Сергей Аполлинариевич каждый четверг и понедельник бывает у нас! Тамара Федоровна прислала из Праги нам, девочкам, брошки, а ребятам карандаши, написала письмо и подписалась так: «Ваша заграничная штучка»…
28 сентября 1945 года. Москва
…Вчера опять был Сергей Аполлинариевич. Он теперь в отпуск пошел, будет специально ради нас приезжать из «Сосен». А сегодня я училась ездить на велосипеде и играла в теннис. И что же: на велике еще не научилась, а в теннис у меня громадные успехи…
23 октября 1945 года. Москва
…Новость. Сергей Аполлинариевич ушел со своей работы, с хроники, и теперь у него только мы и творчество!!! Да, а ведь я не сказала, что я играю, на какую репетицию осталась!!! Так вот, это самое ужасное, так как играю-то я Настасью Филипповну в «Идиоте»! Это под чутким руководством Сергея Аполлинариевича. И еще лучше, он предложил мне делать «Мадам Бовари»!!! С ума сойти!!! Так я пока остановилась на одной Настасье Филипповне. Вот. Ну, что же еще? Ой, идут наши!!! Начинается репетиция…
25 октября 1945 года. Москва
…Но что меня волнует, так это роль. Играю-то я ведь Достоевского. Настасью Филипповну – ни много ни мало. В этой роли есть все: это и Эмма Бовари, это и Анна Каренина, и субретки французских театров, и Джульетта, и все, все. На ней или сорваться, или наоборот!!! Боюсь я страшно. Но очень хочется делать. Тем более что на эту роль еще две девочки просятся, прямо грызня… Что будет дальше – не знаю. Буду писать все о ходе событий относительно Настасьи Филипповны. Хорошо? Сейчас пока идут черновые репетиции и в понедельник показ!!!
9 ноября 1945 года. Москва
…Насчет моих способностей или неспособностей я так скажу – силы воли бы хватило. Я очень люблю скромные профессии, вроде учительницы или врача, и ушла бы сама. Однако… Ну да хватит болтать-то! Мы вот посмотрим, что будет дальше, и вхолостую ли я сейчас работаю или нет. Вот как я на это смотрю. А пока лягу спать.
К нам приходит Бондарчук
14 ноября 1945 года. Москва
…Позавчера был мой показ Настасьи Филипповны в «Идиоте». Целых четыре часа сам Сергей Аполлинариевич работал. Было так интересно, что просто описать нельзя. И главное, Сергей Аполлинариевич сказал, что у меня эта роль не только получится, но и отлично получится, то есть ему очень понравилось, и что каждый понедельник он будет работать с этим отрывком.
Это играла, говорят, с блеском Ермолова! Так на то она и была Ермолова!!!
Однажды, когда я готовилась к репетиции «Идиота», которую должен был проводить Сергей Аполлинариевич, дверь нашей аудитории открылась, и вошел человек в военной гимнастерке, очень похожий на цыгана. Осторожно прошел к стульям для студентов и сел возле Андрея Пунтуса, который поступил к нам на курс немного раньше, тоже после армии, и Андрей говорил нам, что есть у него друг, очень талантливый, «вот он придет, и вы сами увидите». Скромно вошедший человек с легендарно сложившейся впоследствии творческой биографией был Сергей Бондарчук.
Позднее Сергей рассказывал, что он решал для себя вопрос, где ему продолжать учиться. До войны он занимался в Ростовском театральном училище, а теперь собирался поступать в ГИТИС или в какое-нибудь другое московское училище, но вот увидел, как проводит занятия по мастерству Герасимов, и ни о чем другом уже не хотел думать. Его зачислили к нам на третий курс.
А занятия по мастерству всегда были праздником. Репетиция с Герасимовым – это интересней всего самого интересного. Потому что это любимое дело, и нет ничего интересней любимого дела.
5 декабря 1945 года. Москва
…А ведь я все равно в театр уйду, очень театр люблю. Играть. А в кино все-таки мало играть приходится актерам, даже с хорошим положением, ну да видно будет. Главное, надо сейчас хорошо играть, что и трудно и интересно. У меня впереди, кроме Настасьи Филипповны, намечаются еще интересные работы и совсем странные. Это госпожа Реналь в «Красном и черном». А вторая так совсем странная… Кармен по Мериме. Это я-то Кармен!!! Как Вам понравится?!! Но я сказала, что на экзамене я все равно играть ее не буду, а работать – пожалуйста. И сейчас у меня лежат кастаньеты. Я целый день упражняюсь…
10 декабря 1945 года. Москва
…И еще Вы шлете свой рассказ «Тайса». Я прочла и рассказ, и, кстати, всю «Советскую Сибирь». Рассказ мне понравился. Молодец. А приятно – все в газете родное и в рассказе у Вас перечисляются сибирские названия! А почему так долго была в институте – были репетиции… КАРМЕН!!! Это я-то!!! Визг и писк. Не знаю, что получится. Так боюсь. Герасимов, наверное, разгромит! Но мне очень нравится. Это почти пантомима. Интересный автор. И представляете жизнь окружающих: целыми днями я учусь отбивать на кастаньетах!!! И уже здорово. Там танец. Но, конечно, основная у меня работа – это Настасья Филипповна. Ах, как интересно…
20 декабря 1945 года. Москва
…На сегодня готовился мой первый показ «Кармен». Вы не представляете, как страшно мне было браться за это дело. Как трудно преодолеть собственный русский материал. И как все скептически к этому относились! Работала я много. Там ведь даже танец с кастаньетами (говорят, здорово). Ну вот, а вчера предупреждают, что, возможно, сегодня будут какие-то послы, министры кинематографии Болгарии и звонил Герасимов, чтобы готовили еще к показу «Идиота», а так как «Кармен» впервые, то он не знает, как идет, да еще болгары, которые уж что-что, а Кармен-то насмотрелись. А я с ночи буквально готовилась.
