[3-14]. В сноске на той же странице автор, правда, добавил, что беда русского большевизма 1918 года «была именно в отсутствии этой старой клячи».
Учитывая, насколько дотошно Платон обсуждал проблему справедливости в «Государстве» и «Законах», в оценке возраста этого «ездового животного» Люксембург не ошиблась, замечание же Штейнберга, что большевизм «Росинанта» проигнорировал, в корне неверно.
Об этом позже. Вернемся к Советам, необходимость передачи власти которым Ленин сформулировал в «Марксизме о государстве» (январь-февраль 1917 г.), подтвердил в «Апрельских тезисах» того же года и законодательно оформил в Конституции РСФСР 1918 г. Впрочем, уже в Обращении «Рабочим, солдатам и крестьянам!» Второго Всероссийского съезда Советов (25 октября/7 ноября 1917 г.) провозглашено: «вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые должны обеспечить подлинный революционный порядок». Декрет «Об учреждении комиссариата по местному самоуправлению», подписанный Лениным в декабре 1917 г., циркуляр НКВД «Об организации местного самоуправления» с призывом покрыть страну «сетью советских организаций» также упредили конституционное закрепление советской власти. Небезуспешная настойчивость РСДРП(б) в большевизации возродившихся в Феврале органов руководства стачечной борьбой и антиправительственными выступлениями народных масс разного толка, а затем упорство и поспешность пришедшего к власти большевистского руководства в советизации страны в значительной степени проясняются признаниями самого вождя в написанной в конце сентября 1917 г. брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?». «Если бы народное творчество революционных классов не создало Советов, то пролетарская революция была бы в России делом безнадежным, ибо со старым аппаратом пролетариат, несомненно, удержать власти не мог бы, а нового аппарата сразу создать нельзя»[3-15].
Что же представлял собой этот продукт революционного творчества ущемленных низов социальной иерархии накануне и после Октября? История зарождения, становления и развития Советов в мельчайших деталях воссоздана отечественными обществоведами советского времени[3-16], хотя интерес к ней не угас поныне[3-17]. Могли ли большевизированные Советы стать полновластным рабоче-крестьянским правительством нового государства, как прогнозировал Ленин, — вопрос теоретический. Октябрьская революция, по его заверению во втором издании цитированной брошюры, перевела его в область практики. И практика доказала: власть большевики удержали. Надолго. При очевидной декларативности риторики об органах народовластия недооценивать роль местных Советов в упрочении революционной законности нет оснований. Они выжили в сумятице первых советских лет и прижились.
Почему? Организационная прозорливость вышестоящих инстанций, вовремя рассылающих разумные циркуляры? В 1920 г. по решению Седьмого Всероссийского съезда ВЦИК принимает «Положение о сельских Советах» и «Положение о волостных исполнительных комитетах» с указанием прав и обязанностей, числа членов, срока полномочий и пр. В 1921 г. Президиум ВЦИК выпускает Постановления «О регулярных перевыборах Советов и о созыве в установленные сроки съездов Советов», а также «Об организации городских Советов рабочих и красноармейских депутатов» с рекомендациями организовать специализированные секции Советов, укрепить связь с массами, повысить ответственность депутатов, предоставив право лишать мандатов тех из них, кто без уважительных причин не отчитывался перед избирателями 1 раз в 2 недели. В 1922 г. выходят Положения ВЦИК «О Советах губернских, уездных и заштатных городов и поселков городского типа», «О сельских Советах», «Об уездных съездах Советов и их исполкомах», «О волостных съездах Советов и волостных исполкомах». В конце 1922 г. по всей территории республики проходят выборы в сельские Советы сроком на год. В 1924 г. ВЦИК обновляет «Положение о сельских Советах». После принятия Конституции СССР (1924 г.) поток циркуляров не утих, положения корректировались, указания множились. Третий Всесоюзный съезд Советов (1925 г.) предписал, в частности, очистить их от «пробравшихся чуждых элементов». Изменение административно-территориального деления повлекло новые редакции положений о съездах, исполкомах и пр. Уточнялись, разумеется, и задачи Советов всех уровней. В 1930 г. Президиум ЦИК СССР издал Постановление «О новых задачах Советов в связи с широко развернувшейся коллективизацией в деревне», где местным органам власти рекомендовалось активно участвовать в ликвидации кулачества как класса.
