Когда фильм вышел, режиссер Швейцер сказал, что это уже классика. Это действительно классика. Это правда талантливо! Поэтому все любят «Женитьбу Бальзаминова». Картина получилась и смешной, и грустной, но очень современной. Был это не тот Островский – монументальный, обличающий, которого привыкли видеть в советское время, а совсем другой – куда более человечный. Еще мне дорого, что сейчас в музее на Мосфильме хранятся наши костюмы из фильма, в том числе мой костюм и Нади Румянцевой – Анфискин и Раискин. Когда там бываю, рукой проведу и поглажу.
Великолепный актерский состав подобрался еще в одном фильме с моим участием – это «Женщины» режиссера Павла Любимова. Фильм совсем иной – внутренне драматический, но тоже не без юмора. Любимов снимал его по сценарию Будимира Метальникова на Киностудии имени Горького вместе с оператором Василием Дульцевым, а музыку написал Ян Френкель.
Я сыграла Дусю, Евдокию Кузину. Галина Яцкина – Альку, а замечательная Нина Сазонова – Катю, Екатерину Тимофеевну Беднову, председателя фабкома. В «Женщинах» отлично играл Виталий Соломин. В других ролях снимались Надежда Федосова, Виктор Мизин, Ва лентина Владимирова.
Это картина о трех одиноких женщинах – работницах мебельной фабрики, их сложной судьбе. С ними происходит то, что часто бывает с людьми, – жизнь гнет всех, но кого-то сгибает, а кто-то не сдается и выходит победителем.
В фильме появилось много крылатых выражений. Я, например, говорю: «Возьму-ка я из детдома мальчишечку, а?» А Нина Сазонова мне в ответ: «Тебе мальчишечку-то лет под тридцать надо!» Или в том же духе, в самом начале фильма, где я еще молоденькую играла, на танцевальной площадке я произношу другую запоминающуюся фразу: «Эй, вы, студентки, разбирайте своих рахитиков!»
Или знаменитый мой проход вдоль дороги с чемоданом. И ведь уже знали мы, когда снимали, что это будет интересно! Специально мне сшили обтягивающее платье, на голову поставили огромный чемодан, и я иду, а водитель рядом едет и мне что-то говорит, говорит. Я отвечаю: «Видишь, девушки мучаются, тело молодое надрывают». И водитель с придыханием: «Такое надорвешь!»
«Женщин» снимали по одноименной и очень хорошей повести Ирины Велембовской. Она в 1960-х годах только начинала профессиональную литературную деятельность. Для Павла Любимова этот фильм тоже стал дебютом на большом экране – незадолго до того он выпустился с режиссерского факультета ВГИКа. Съемки «городских» эпизодов делали в Ярославле, мы там и жили. А «сельские» сцены снимали в деревне Итларь под Рязанью. Получился очень русский материал – большая часть съемок на Волге, роскошная натура. А для меня картина еще запомнилась удовольствием работать с Ниной Сазоновой. Очень русская актриса! Самобытная, войну прошла, из окружения вышла чудом, притворившись пастушкой… Я за ней много наблюдала, что-то брала от нее и невольно подтягивалась к ее профессиональному уровню.
Успех у картины получился оглушительный. В советском прокате в 1966 году «Женщины» собрали у экранов 36,6 миллиона зрителей, заняв шестое место по посещаемости кинотеатров. Фильм украсила замечательная песня Яна Френкеля «Любовь – кольцо» на стихи Михаила Танича: «Нагадал мне попугай счастье по билетику…» Ее распевали потом в народе все, она в исполнении Нины Бродской стала талисманом картины. «Вальс расставания» спели дуэтом Нина Сазонова и Петр Любешкин. Нина Сазонова замечательно пела.
Перед фильмом, познакомившись со сценарием, я очень захотела получить роль Дуси Кузиной – специально для кинопроб подготовила массу реквизита, несколько костюмов, чтобы произвести впечатление на режиссера. И, в общем, не зря. Роль действительно удалась. А после моего прохода с чемоданом на голове иностранная пресса наперебой писала, что советская актриса переиграла и Мэрилин Монро, и саму Софи Лорен (в «Разводе по-итальянски») вместе взятых.
По нынешним временам фильм мог бы пользоваться еще большей популярностью, так как в его первоначальном варианте была очень откровенная сцена с участием Галины Яцкиной, но в то время строгая советская цензура эпизод не пропустила, и в прокат картина вышла без него. Впрочем, и без того зрительский успех был очень велик.
Есть еще один фильм, где очень остро прозвучала важная для меня русская тема, она так и называлась – «Русское поле». В ней мне и Нонне Мордюковой, с которой мы всю жизнь очень дружили, посчастливилось сыграть мощные характеры обыкновенных русских баб, которые своими спинами войну выиграли и страну вытянули, которые своих мужиков, как могли, и в бедах и в радостях подпирали, и детей растили, и хлеб.
В свое время я посещала курсы механиков, научилась водить комбайн и трактор – и с этой профессией встретилась в фильме «Русское поле». Я всегда ощущаю и землю, и небо, и деревья, и людей. И технику – правда, терпеть ее не могу. Конечно, водила автомобиль, но мне это было ужасно противно, и водила я очень медленно.