Утром прихожу (вернее, приезжаю на машине, похожей на виллис) – в институте чистота, порядок, тишина. Отзанимались мы движением, и пошла я в гримерную. Там гример уже заранее приготовил парик, замазал меня темным тоном, натянул костюм, серьги, полуиспанская, полуцыганская прическа с гребнем и накидкой. И… оказалась похожей на то, что нужно. А в то время как я гримировалась, приехал Сергей Аполлинариевич и только узнал, что я гримируюсь под Кармен, велел мне ему срочно показаться. И что же он сказал: грандиозно!!! Начался урок – показ. Пришли эти министры, дирекция вся институтская. Играла «Кармен», а потом Сергей Аполлинариевич говорит, что-де, иностранцам хочется посмотреть Достоевского у русских. Меня срочно в гримерную. Пока шла перестановка и обсуждение, я переделывала грим и переодевалась. А оценка за Кармен – мне высший класс «А» – это у нас высшая оценка. Подробного разбора при них делать не стал. Затем «Идиот». Ну, представляете, после «Кармен» – сразу! И говорят, играла лучше обычного. Ну и когда стали все уходить, Сергей Аполлинариевич при всех пожал мне руку и поблагодарил. Ну и все тоже, конечно, поздравляли. Вот какой у меня праздник сегодня! Говорят, эти болгары про меня всякие лестные вещи говорили…
Поздравляю с Новым счастливым годом!!! Обязательно счастливым!!!
21 декабря 1945 года. Москва
…Сегодня сдала первый зачет с оценкой. Движение – отлично. Присутствовал Сергей Аполлинариевич. У меня сейчас с отрывком по речи идет возня, очень трудный – это сон Пети Ростова из «Войны и мира».
Конечно, мое место в театре, а не в кинематографе. Но ничего, посмотрим, что дальше будет. Хочется играть много и хорошо… Когда же наконец мы вместе будем встречать Новый год?!!
7 января 1946 года. Москва
…А теперь такой эпизод из моей жизни. Утром к двенадцати часам я спешила в институт. А в руках у меня сверток с реквизитными платьями, я должна показываться. И, конечно, как водится, ловлю машину. Вдруг мимо меня промчалась шикарная машина, и вижу – одно место с шофером свободно. Но не остановили. Проехали, и вижу спины: Сергей Аполлинариевич и Тамара Федоровна (она на несколько дней прилетела, завтра улетает)! И не остановили!!!..
Это я должна объяснить.
В первые годы после войны в Москве было много военных машин, трофейных, видавших виды. В среде студентов голосование на дорогах было очень популярным. Если шла машина, в которой было свободное место, она останавливалась и подвозила. Большинство водителей были военные или только что демобилизованные, которые с удовольствием нас подвозили. Не знаю случая, чтобы кто-то воспользовался нашей беззащитностью. Напротив, расспрашивали об институте, о жизни, рассказывали о себе. И, конечно, подвозили бесплатно.
7 января 1946 года. Москва (продолжение)
…Ловлю эмку и рассказываю шоферу все, мы в погоню. Догнали у самой выставки. Я попросила к институту не подвозить, а высадить пораньше, чтобы не выскочить из машины вместе с ними.
Прибегаю в аудиторию. Уже началось «Красное и черное». Первые сцены. А я в конце. Попросила парня одного отнести пальто в класс, а сама за кулисами переодевалась… Тамара Федоровна увидела пальто и спрашивает, чье это, ей сказали. Она говорит: «Я же говорила, что это она». Выскочила ко мне за сцену, извинилась, они меня, оказывается, не узнали. Я вышла, а Сергей Аполлинариевич говорит со смехом: бедного рождественского ребенка оставили на площади одиноко стоять, – и аж расстроился! А я говорю, что я следом подъехала, и он только посмеялся и успокоился. А показалась хорошо…
15 января 1946 года. Москва
…Снимали ночью крупный план с чтением.
Но это все неважно. А вот я по речи-то «отлично» получила, это да! Да еще как! Ведь почему я боялась-то. Отрывок никак не шел (это сон Пети, я писала). Даже за девять дней срочно менять хотели. Но оставили, и в результате получился очень интересный и оригинальный отрывок.
И даже Сергей Аполлинариевич после чтения сказал потихоньку, а ребята подслушали: «Всему можно научиться, а это надо иметь!»
Сергей Бондарчук сразу включился в учебу, был дружен с ребятами и внимателен ко мне. Он прекрасно рисовал и по-своему начал проявлять это внимание. Впоследствии, когда я готовилась играть Любку Шевцову, Сергей обязательно доставал из кармана карандаш и подрисовывал мне брови. Для Любкиной роли их выщипывали, что Бондарчуку категорически не нравилось.