Неустанная административно-силовая поддержка вышестоящих инстанций — не единственная причина не просто сохранности, но расширенного воспроизводства местных советских органов, особенно на селе. К 1921 г. на территории РСФСР насчитывалось 120 тыс. сельских Советов, в 1917 г. на тех же местах было 110 тыс. общин[3-18]. Уже в марте 1918 г. на заседании Моссовета Ленин говорил: «Советская власть стала не только достоянием крупных городов и фабричных местностей, она проникла во все глухие углы»[3-19]. Несколькими днями раньше, на VII экстренном съезде РКП(б) «неизбежность» и «триумфальное шествие» советской власти по всей России он объяснил наличием «уже готовых организационных форм движения, охватившего миллионы. Этой готовой формой явились Советы <...> и нам оставалось только несколькими декретами превратить власть Советов из того эмбрионального состояния, в котором она находилась в первые месяцы революции, в форму законно признанную»[3-20]. Век спустя корректировать докладчика неуместно. Предоставим слово современнику событий, члену Государственной думы III и IV созывов князю В. Н. Львову (1872—1930). На публичной лекции в Париже в апреле 1921 г. «жизненность» советской власти он объявил следствием того, что «Советы есть осколок общинного строя и поэтому понятны народу»[3-21]. Судя по единодушным оценкам современных исследователей, этот российский государственный деятель оказался точнее.
«Общинная система самоуправления практически совпадала с системой организации и функционирования местных Советов, явившихся одновременно и органами местного самоуправления, и органами государственной власти. Это в огромной степени облегчило повсеместное утверждение власти Советов»[3-22]. «Политический потенциал Советов изначально выражался в реальной и неразрывной связи с массами. Учитывая особенности, социального развития России в начале XX в., общинная природа Советов была понятна и близка большинству населения»[3-23]. Аналогичные высказывания, а им нет числа в исторических штудиях «триумфального шествия», невольно заставляют вспомнить Александра Сергеевича: «Рвалась и плакала сначала, / С супругом чуть не развелась; / Потом хозяйством занялась, / Привыкла и довольна стала. / Привычка свыше нам дана: / Замена счастию она». Общинный архетип Советов, как и иных возникавших в те годы «комитетов», «союзов» и пр., — свидетельство не столько упомянутой поэтом человеческой склонности находить утешение в поведенческих автоматизмах, сколько актуализации привычных способов самосохранения в экстремальной ситуации[3-24]. Общинный уклад — один из таких способов, архаичность которого обусловливает его «автоматическое» использование при угрозе выживанию общности и ее членам.
Этот реликтовый ресурс выживания срабатывал не только в деревне, откуда он родом, но и в городе, в среде промышленных рабочих, в большинстве крестьян по происхождению и образу жизни в страдную пору. В 1916 г. по данным Московской биржи труда 80% искавших работу крестьян имели в деревне землю и дом[3-25]. В 1927 г. 35—40% рабочих — дети крестьян[3-26]. Сельская родословная российских рабочих во многом предопределила возникновение фабрично-заводских комитетов (ФЗК), наряду с Советами послуживших прототипами советского коллектива. Бурно размножившиеся после Февраля органы рабочей самоорганизации — 23 апреля 1917 г. вышло Постановление Временного правительства «О рабочих комитетах в промышленных заведениях» — поначалу отстаивали главным образом экономические интересы трудящихся. Основными были требования повысить заработную плату, установить 8-часовой рабочий день и т. п. «Выдвигаемые фабзавкомами требования больше напоминали судорожные попытки выбраться из-под обломков рухнувшего строя, чем революционный натиск»[3-27].
Достаточно быстро направления деятельности ФЗК значительно расширились под лозунгом рабочего контроля над производством. Контроль финансов, борьба за производительность, надзор за наймом и увольнением, охрана труда, медицинское обслуживание, организация быта, снабжение продуктами и т. д. к осени 1917 г. стали не просто требованиями, но полномочиями ФЗК. Под влиянием большевиков, возглавлявших 65 территориальных объединений ФЗК из 75[3-28], требования органов рабочего самоуправления стремительно радикализировались, вплоть до решения о немедленной национализации предприятий, принятого II конференцией ФЗК Москвы в октябре 1917 г. [3-29] «Несмотря на большевизацию Советов у сторонников Ленина гораздо более прочные позиции были в фабзавкомах»[3-30]