнула и поймала взгляд Тёмы. К моему удивлению, он был сочувствующим.
А ба с дедой посмотрели на меня одинаково ошалело. И я поняла, что они тоже не знали. Почему-то от этого стало легче.
* * *
Тёме хотелось дать Гришке подзатыльник за слишком длинный язык. А лучше два.
У Алины сделался такой жалкий вид, что стало мучительно стыдно. И в первую очередь за то, что натворил сам и потому теперь не мог быть ей братом, другом и всем тем, кем был до злополучного вчерашнего вечера.
И дело здесь вовсе не в признаниях старой дуры, оказавшейся по какому-то недоразумению его бабушкой, а в том, что почти всю ночь ему снилась Алина, растрёпанная, обнажённая и горячая в его постели… Артём хотел её, ту, кого много лет считал своей сестрой, и это было просто невыносимо.
Снова пиликнул телефон, и Тёма с каким-то неестественным облегчением переключился на него, благодарный, что хотя бы пару минут не нужно поддерживать неловкий общий разговор и постоянно ловить на себе растерянный и расстроенный взгляд Алины.
Артём понимал, что виноват. Он предал её. Он должен был подставить плечо, поддержать, а сам повёл себя как скотина, глупый самец, думающий не головой, а тем местом, что находится в штанах…
Вряд ли Алина теперь сможет простить его. Впрочем, он и сам себя не простит.
Но хуже всего было это гнетущее чувство одиночества. Как будто из груди у него вынули сердце, а вернули обратно только его половину. И теперь Артём никогда не станет цельным…
Сообщение пришло от Флоранс. Ещё вчера вечером она нашла его в соцсети и написала. Артём ответил ей только утром, когда проснулся, так остро ощущая вкус Алининых губ, что был рад любой возможности отвлечься.
Переписка несла в себе явственный эротический подтекст. Флоранс начала с острожных вопросов о поисках Алины, её самочувствии и сожалении, что казавшаяся такой приятной на первый взгляд мадам Татьяна оказалась совершенно лишена деликатности. Постепенно переписка переросла во флирт. Причём Флоранс была так очаровательно непосредственна, что Тёма даже не сомневался. Он попробует этот цветочек и тем самым убьёт сразу двух зайцев: узнает, так ли хороши француженки в постели, как он слышал, и избавится от мыслей об Алине. Переключится на другую девушку, из-за влечения к которой не будет чувствовать себя грязным извращенцем.
Артём подтвердил согласие встретиться сегодня в кафе и, подняв голову, поймал взгляд Алины – растерянный, одинокий. Казалось, она готова расплакаться.
Очень хотелось помочь ей, поддержать. Как прежде. Но Тёма не мог. Он больше не воспринимал Алину как сестру, он видел в ней молодую привлекательную женщину. Желанную женщину. И это была беда, потому что даже просто находиться с ней рядом было для него невыносимо.
* * *
Разговор не клеился. Ба и деда то и дело отводили глаза, встречаясь со мной взглядами. Тёмка вообще залип в телефоне, активно с кем-то переписываясь.
Гришка, так и не поняв, что ляпнул лишнего, рассказывал о новом фокусе, который сейчас готовил. Вообще-то, он подготовил его ещё вчера и хотел показать на семейном ужине, чтобы увидели новые родственники, но там не получилось, потому что родители поругались с бабушкой, а Алина убежала…
Нет, Гришка иногда бывает невыносим. Никакого чувства такта. Более того, он даже не со зла, просто не понимает, что его слова могут кого-то задеть.
Казалось, его никак не встревожила информация, сообщённая Татьяной Викторовной. Словно ему всё равно, сестра я или нет. Его отношение ко мне никак не изменилось. Может, для него это и правда было неважным, а может, он просто не понял за малостью лет или ещё не до конца осознал. Как и прежде наши Вселенные существовали рядом друг с другом, иногда пересекаясь.
Я бросила искоса взгляд на Тёму, увлечённого очередным сообщением. Вот уж с кем наши Вселенные теперь будут существовать строго параллельно и вряд ли когда-нибудь пересекутся.
В сердце кольнуло ледяной иголкой. Грудь сдавило, и стало нечем дышать. Я вдруг поняла, что если не уйду немедленно, вот сию секунду, то позорно разревусь прямо здесь перед всеми.
