Хорошо ли у тебя сейчас с ролью? Ну, трудно, конечно, будет, это так естественно. Трудности неизбежны. Заведи порядок – просто на ходу записывать мысли, события. Приниматься специально за письмо не всегда есть время. А вот так – сверни треугольничком и в первый попавшийся ящик брось. Для меня это такая радость. Особенно сейчас. Знаешь, как томительны бывают последние дни дороги, последние сотни километров пути? Вот это очень похоже на мое теперешнее состояние. Раньше все было понятно – учится, впереди еще будет учиться. А теперь другое. И я ничего не знаю. Я так дорожу каждым словом, каждой строчкой твоей…
21 ноября 1946 года. Москва
…В сегодняшнем письме о Иде. Это очень страшно, как обидно, что до сих пор не могут бороться с этим, хотя бы продлить жизнь, уж не говоря о таком цветущем возрасте. Очень жаль всего…
Вы напрасно волнуетесь, так как я голодной не хожу и каждый день горячий обед, причем мясной очень часто, питалась я эти два месяца как раз хорошо. Теперь тоже не хуже. Картошку в институте не удалось получить, не привезли, но мы купили еще мешок, на рынке он триста пятьдесят рублей стоит. Видите – и плохое пишу…
Мама недаром беспокоилась. Ида погибла от туберкулеза – бича послевоенных лет. Когда мы с ней учились на первом курсе, наши кровати стояли рядом. Видимо, тогда у нее уже начинался процесс. Мы не знали. Ида, как старшая, опекала меня. У нее в Москве были знакомые, когда она приходила от них, я часто находила у себя под подушкой конфету или шоколадку…
Я знала, что у Иды был школьный роман. После школы ее друг учился в военно-морской школе. Во время войны был подводником. Они переписывались. И вот зимой 1944 года у меня на глазах Ида прочла письмо, где извещалось, что он погиб… Помню, как она рыдала, помню ее отчаяние… Я и не знала, как много значил он в ее жизни…
В Новосибирске Ида закончила театральную студию, которую к тому времени организовала наша неутомимая Валентина Викторовна Петухова, у которой мы занимались когда-то в кружке при Доме художественного воспитания детей. Ида вышла замуж за очень хорошего артиста «Красного факела» Аржанова, сама недолго работала там, и вот…
25 ноября 1946 года. Москва
…Сегодня были и Тамара Федоровна и Сергей Аполлинариевич. Тамары Федоровны давно не было видно. Она пришла и сразу ко мне: как здоровье? Сергей Аполлинариевич тоже справился и все смотрит. А урок, вернее репетиция, был с актерами, так интересно: они тоже смущаются и сегодня при нас уже читали сцену Шульги и Проценко. Шульгу будет играть Хвыля, это украинский актер. В общем, завтра опять репетиция с часу. А потом (Сергей Аполлинариевич торопился) Тамара Федоровна позвала меня и сказала, чтобы я договорилась с нашим гримером, и мы с ней вместе будем искать грим и прическу.
Потом спрятались за ширму, и она передо мной отплясывала на манер ленинградской шпаны, велела один выверт запомнить, это ее секрет, и она его мне отдает. Велела никому не показывать. А потом смотрели с нашими «Суд народа» – хроника, очень страшно. А к часу завтра опять в театр, так это все интересно, волнующе и страшно!!! Ужас!!! Да, а при выходе из театра какая-то дама в мехах интересовалась – кто же Люба. Когда меня показали, она говорит, что давно хотелось посмотреть на меня, так как она-то будет маму играть. Я еще сама не пойму, как это ответственно, а кругом меня все охают, как узнают, что я – Люба. А времени уже очень мало осталось. Сергей Аполлинариевич сказал, что пятьдесят пять дней. А там Краснодон. Вот и все пока на сегодня.
28 ноября 1946 года. Москва
…У меня дела так: вчера, после занятий, приехала Тамара Федоровна специально, пришли к гримеру с оператором, просидели четыре часа, навертели мне прическу, загримировали. Тамара Федоровна волосину к волосине велела прилепить, брови изменили и сняли… восемнадцать раз. Завтра будут готовы фотографии.
Пока сидели, она мне рассказывала про Италию. А у нас приказ по министерству вышел: троих наших режиссеров прикрепили к «Молодой гвардии», двоим – Коле Розанцеву и Юре Победоносцеву – дали… фильм! Будут параллельно делать с «Молодой гвардией» под знаком мастерской Сергея Аполлинариевича Герасимова. И остальные пишут сценарии, и им дадут, конечно, все под руководством Сергея Аполлинариевича. Вот как наша мастерская!!!
2 декабря 1946 года. Москва
…Принесли мне пробные снимки. Тамара Федоровна, как увидела, заахала – не ожидала такого эффекта. И тут же Сергей Аполлинариевич. Он долго смотрел, потом стал рассматривать, какого цвета у меня глаза. В общем, снимки очень удачны. Шевелюра шикарная. Теперь, как приедет Рапопорт (оператор), мне подберут платья – и на пленку. Фотографии все забрали. Одну я все-таки стащила, но ее надо показать гримеру. А потом Вам вышлю…
10 декабря 1946 года. Москва
…Сегодня была в «Национале» в парикмахерской с Тамарой Федоровной. Это такое шикарное заведение, что просто ужас! Одни иностранцы. Дамы самые шикарные; пока я там была, приходили и Ладынина, и жена Моисеева, и Пастернак. А что же делала я?
