[319]. Международное значение Восточной Пруссии стало теперь еще менее значительным, чем Бранденбурга.
В 1618 г. два княжества, до того политически разделенные, были объединены, после того как Бранденбургский электор унаследовал Восточную Пруссию в результате династического брака, хотя герцогство продолжало оставаться вассалом Польши. За четыре года до этого было сделано другое географическое приобретение в нижнем Рейнланде, когда две густонаселенные и высоко урбанизированные маленькие территории на Западе Клеве и Марк, достались Гогенцоллернам в наследство. Однако новые династические приобретения начала XVII в. оставались без сухопутного коридора, который связывал бы их с Бранденбургом; три владения электора были стратегически разъединены и уязвимы. Сам Электорат даже по общегерманским стандартам был бедным и изолированным государством, презрительно именуемым современниками «песочницей Священной Римской империи». «Ничего не указывало на то, что Бранденбург или Пруссия когда-либо будут играть главную роль в делах Германии или Европы» [320]. Понадобился шторм Тридцатилетней войны и шведская экспансия, чтобы избавить государство Гогенцоллернов от инерции. Впервые Бранденбург вышел на арену международной политики, когда имперская армия Валленштейна победоносно промаршировала через всю Германию к Балтийскому морю. Электор Георг-Вильгельм — лютеранский враг кальвинистского правителя в Праге, пошел на политический союз с императором Фердинандом II Габсбургом в связи с конфликтом в Богемии; причем его военная роль была равна нулю, поскольку он не имел армии. Тем не менее в 1627 г. его беззащитные владения были оккупированы и разграблены австрийскими войсками, в то время как Валленштейн воцарился в Мекленбурге. А тем временем Густав Адольф в ходе войны с Польшей захватил Мемель и Пиллау в Восточной Пруссии, две крепости, контролировавшие Кёнигсберг, вследствие чего в герцогстве упали доходы от морской торговли. Затем в 1631 г. шведская армия высадилась в Померании и вторглась в Бранденбург. Георг-Вильгельм не получил помощи от Габсбургов и отплыл в Восточную Пруссию, где Густав Адольф вынудил его переменить лагерь и выступить против имперского дела. Четыре года спустя он снова поменял фронт и заключил сепаратный мир с императором. Но на протяжении Тридцатилетней войны шведские войска всегда оставались в Электорате, который оказался жертвой постоянных поборов и реквизиций. Оккупационная власть, естественно, не обращала внимания на сословия. Бранденбург закончил долгий конфликт так же бездеятельно, как и начал его. Но парадоксальным образом он выиграл от Вестфальского договора. В ходе войны Померания после смерти ее герцога перешла во владение Гогенцоллернов. Шведское завоевание Померании — главной балтийской базы скандинавских операций в границах Нижней Саксонии — помешало наследованию в результате войны, но по настоянию Франции беднейшая восточная половина провинции была уступлена Бранденбургу, который также получил небольшие компенсации к югу и западу от Электората. Из Тридцатилетней войны государство Гогенцоллернов вышло с плохой политической и военной репутацией, но увеличившимся территориально благодаря мирному договору. Его традиционные институты были глубоко расшатаны, но новые, взамен прежних, еще не появились.
Новый и молодой электор Фридрих-Вильгельм I, получивший образование в Голландии, вступил в наследство вскоре после заключения мира. Два незабываемых урока были извлечены из опыта десятилетий оккупации: настоятельная необходимость создать армию, способную противостоять шведской имперской экспансии на Балтике, и вывод об эффективности шведской административной модели принудительных налоговых сборов в Бранденбурге и Восточной Пруссии, невзирая на протесты местных сословий. Первым же занятием электора стало создание стабильной финансовой основы для постоянного военного аппарата для обороны и объединения его владений. На деле, вплоть до 1654 г. войска династии Ваза оставались в Восточной Померании. Поэтому в 1652 г. электор собрал генеральный ландтаг в Бранденбурге, призвав все дворянство и представителей всех городов Марка учредить новую финансовую систему для создания княжеской армии. Затянувшиеся пререкания с представителями сословий в конце концов прекратились на следующий год знаменитым Перерывом (Recess) 1653 г., освятившим заключение общественного договора между электором и аристократией, который должен был обеспечить устойчивый фундамент прусского абсолютизма. Сословия отказались вотировать генеральный акцизный сбор, но проголосовали за субсидию в полмиллиона талеров на шесть лет для создания армии, которой суждено было стать ядром будущего бюрократического государства. В ответ электор издал указ, по которому все крестьяне Бранденбурга считались крепостными (Leibeigene ), если не докажут иное; сеньориальная юрисдикция была подтверждена; свободное приобретение дворянства запрещено, а фискальный иммунитет аристократии сохранен [321]. В течение двух лет проблема была решена. После нападения Швеции на Польшу в 1655 г. на Балтике снова началась война. Фридрих-Вильгельм предпочел шведскую сторону в этом конфликте, и в 1656 г. его неопытная армия вступила в Варшаву бок о бок с войсками Карла X. Военное возрождение Польши, поддержанной вмешательством России и Австрии, вскоре ослабило позиции Швеции, которая в свою очередь была атакована с тыла Данией. Тогда Бранденбург ловко переметнулся на другую сторону в обмен на отказ Польши от сюзеренитета над Восточной Пруссией. Договор 1657 г. в Лабиау впервые установил безусловный суверенитет Гогенцоллернов над герцогством. Затем электор быстро оккупировал Западную Померанию объединенными силами Польши, Австрии и Бранденбурга. Тем не менее после восстановления мира Оливский договор 1660 г. по настоянию Франции вернул эту провинцию Швеции.