– Бабуль, мне нужно идти, – вскочила с места под удивлёнными взглядами. Поцеловала ба и деду. – Спасибо, пирожки были умопомрачительны. Как всегда.
Послала им самую ослепительную из своих улыбок и бросилась к выходу. Знаю, что это выглядело странно, но мне было жизненно необходимо куда-нибудь уйти.
На улице ярко светило солнце, далёкое от моих бед, сновали по своим делам прохожие и разморенные жарой кошки. Никому не было до меня совершенно никакого дела, никто не смотрел искоса, надеясь, что я не замечу мелькающую в глазах жалость.
И это было даже лучше. Я была чужой всем этим людям просто потому, что никого из них не знала. От этого становилось легче дышать.
Объявление я заметила случайно, буквально в последнюю секунду, когда уже готовилась шагнуть мимо. Но, зацепившись взглядом, тут же остановилась и вчиталась в написанные чёрным маркером строки. Всего лишь половинка страницы, и на ней – три слова: «Требуется ветеринарный врач».
Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы ещё раз перечитать и осознать написанное. А после я улыбнулась, подняла взгляд и прочитала название на вывеске: «Доктор Айболит». Справа и слева от неё спускались вдоль двери цветные фотоколлажи, на которых были изображены с десяток животных и птиц.
Кажется, это именно то, что мне нужно!
Я скрестила пальцы на удачу и решительно толкнула дверь под пронзительный перезвон колокольчика.
Глава 8
Внутри было светло и пусто. Яркие лампы освещали плакаты с внутренним устройством кошек и собак, дистрофией и ожирением разной степени, рекомендации по рациону питания и прочие необходимые памятки для хозяев домашних питомцев. Пахло антисептиком, лекарствами и ещё тем особым ароматом, который сопровождает присутствие разных животных в одном месте.
Помещение было не слишком большим, и что немаловажно, чистым. В одной из бюджетных клиник, где я отрабатывала практику, углы были забиты клочьями состриженной шерсти, и невыносимо пахло экскрементами. Это была самая долгая и мучительная неделя за всю мою учёбу. Неудивительно, что большинство владельцев животных второй раз туда не возвращались.
– Здравствуйте, – произнесла я в пустоту. – Здесь есть кто-нибудь?
Никто не ответил. Я огляделась вокруг.
В помещении стояли два стола для осмотра, один слева от двери, второй по центру комнаты, ещё рабочий стол доктора с ноутбуком, шкаф, комод, холодильник, стиральная машинка и две большие клетки, стоявшие одна на другой.
Напротив входа расположилась ещё она дверь, того же тёмно-коричневого цвета, который гармонировал со светлыми стенами песочного оттенка. Наверняка за этой дверью находится подсобка.
Я уже собралась было направиться туда, как вдруг снова дзинькнул колокольчик.
– Помогите! – внутрь ворвалась испуганная женщина с левреткой на руках. Пёсик тоненько поскуливал, задняя лапка и живот были испачканы кровью, как и одежда хозяйки. – Помогите, пожалуйста!
Обе, и собака, и женщина, находились в шоке.
Я тоже растерянно обернулась к двери в подсобку, полная решимости найти врача и потребовать, чтобы нуждающимся оказали срочную помощь, но не успела сделать и шагу. Дама ухватила меня за руку, оставляя кровавые следы.
– Прошу, помогите нам.
Крови было много для такой маленькой собачки, и я не стала больше медлить.
– Что у вас случилось?
– Малинка неудачно спрыгнула с кровати и сломала коготок…
Я нашла взглядом упаковку пелёнок, расстелила одну на столе и велела хозяйке уложить туда собаку. Малинка испуганно дрожала, скулила и брыкалась.
– Зафиксируйте её, – потребовала я, осматривая лапы.
Да уж, увиденное не порадовало. Вот как можно любить питомца и при этом так его запустить? Когти были почти сантиметровой длины и загибались как у хищной птицы. Вот бы саму эту даму заставить отрастить такие на ногах, а потом пусть прыгает с кровати.
Вместо одного из когтей на задней лапке зияла сочащаяся кровью лунка. Я наугад открыла верхний ящик комода и поздравила себя с верной догадкой – бинты хранись здесь.