Душ Бибиков принимал почти полчаса, пока кожа не покраснела, так яростно он терся мочалкой. Выпил лишь чашку кофе, от еды решил воздержаться. Автобусы начинали ходить с шести утра, причем, не в пример вечерним рейсам, шли точно по расписанию, так что до центрального морга Бибиков доехал без проблем. Лобанов приехал на пару минут раньше. Приказав Бибикову дожидаться в зале ожидания, он пошел к дежурному патологоанатому, надеясь убедить его выполнить работу вне очереди. С мужем Татьяны еще не связывались, и Бибиков не мог не думать о том, как он воспримет известие о смерти жены.
Используя все свое красноречие, Лобанов все же уговорил патологоанатома представить ему предварительные результаты вскрытия. Он выяснил, что смерть девушки наступила в результате ножевых ранений, что умерла она от обильного внутреннего кровотечения почти сразу после того, как убийца нанес ей третий удар в живот, и произошло это не позднее девяти вечера воскресенья. Кроме того, Лобанов получил подтверждение, что и Артем, и Татьяна убиты одним и тем же орудием. В руке жертвы патологоанатом обнаружил клочок бумаги. Лобанову не нужно было дожидаться экспертизы, чтобы сказать, что часть от этого клочка они с Бибиковым нашли у магазина в ночь исчезновения Татьяны. Закончив в морге дела, оперативники поехали в отдел и в восемь часов оба сидели у кабинета следователя Харитонова, собираясь сообщить ему о том, что обнаружен труп Татьяны Рогачевой, а также обсудить рабочую версию произошедшего на улице Никитинской.
Следователь Харитонов появился около десяти часов, когда у капитана уже заканчивалось терпение. На то, чтобы изложить следователю рабочую версию, ушло еще минут двадцать плюс полчаса на то, чтобы получить разрешение на дальнейшее расследование у подполковника Тищенко, так что за телефон Лобанов с Бибиковым сели только в одиннадцать часов утра. Главной задачей на текущий день капитан определил поиски автомобиля РАФ, который инвалид Тараскин видел в ночь с воскресенья на понедельник. После того как на свалке было найдено тело Рогачевой, вероятность того, что водитель РАФа замешан в убийствах, возросла, и следователь Харитонов пообещал привлечь к поискам автомобиля патрульных и участковых из соседних отделов. К мужу Татьяны следователь решил съездить сам, чтобы пообщаться без посредников, лично отвезти в морг на опознание, а заодно решить для себя, прав ли Лобанов, утверждая, что мужа Рогачевой из списка подозреваемых можно исключить.
Лобанов не хотел отправлять к Игорю Николаевичу следователя, тем более с такой трагической новостью, но Харитонов был выше его по должности, поэтому пришлось отступить. Вместо визита к Рогачеву Лобанов связался с госавтоинспекцией и получил списки всех автомобилей РАФ, зарегистрированных в Воронежской области. Их оказалось так много, что у оперативников просто руки опустились. Потратив полчаса на звонки, Бибиков в сердцах смял листок с телефонными номерами.
– И как в такой массе одинаковых автомашин отыскать ту, которая нам нужна? – выдал он. – Это же месяца не хватит, чтобы встретиться с каждым водителем и поговорить.
– Согласен, такую прорву подозреваемых нам не обработать, – сказал Лобанов. – Значит, нужно придумать способ, как упростить задачу.
– И как же мы это сделаем? – проворчал Бибиков. – Будь у нас хоть часть номера, или имя водителя, или, на худой конец, особые приметы самого автомобиля, тогда можно было бы рассчитывать на успех. Без дополнительных данных это все равно что искать иголку в стоге сена.
– Хорошая мысль, Леонид. Чертовски верная. – Лобанов отложил список с данными на машины. – Нам позарез нужна дополнительная информация о РАФе, поэтому мы снова поедем в Коминтерновский район и будем искать свидетелей. Если предположение, что машина побывала у заброшенных бараков дважды, в воскресенье и во вторник, верно, значит, и свидетелей должно быть больше, чем один инвалид Тараскин.
Служебную машину капитану не выделили, так что пришлось добираться своим ходом. Микрорайон вокруг бараков делился на две части. По левую сторону располагались относительно новые двухэтажные строения, которые тянулись до железнодорожного полотна. По правую сторону находился частный сектор, состоящий из разнокалиберных построек, начиная с ветхих домишек столетней давности и заканчивая кирпичными хоромами в два этажа, выстроенными не более года назад. Подумав, Лобанов отправил Бибикова опрашивать жильцов двухэтажек, на себя же взял частный сектор. Договорившись встретиться через два часа в доме инвалида Тараскина, Бибиков и Лобанов разошлись в разные стороны.
За два часа опроса капитан промерз до костей, но полезной информации так и не получил. Никто из жителей частного сектора никогда не видел у мусорных баков РАФа, а если и видел, то в памяти у них это не отложилось. Поговорив с хозяином последнего дома, Лобанов отправился к Тараскину. Еще на подходе к дому он увидел Бибикова, который сворачивал в проулок к жилищу инвалида. Лобанов окликнул его, и тот остановился.
– Что у тебя? Есть результаты? – поравнявшись с участковым, поинтересовался капитан.
