….Теперь, когда Витька узнал, что это та лодка, которую привезли дяде Мише, он представил себе целую цепь: неизвестные городские в шляпах и в хромовых сапогах уплавляют лодку у дяди Миши, мальчишки — у «городских»; а Витька с Антоном получают лодку от мальчиков. И ведь какие хитрые эти «городские»! Погнали лодку вверх к Сунгуту! Рассказать — никто не поверит, а каждый подумает, что они-то, Витька с Антоном, и есть воры. Значит, надо самим сообразить, как быть с этой лодкой.
Никакого предлога отказаться от купания с дядей Алексеем Витька придумать не моги с тяжелым сердцем решил идти на Светлую, а после купания найти Антона.
НА СВЕТЛОЙ
Купались на песках речки Светлой, совсем близко от дома.
Витька с дядей Алексеем быстро пройми небольшой проулок, который выводил на крутой берег реки. По обе стороны проулка, за изгородями, зеленели огороды.
— Что это ты, Виктор, идешь будто нехотя? — спросил дядя Алексей.
— Немного живот болит, — Виктор сделал гримасу, обозначающую неприятное ощущение боли.
— Так, может, тебе не купаться?
— Я посмотрю там, дядя Алексей. Полежу животом па горячем песке.
На краю высокого глинистого обрыва дядя Алексей остановился и долго смотрел на быструю речку внизу, на поросшие лесом песчаные склоны противоположного правого берега и ослепительно белую на солнце полосу песков под ногами.
— Песок этот, дядя Алексей, мы называем «водопой», потому что тут скот пьет воду, — сказал Виктор. — тут мы купаемся. А на том берегу, за излучиной, — строковские пески.
— Ну и хороша же ваша Светлая — чистая, веселая! А если в ней еще и рыба есть, то это лучшая река на свете!
— Рыбы у нас, дядя Алексей, сколько угодно.
В проулке показались сначала два мальчика Витькиного возраста и еще три мальчика поменьше, за ними поодаль — тетя Лиза с Федей и Катя с Андрейкой на руках. Витька вопросительно посмотрел на дядю: не уйти ли им одним, без этих ребят, только мешаться будут! Искупаться поскорее…
— Поторапливайтесь, товарищи, — крикнул дядя Алексей, — купаться, так всем купаться!
«Эх, когда так, — подумал Витька, — искупаемся на славу, а там видно будет».
И закричал:
— Ребята, бегом!
Раздевшись, все мальчики под предводительством Витьки сначала разбегались и прыгали в реку вниз головой, там, где было поглубже у берега. Крепкий, точно сбитый, Володя Малинин с плеском бухался в реку, а голубоглазый, остроносенький Миша Савиных каждый раз кричал перед прыжком: «Ух-ты!» — и его гибкое тело почти неслышно входило в живую, бегучую воду. Только Митюшка тетки Дунин, такой худой, что на спине его позвонки выступали, как пуговки, спускался пониже товарищей и прыгал вперед ногами.
Витька же, выскочив на самую крутизну и убедившись, что все на него смотрят, соединял ладони вытянутых над головой рук и прыгал дальше всех. Вынырнув, он выбрасывал вверх руку, сжатую в кулак, и кричал: «Глядите, до дна достал!» И разжимал пальцы. Но только ротозеи и простофили могли поверить, что галька на Витькиной ладони захвачена им со дна, когда ее можно было зажать в кулак, набрав заблаговременно на берегу.
Потом все долго катались по песку, и Федя бегал «по-собачьи», на четвереньках. Тетя Лиза сначала тоже плавала со всеми, а потом сидела на песке в майке и трусах и удивлялась, что такой милый Федюшка — сероглазый барашек с белыми, выгоревшими на солнце густыми и вьющимися волосами — обратился в тоненькую, облепленную песком фигурку с большой кудлатой копной на голове; из-под волос восхищенно и чисто сияли единственно не засыпанные песком голубые глаза.
Для Витьки зрелище это было самым обыкновенным, он видел его ежедневно. Все внимание его было обращено теперь на то, чтобы прыгать выше и дальше всех и быть все время в поле зрения дяди, и тети Лизы. И он так успевал в этом, что дядя спросил:
— А как твой живот, Виктор?
— Ничего, сейчас лучше, — скромно ответил Виктор, Дядя Алексей сказал что-то тёте Лизе, и оба они рассмеялись.
Когда сестра Катя захотела искупаться, Витька великодушно подбежал к голенькому розовому Андрейке, сидевшему в теплом песке, и, бросившись ничком, стал его «забавлять», зарываясь перед ним в песок по самую шею. Катя разделась, быстро кинулась в воду и поплыла так красиво и легко, что и дядя и тетя залюбовались ею.
Витька с гордостью за сестру смотрел, как сильно разрезает воду ее плечо и как быстро наперерез течению двигается вперед ее темная, блестящая на солнце головка, Да, Катя у них молодец! Подручный колхозного кузнеца дяди Лаврентия, Матвей, сам замечательный пловец, говорит, что Катя природная физкультурница, и советует ей заняться спортом. А Катя только посмеивается ему в ответ. Она хочет учиться и стать врачом. Витька слышал их разговоры с Таней — «Кумой».
Переплыв Светлую туда и обратно, Катя вышла на берег, в сторонке сняла и выжала свой самодельный купальный костюм и накинула сарафан.
Витька сказал:
— Вот, дядя Алексеи и тетя Лиза, представляю вам будущего знаменитого врача, а теперь вожатую малышей, с которыми она занимается спортом на школьной площадке!