Между тем война 1656–1660 гг. на Балтике резко и быстро изменила внутренний баланс сил во владениях Гогенцоллернов. В Бранденбурге, Восточной Пруссии и Клеве-Марке электор аннулировал все конституционные ограничения под предлогом военного положения, собрал налоги без согласия местных собраний и создал вооруженные силы численностью около 22 тысячи человек, которые были сокращены наполовину, но не распущены после прекращения конфликта. Теперь стала возможной еще более резкая конфронтация с сословным партикуляризмом. Восточная Пруссия, где знать до тех пор привыкла опираться на польский сюзеренитет для противодействия претензиям Гогенцоллернов, а города открыто выражали недовольство во время войны, стала первым полем применения новой власти в электорате. В 1661–1663 гг. был созван «долгий» ландтаг. Отказ бюргеров Кёнигсберга согласиться с полным суверенитетом династии в герцогстве был преодолен с помощью быстрого ареста вожака городского сопротивления, а согласие на введение налога вырвано поддержкой армии. Электор должен был пообещать проводить каждые три года сессии сословий и впредь не взимать налоги без их согласия: но эти уступки на практике были большей частью формальными. Тем временем в Клеве-Марке сословия вынуждены были признать право государя вводить войска и назначать чиновников по своему усмотрению.
В 1672 г. государство Гогенцоллернов, дипломатический союзник и финансовый клиент Соединенных провинций, оказалось втянутым во франко-голландскую войну — возобновившийся военный конфликт, по тому времени общеевропейского масштаба. К 1674 г. электор стал номинальным командующим объединенных германских войск, действовавших против Франции в Пфальце и Эльзасе. На следующий год в отсутствие электора шведы, как союзники Франции, вторглись в Бранденбург. Поспешив домой, Фридрих-Вильгельм нанес ответный удар в битве при Фербеллине в 1675 г., когда впервые войска Бранденбурга победили скандинавских ветеранов на болотистой местности к северо-западу от Берлина. К 1678 г. вся шведская Померания была захвачена электором. Но французское вторжение снова лишило его этого завоевания: армии Бурбонов вторглись в Клеве-Марк и угрожали Миндену — отдаленным территориям Гогенцоллернов на западе, и в 1679 г. Франция смогла продиктовать возвращение Западной Померании Швеции. Географически бесплодная война, тем не менее, в институциональном плане была полезной для укрепления княжеского абсолютизма. Восточная Пруссия была принуждена выплачивать земельный налог и акцизный сбор без согласия представителей сословий, несмотря на ворчание дворянской оппозиции и явную угрозу бюргерского мятежа. Кёнигсберг стал центром сопротивления; тогда в 1674 г. в город вошли войска, и его муниципальная автономия была навеки уничтожена. Поэтому прусские сословия покорно проголосовали за огромные налоги, которые от них потребовали для продолжения войны [322].
Заключение мира не остановило процесс концентрации власти в руках электора. В 1680 г. взимание налогов с городов стало обязательным в Бранденбурге, однако это решение сознательно не распространялось на сельскую местность, раскалывая союз дворянства и городов. Годом позже такой же фискальный сепаратизм был учрежден для Восточной Пруссии, а к концу правления электора он распространился на Померанию, Магдебург и Минден. За пределами городов налоги платились в Бранденбурге и Клеве-Марке только крестьянством; в Восточной Пруссии дворянство платило незначительную часть, но основное бремя несли их арендаторы. Административное деление городов и сельской местности, созданное таким дуализмом, окончательно раскололо потенциальную социальную оппозицию нарождавшемуся абсолютизму. Налоги были распределены между городами и крестьянством в соотношении %. Новое налоговое бремя особенно угрожало городам, потому что от налогов были освобождены пивоварни и другие предприятия, разрешенные в имениях помещиков, которые безнаказанно конкурировали с городскими производителями. Экономическая мощь городов Бранденбурга и Восточной Пру