Меня завили на шестимесячную и покрасили, сейчас сижу блондинкой, и Вы думаете, это все? Завтра в одиннадцать часов еще раз к этому же мастеру и еще раз покрасят, чтобы совсем была белая, а мне идет. Это лучший мастер. Наверное, очень дорого – платила Тамара Федоровна. Да, а потом поедем к косметичке Тамары Федоровны, и она мне брови подергает, они очень густые, и придадут другую форму. А сегодня же в театре Сергей Аполлинариевич читал нашим сценарий первой серии. Сценарий утвержден в двух сериях. Первая часть кончается на клятве молодогвардейцев. А вторая начинается с того, когда Любка голосует на шоссе, – классическое начало фильма. К пятнадцатому-двадцатому января будет готов спектакль «Молодая гвардия» на сцене театра, а там сразу съемки. Сразу ставить и снимать будут обе серии. Просто будут снимать огромный фильм. А уж показывать будут отдельно, но подряд. А в «Национале» я была в голубом платье. Тамара Федоровна угостила меня конфетой, а Ладынину сигаретой, и сама закурила. Вот в каком обществе!!!
11 декабря 1946 года. Москва
…Не знаю, как передать чувство, с которым я получаю эти посылки… Я же знаю, как сейчас трудно с продуктами, и ведь все это я от Вас отрываю.
Зуб мудрости вырос и не болит больше. Я Сергею Аполлинариевичу не хотела показываться, но после «Националя» поехала в институт на занятия, а там был ученый совет. Откуда ни возьмись Сергей Аполлинариевич – хвать меня и стал вертеть со всех сторон – ему понравилось (мне идет очень), но говорит, что еще нужно покрасить волосы сильнее, а то на экране все-таки темно будет. Он смешной! Говорят, когда читал сценарий, дико волновался, а все взрослые и молодые актеры так ревели в конце. Очень, говорят, здорово!!! Это первая еще серия, представляете конец второй!!! Но, говорят, не производит впечатления «тяжелой» картины, как про войну у нас делают…
15 декабря 1946 года. Москва
…Сегодня в пять часов иду на репетицию в театр, а потом в бассейн. Позавчера окончательно выкрасили, завтра утром идем с Тамарой Федоровной куда-то, не знаю еще куда, будут со мной еще что-то делать. Сергей Аполлинариевич смеется все время, глядя на меня, и, видно, очень хочет, чтобы хорошо я сыграла, велел играть, как Кармен. Я Вам писала уже, что Олега не Глеб будет делать? Уже нашли какого-то мальчика со второго курса ГИТИСа, очень, говорят, похож на Олега. Сегодня я его увижу, репетиция штаба будет. Интересно…
Скоро съемки. Первое счастье
17 декабря 1946 года. Москва
…Я уже репетировала с новым Олегом. Очень способный и похож. Он тоже сибиряк, вернее уралец из Свердловска. Я смотрела уже рабочий сценарий. В первой серии и появляюсь только четыре раза, но хорошие появления, и кончаться серия будет на клятве!
Скорее бы Сергей Аполлинариевич вторую серию прочел. На этой неделе, кажется, будет готова. Вчера была репетиция: Шульга и Валько в тюрьме, после той битвы у майстера, когда они исповедовались друг другу. Вот здорово! Хвыля с Сережкой нашим так рвут! Я не помню, писала ли Вам, что Валько делает Сергей Бондарчук, тот, что играл с Клавой Рудольфа в «Бовари»? Он не уступает Хвыле.
Вы писали о новом платье к Новому году? Не надо совсем, мне есть во что одеться. Вы лучше себе что-нибудь сделайте…
В фильме «Молодая гвардия» в роли Валько впервые на киноэкране появится Сергей Бондарчук. Почему во ВГИКе Сережа именно на меня обратил внимание, сказать не берусь, но это внимание мне льстило. Ведь Бондарчук – объект восхищения всего ВГИКа, старше меня на шесть лет, еще до войны работал в театре, был звездой театрального училища в Ростове-на-Дону. Но оставил учебу, сцену, ушел на фронт…
Мы играли вместе очень смешной этюд «Цирк». Это обычный этюд на всех курсах. Сер гей играл дрессировщика, я – женщину-змею. И сам Сергей был необыкновенно гибкий. Он очень любил показывать обезьяну. Потрясающе был одарен именно пластически.
Тогда Сергей ухаживал за мной целую зиму, встречал, провожал. После занятий мы садились в трамвай, ехали через пол-Москвы до конечной остановки, еще долго-долго шли пешком – дом, где я снимала угол, находился рядом с заводом «Серп и Молот». Добирались до места глубокой ночью. Сергей целовал меня в щеку, смотрел, как скрываюсь за дверью подъезда, – и отправлялся на другой конец города к знакомым, у которых в ту пору жил. А весной он обязательно приходил с цветами. Однажды принес роскошную розу…
20 декабря 1946 года. Москва
…Пишу в институте, сижу еле живая: с утра танцы (у меня ведь отдельно, дополнительные). Сегодня опять в театр.
Сейчас пойду в буфет. Хлеб у меня есть с собой. В буфете все коммерческое, но чай двадцать копеек, молоко четыре рубля стакан, масло, двадцать пять граммов, пять рублей. Это очень хорошо, так как в двадцати пяти граммах очень, очень достаточно масла. Заканчиваю, то есть бегу. Надо не опоздать в театр, там будет Сергей Аполлинариевич…