Во время съемок «Русского поля» мы с Нонной жили в неказистой гостинице в Ярославле. На дворе 1971 год, время «дефицитное», и мы вечерами что-то беспрерывно вязали. А Мордюкова была блистательная рассказчица – между делом о чем-то рассказывала, и от ее баек я просто каталась от смеха по полу. А сама картина вышла нешуточная.
Ох и тяжелые съемки были… Как мы прыгали с трактора на трактор в Волге, а вода ледяная, выше пояса. Мордюкова едва не опрокинулась на тракторе в реку, все переволновались. Режиссер дал нам с Нонной по стакану вонючей самогонки – чуть мы не задохнулись от этой гадости. Но без того, может, и не справились бы, а все выполнили просто беспрекословно. И картина получилась настоящей. Действительно русское поле… Там есть всё. Вся Россия.
Тогда я, наверное, об этом не думала, но потом пришло – мы-то на камеру мучились, пусть тяжело, да недолго. А как же все наши бабы, изо дня в день, из года в год? Без просвета и без продыху, а порой и без самогонки этой гадкой… Из чего они силы черпали? Из каких таких кладовых? Из сердец своих, из душ глубоких, из любви, из жажды жить по-человечески!
В «Русском поле» по сюжету героиня Нонны хоронила сына, которого играл ее настоящий сын Володя, и сцена похорон вышла уж очень натуральная. По-другому играть Мордюкова и не умела. В том была еще и жесткость режиссера Николая Москаленко. Но разве можно заставлять мать хоронить своего сына, пусть и в картине?! Какая-то жуткая репетиция действительности. Помню, тогда вся съемочная группа напряглась и насторожилась. Насторожились все, кроме Нонны. Странно, но ее бесконечно чуткое сердце ничего так и не почувствовало – через 20 лет, в 1990 году, Нонна Мордюкова пережила похороны сына в реальной жизни: 40-летний Владимир Тихонов внезапно скончался от сердечной недостаточности.
Не знаю, может быть, и к самой смерти наши русские женщины по-особенному относятся…
Нонна позвонила мне за неделю до своей смерти: «Инна, хочешь посмеяться?» Оказалось, ей еще при жизни в городе Ейске, где она провела свои юношеские годы, установили памятник и даже пригласили на его открытие. Конечно, организаторы события не догадывались, что жить Мордюковой оставалось считаные дни. Еще на той же улице стоит памятник Сергею Бондарчуку, на котором в малоприметном месте написано: «И. Макарова». Вот родные Мордюковой и рассказывали, что проходившие мимо казачки меня за глаза нахваливали, мол, вот это да, вот это молодец Макарова! Да я-то ни при чем! Просто автор памятника Сергею Бондарчуку – скульптор Ирина Макарова.
Я люблю жизнь за многое. Это же Божий дар. А вот о смерти стараюсь не думать. Но ведь других такие мысли посещают! Еще одна моя близкая подруга, актриса Лида Смирнова, много говорила на эту тему. Лида была очень своеобразным человеком – жила нараспашку – и очень одиноким. О жизни, о своих желаниях и поступках она говорила: «Я даже не задумываюсь, стыдно это или не стыдно; если мне надо, я это сделаю…» Книжку ее воспоминаний до конца я дочитать так и не смогла. Хотя книжка честная, может, даже излишне откровенная. Лида даже про все капитанские каюты очень подробно рассказала… Да, она была такая – и нет, не такая. Как-то она мне сказала: «Инка, а ты мне в гробу губы-то подмажь». И пойми ее – в шутку или всерьез? Как разобрать, когда она играла, когда действительно страдала? Однажды пришла поздравлять меня с каким-то юбилеем на сцену Театра киноактера, случайно задела провод, упала и плашмя растянулась передо мной. И что же? Встает и говорит: «Инна, вот видишь, как я для тебя распласталась по сцене!» Я ее тоже очень любила.
Вот такие они – наши великие актрисы. А не были бы они великими, так и не смогли бы играть русских женщин – великих по внутреннему достоинству своему.
Счастливое замужество
Мне было тридцать, когда мы разошлись с Сергеем Бондарчуком. И больше десяти лет после этого я была свободна. Не потому, что искала замену Бондарчуку и не находила, не потому, что мерила мужчин его масштабом, но никто к таким «параметрам» даже приблизиться не мог… А шестидесятые – расцвет советского кино. Я без конца снималась, часто выезжала за границу, для романов и замужества просто не хватало времени. Зато поклонников было хоть отбавляй – случалось, и на черных правительственных машинах меня преследовали. Один большой чиновник все заезжал, все намекал – без толку.
Однажды на официальном приеме рядом сидел Иван Козловский. Комплиментами сы пал, приглашал куда-то. Но я домой уехала. Вскоре звонок: «Поедемте вместе…» Говорю: «Нет». И тогда он запел романс. Я трубку ладонью зажала и шепотом позвала маму: «Скорее, скорее, Козловский поет!» Когда он смолк, я сказала: «Простите!» – и повесила трубку.
Трудно актерам с семейной жизнью. И времени на нее слишком мало, да и соблазнов на стороне слишком много. Впрочем, соблазны – это про кого угодно, но не про меня. Даже свое сорокалетие – в отличие от большинства незамужних женщин – я встретила совершенно спокойно. Я действительно слишком долго отходила от развода с Сергеем и согласилась бы на новые отношения, лишь встретив совершенно особенного мужчину.