– Глухо. Никто ничего не видел, и вообще на машины, которые останавливаются у мусорных баков, жильцы микрорайона внимания не обращают, – отчитался Бибиков.
– И у меня пусто, – признался Лобанов. – Только напрасно носы морозили. Пойдем зайдем к Тараскину, хоть погреемся. Сейчас на остановке стоять мне не климатит.
– Может, лучше сразу в отдел? Если честно, вони я за последние сутки и так нанюхался, – взмолился Бибиков.
– Ладно, поехали в отдел. Получу обморожение – на твоей совести будет, – пошутил Лобанов.
Не успели они уйти из проулка, как на дороге показался Тараскин. Он бодро рулил самоходной тележкой, а завидев оперативников, замахал им рукой.
– Здравия желаю, товарищи милиционеры, – весело выкрикнул он. – Снова по мою душу?
– На этот раз нет, – ответил Лобанов. – Если, конечно, у вас не появилась новая информация, которая могла бы нас заинтересовать.
– Ничего нового. За мусорными баками приглядываю, но наш знакомый рафик не появлялся и новых трупов не привозил, – отчитался Тараскин. – Или вы его уже нашли и я зря время трачу?
– Нет, Тараскин, РАФ мы не нашли. Собственно, по этому поводу мы и вернулись, – объяснил Лобанов. – Надеялись у местных приметами РАФа разжиться. По тем приметам, которые у нас на руках, можно месяц машину искать.
– Разве их так много? – удивился Тараскин.
– Даже не представляешь сколько, – ответил Лобанов. – Говорю же, месяца не хватит каждого водителя опросить.
– Странно, я думал, в Воронеже их не может быть много, – задумчиво протянул Тараскин. – Да их выпускали-то всего года три-четыре, а потом на Ереванский завод передали, а рижане снова вернулись к пассажирским моделям.
– Ты о чем сейчас? – переспросил Лобанов.
– Да все про рафик. Когда я еще на «железке» работал, приятель у меня был, так он обо всех новинках автопрома первым узнавал, а потом все мне в уши заливал, вот я про что.
– Понятнее не стало, – съязвил Лобанов.
– Что тут непонятного? – Тараскин почему-то рассердился. – Говорю то, что знаю. Грузовые рафики на рижской автобусной фабрике начали выпускать году в шестьдесят втором. Выпустили пробную партию, а она не пошла, мощностей у фабрики не хватило или еще какая фигня. Через три года фургоны чисто для грузоперевозок ушли на Ереванский завод, а еразики от грузового РАФа даже школьник отличит. Вот я и говорю: странно, что в Воронеже их столько оказалось. Что же, они всю пробную партию к нам отправили?
– Погоди, Тараскин, так ты хочешь сказать, что тот РАФ, который мы ищем, – это фургон для грузоперевозок?
– Ну да, так я и говорю, – подтвердил Тараскин.
– Так чего же вы раньше об этом молчали? – воскликнул Бибиков. – Из-за вас мы время теряем, не ту ищем машину, а на нас уже два трупа висят!
– Два? Так все-таки был еще труп? – Тараскин будто только это и услышал. – Выходит, в воскресенье привезли?
– Не будем уходить от темы. – Лобанов перехватил инициативу в разговоре. – Уточним детали: в воскресенье к мусорным бакам приезжал РАФ-фургон, так?
– Точно, – снова подтвердил Тараскин.
– Есть еще что-то, что вы забыли рассказать нам про ту машину? – настойчиво произнес Лобанов. – Быть может, на фургоне наклейка какая-то была или эмблема? Грузовые фургоны частники не берут, верно? Значит, микроавтобус принадлежит какой-то конторе, ну а конторы иногда маркируют машины из своего автопарка.
– Да понял я, о чем вы толкуете, – перебил Лобанова Тараскин. – Только в этом случае ни наклеек, ни эмблем не было. По крайней мере, с той стороны, которую видел я. Я ведь его со всех сторон не оглядывал.
– Хорошо, остановимся на этом. – Лобанов взглянул на часы. – Нам пора возвращаться в участок, но ты сиди дома. Никуда не уходи, можешь еще понадобиться.
– Да я никуда и не собирался, – заметил Тараскин. – Только до магазина и обратно, пожевать чего-нибудь раздобуду и вернусь.
– Если еще что-то вспомнишь, сразу звони, – сказал Лобанов, махнул рукой, отпуская Тараскина, а сам зашагал к автобусной остановке. Бибиков поспешил следом.
На их счастье, автобус пришел быстро, и в половине третьего они снова были в участке. С новыми данными работа пошла намного быстрее: грузовых фургонов нужной модели и года выпуска во всей Воронежской области нашлось всего пять, из них два были разбросаны по области, один принадлежал почтовому отделению, а два оказались приписаны к конторе Госкомиздата. Почтовый РАФ поехали проверять первым только потому, что почтовое отделение находилось ближе к участку.
Им повезло: и водитель, и автомобиль оказались на месте. Водитель, мужчина средних лет, работал на почте лет десять. На машине-фургоне он забирал почтовые отправления с вокзала и отвозил туда письма и бандероли не только из своего отделения, но и всех отделений трех близлежащих районов. Начальство характеризовало его со всех сторон положительно, да и капитан Лобанов ничего подозрит