— Да ну тебя, Витька! Ты моих «малышей» только на один год старше. — Катя села на песок около Андрейки, и тот сейчас же полез к ней.
— Чудесный мальчишка! — похвалила тетя Лиза.
— Что же, Катя, — сказал дядя Алексей, — для хорошей вожатой большое дело — любить спорт. Плаваешь ты, например, превосходно.
Катя подняла голову и смутилась:
— Я еще недавно и вожатой-то стала. Это мне первое комсомольское поручение. Я подумала, что так моим ребяткам будет и удовольствие и польза: стала делать с ними вольные гимнастические упражнения. Они у меня прыжками заинтересовались и в высоту и в длину и бегают. … Я и верно спорт люблю.
Витька сказал:
— У нас девчата несмелые, боятся, что их засмеют. Из-за этого боятся прыгать, плавать, купаются, в сарафанах — смехота! И на лыжах не ходят. А Катя наша не боится!
Потом ребята дразнили сонного, разомлевшего на солнце теленка до тех пор, пока он не вышел из равновесия, начал брыкаться и галопом бегать по песку. Зеленоглазые пауты садились на мокрые плечи; ребята звонко хлопали друг друга ладонями по спине и, хохоча, сваливались в воду.
На реке было шумно и весело, как всегда, и Витька почти забыл о лодке. Иногда он вспоминал Антона, и дядю Мишу, и все происшествие, но на ярком солнце у сверкающей воды так легко было уверить себя, что все как-нибудь устроится.
Володька Малинин снова стал допытываться, о чем вчера рассказывал дядя Алексей, обижаясь, что товарищ молчит об этом.
И Витьке страшно захотелось похвалиться:
— Про войну. Про чего же еще! — Лицо его явно выражало превосходство: у кого еще есть такой дядя!
— А что про войну-то? — раздалось сразу несколько голосов.
— Как — что? Как воевали. Вот здорово-то, ребята! — воодушевился Витька. Размахивая руками, он старался изобразить переправу через Вислу на понтонах: — Вот здорово-то было! Они плывут, а самолеты по ним бомбами — р-раз! Они все равно плывут… А он опять — р-раз! — и мимо! Наши вылезли на тот берег, да как по фашистам: р-раз!..
И тут он услышал громкий, веселый смех дяди Алексея:
— Не пора ли тебе, Витя, сказать: «два»!
Ребята захохотали, с одобрением глядя на дядю Алексея; Витька, поняв, что смеются над ним, сначала хотел было обидеться, но потом и сам засмеялся.
Мальчики наконец накупались, и некоторые стали расходиться; Катя пошла домой с Андрейкой. Витька стал было одеваться, но увидел, что тетя Лиза и дядя Алексей, вместе с Федей, пошли по берегу Светлой, туда, где стоял обласок. Там, в глинистом крутом обрыве, были выкопаны ступеньки, чтобы удобнее спускаться, идя по воду. Место это называлось «водонос». Витька сейчас же побежал за ними, одеваясь на ходу.
…Ох, только бы обошлось как-нибудь с лодкой! Как весело стал бы он жить, всегда всем помогал бы! Захочется Кате, поплавать — пожалуйста, он посмотрит за братишкой. Надо тете Лизе, городской, непривычной к их речке, помочь переправиться — он поможет!
— Вот и наш обласок! — сказал он.
Об этом обласке Витька мог бы рассказать больше, чем любой член семьи. Отец выдолбил его из толстой осины, и Витька едва мог дождаться, когда обласок спустят на воду. На воде обласок закачался, как скорлупка, и при одном только приближении к нему отца чуть не перевернулся: Длиной он был около двух метров, в нем могли усесться отец, Витька и Федя, но как этот обласок поднимет такой груз, было «известно, вероятно, одному богу», которого мать все же помянула, глядя на верткую посудину. «Пустое! — сказал отец. — Богу, Настя ничего не известно… Тащите два бревешка!» Бревна были пришвартованы у бортов, и обласок получил необходимую устойчивость. Правда, когда садились все трое, «запаса» оставалось разве на один-два пальца, но отец так уверенно и ловко подгребал веслом, что обласок ничуть не качался.
Скоро Витька научился также ловко управляться с обласком. Он, не задумываясь, сажал с собой не умеющего плавать Федю, и они отправлялись на ту сторону ловить ельцов.
Правый, лесистый берег, густо поросший мелким ивняком, за которым поднимались высокие осокори, сейчас так и поманил Витьку.
— А что, дядя Алексей, если бы нам переправиться на тот берег?
— Можно, пожалуй… Согласна, Лиза? — спросил дядя жену.
— Да-а… — Тетя Лиза подошла к обласку и покачала его на воде. — По-твоему, Витя, он может меня выдержать?
— Ну! — удивился Витька, даже развел руками. — Троих держит: меня, папку и Федюшку.
Тетя Лиза посмотрела на Витьку, как бы прикидывая его вес, и сказала, что Витька еще туда-сюда, а Федя в счет идти не может. Потом села в обласок, взяла весло, вздохнула и велела Виктору оттолкнуть ее от берега поаккуратнее.
Тетя Лиза была выше Витькиного отца, и, когда она уселась, Витьке показалось, что обласок стал какой-то маленький. Стараясь не шелохнуться, подгребая справа и слева, тетя Лиза сначала двинулась вверх, по течению; тут Витька, быстро раздевшись, положил рубашку и короткие ему брючонки в нос обласка и поплыл рядом — «на всякий случай», как он подумал. Он чувствовал себя главным: ведь это он затеял всю переправу.