—конечно, именно потому, что он был наиболее феодальным социальным образованием на полуострове. Сословия были созданы по обычной трехкуриальной системе с господством аристократии. Доходы правящих герцогов были небольшими, а их власть ограниченной, хотя духовенство, которое владело третью земель, в общем, оставалось их союзником. Сословия отказались обеспечивать средствами постоянную армию. Тогда, в 1530-е гг., французские и испанские войска оккупировали восточную и западную части Пьемонта соответственно. Во французской зоне сословное представительство было сохранено в качестве провинциальных органов королевства Валуа, в то время как в испанской оно было подавлено до 1555 г. Французская администрация реорганизовала и модернизировала местное архаичное государственное устройство; и больше всего от этой деятельности выиграл герцог Эммануил Филиберто. Получивший образование в Испании и воевавший во Фландрии, этот союзник Габсбургов и победитель у Сент-Квентина восстановил все свое наследство в 1559 г. по договору в Като-Камбрези. Энергичный и властный герцог, «Железная голова» для своих современников, созвал сословия в последний раз в 1560 г., собрал огромную сумму для создания 24-тысячной армии и затем распустил их навсегда. После этого, институциональные инновации, появившиеся за период тридцатилетнего правления Валуа, были сохранены и развиты — государственный совет, судебные парламенты, королевские указы (lettere di giussione, аналог французских lits de justice) , общий юридический кодекс, единая денежная система и реорганизованное казначейство, законодательство, регулирующее расходы. Увеличив свои доходы в 5 раз, Эммануил Филиберто создал новую лояльную придворную аристократию, расчетливо распределяя титулы и посты. В период правления герцога, который одним из первых правителей Европы объявил себя свободным от законодательных ограничений — Мэг, сотеprincipi, siamo da ogni legge sciolti e liberi [231], — Пьемонт быстрыми шагами двигался к ранней королевской централизации.
Впредь Пьемонтская династия всегда заимствовала политические формы и механизмы французского абсолютизма, в то же время сопротивляясь территориальному включению в него. Семнадцатый век, тем не менее, явился свидетелем длительных анархичных гражданских войн и аристократической борьбы при слабых правителях, серьезное и длинное эхо Фронды. Множественные анклавы и нечеткие границы государства в буферном регионе Европы препятствовали твердому герцогскому контролю над Альпийским высокогорьем. Движение к централизованному абсолютизму решительно было продолжено Витторио Эммануилом II в начале XVIII в. Умелая смена фронта в войне за Испанское наследство от Франции к Австрии закрепила за Пьемонтом герцогство Монферра и остров Сардинию, а также подтвердила на европейском уровне его возвышение от герцогства до монархии. Лавируя в войне, Витторио Эммануил использовал последовавший мир, чтобы установить жесткую администрацию, схожую с той, что была у Кольбера, в которой существовал Совет и система интендантов. Затем он отобрал у дворян огромные участки земель новым кадастровым регистром — перепись (perequazione) 1731 г., — таким образом, увеличив налоговые доходы, поскольку аллодиальные владения должны были платить налоги [232]; создал огромное число военных и дипломатических учреждений, в которые была интегрирована аристократия; устранил клерикальный иммунитет и подчинил Церковь; проводил энергичный протекционистский меркантилизм, включавший развитие дорог и каналов, содействие экспорту промышленности и строительство великолепной столицы в Турине. Его преемник Карло Эммануил III ловко создал союз с Францией против Австрии в войне за Польское наследство, чтобы получить часть Ломбардской равнины, и с Австрией против Франции в войне за Австрийское наследство, чтобы сохранить ее. Пьемонтский абсолютизм был, таким образом, одним из наиболее последовательных и успешных в эту эпоху. Как и два других южных эксперимента по построению сильного, модернизированного абсолютизма в маленьких государствах — режим Тануччи в Неаполе и Помбаля в Португалии, — он был хронологически отставшим: его творческий пик пришелся на XVIII, а не на XVII столетие. Но его модель была во всем остальном весьма схожа с ее более крупными наставниками. Действительно, ко времени своего апогея, пьемонтский абсолютизм тратил на армию, квалифицированные профессиональные войска пропорционально больше, чем любое другое государство в Западной Европе [233]. Аристократический военный аппарат был рассчитан на будущее.
7. Швеция
Внезапный подъем шведского абсолютизма в первые годы XVI в., произошедший практически без переходного периода от «раннего средневекового» сразу к «раннему новому» типу феодального государства, не имел аналогов в Западной Европе. Появление нового государства было ускорено внешними факторами. В 1520 г. молодой датский король Христиан II пришел с армией в Швецию, чтобы установить там свою власть, нанося одно поражение за другим и казня представителей олигархической партии Стуре, которая фактически управляла страной при Регентстве в последние годы Кальмарской унии. Перспектива сильной иностранной монархии, навязывавшейся Швеции, сплотила местную аристократию и часть независимого крестьянства в поддержку узурпатора-аристократа Густава Ваза, который выступил против датского доминирования и три года спустя установил свое собственное правление в стране с помощью Любека — ганзейского врага и соперника Дании. Густав, однажды установив свою власть, быстро и безжалостно продолжил установление основ устойчивого монархического государства в Швеции.
Его первым и решающим шагом было проведение отчуждения Церкви под своевременным знаменем Реформации. Инициированный в 1527 г., этот процесс успешно завершился в 1544 г., когда Швеция официально стала лютеранским государством. Реформация, проведенная Ваза, была, несомненно, наиболее успешной экономической операцией подобного рода из совершенных какой-либо династией в Европе. В отличие от разрушительных результатов захвата монастырей Тюдорами или секуляризации церковных земель немецкими князьями, в этом случае практически весь доход от церковной собственности достался шведской монархии. Помимо присвоения двух третей десятины, ранее получавшейся с населения епископами, и захвата огромных запасов серебра у церквей и монастырей, Густав с помощью конфискаций в 5 раз увеличил королевские угодья [234]. Эксплуатируя серебряные шахты, развивая экспорт железа и тщательно контролируя доходы и расходы своего королевства, Густав ко времени своей смерти накопил огромные излишки без заметного повышения налогов. Одновременно он расширил административный аппарат управления страной, утроив число бейлифов и экспериментируя с централизованной бюрократией, созданной по проекту его немецких советников. Региональные автономии в нестабильных горнопромышленных районах Даларны были подавлены, и в Стокгольме постоянно находился гарнизон. Знать, экономическое соперничество которой с духовенством было использовано для присоединения церковных земель, получала все меньше ленов за службу (lan pa tjanst) и все больше и больше — новых феодов (forlaning ), особого вида полуправительственного земельного владения, которое было гораздо сильнее ограничено, представляя собой скорее право на отчисления от королевских доходов за выполнение определенных административных обязанностей. Эта мера централизации не вызвала сопротивления аристократии, которая в основном была солидарна с режимом в период всего правления Густава, особенно после подавления им крестьянских восстаний в Даларне (1527) и Смоланде (1543–1544) и военного покорения Любека. Традиционный совет магнатов Рад (rad) был сохранен для помощи в делах политической важности, но исключен из повседневной администрации. Важным новшеством политической машины Ваза было постоянное использование в ранний период правления Густава сословной ассамблеи, риксдага, который регулярно созывался, чтобы узаконить действия новой династии, придавая печать народного одобрения королевской политике. Самым важным достижением Густава в этом отношении было получение им в 1544 г. согласия сословной ассамблеи в Вестеросе на законодательное закрепление, положения, согласно которому монархия больше не была избираемой, а впредь передавалась по наследству дому Ваза [235].
Сыновья Густава I Эрик XIV и Юхан, таким образом, унаследовали энергичное, хотя в чем-то еще примитивное, государство, которое поддерживало теплые отношения с аристократическим классом, накладывая незначительные повинности и не посягая на привилегии. Эрик XIV, унаследовавший власть в 1560 г., реформировал и расширил армию, расширив обязательства военной службы дворянства. Он также создал новую систему титулов, даруя магнатам титулы графа и барона вкупе с классическими наследственными феодами. Во внешней политике его правление ознаменовалось шведской экспансией в Северной Прибалтике. После неизбежного краха Ливонского ордена под ударами России и вмешательства Польши для приобретения его наследства Швеция заняла Ревель на другой стороне Финского залива. Любопытная и запутанная борьба развернулась между Балтийскими державами за контроль над Ливонией. В 1568 г. Эрик XIV стал жертвой сильных подозрений лидирующих дворян и был свергнут как неуравновешенный. Его брат Юхан III, наследовавший трон, участвовал в Ливонской войне более успешно, благодаря заключению антирусского союза с Польшей. В конце 1570-х гг. польские силы отбросили армии Ивана IV к Пскову, в то время как шведские войска завоевали Эстонию; так были заложены основы Шведской заморской империи. Дома тем временем происходил ускоренный дрейф в направлении новых феодов