стало больше и только.
— Елена не забудь потребовать оплаты выполненного заказа у рода Кладис и желательно это сделать до того, как их запасы денег закончатся, — отдал я распоряжения своей слуге.
— Но они же выплатили всё, что причитается, по взятым нами заданиям, — возразила девушка.
— Что нам не мешает им напомнить, что их представители забрали больше ресурсов, чем предполагалось заданием, а значит, они всё равно нам должны, — улыбнулся я. — Вряд ли мы, конечно, что-то получим, с учётом, сколько акул сейчас вьётся вокруг них, почувствовав кровь, но мы не должны внешне отставать от других.
— Поняла, — кивнула Елена, занося пометку в планшет.
Благодаря тому, что я отобрал у них сердце скорпиона, которое было наполнено магической энергией, на самом деле я получил даже больше, чем мог рассчитывать, но об этом, разумеется, никто знать не должен. Поэтому, действительно, в этот момент лучше вести себя, как и все, тогда к моему роду будет меньше вопросов.
Решив с этим, я спустился вниз, чтобы посмотреть как тренируются мои бойцы.
За все эти дни они уже немного привыкли к манере боя Катрины, да и девушка, как мне кажется, успела к ним присмотреться и поэтому теперь не развлекалась за счёт парней, а, действительно, помогала им отточить навыки. Кто бы мне в прошлом сказал, что я буду спокойно сосуществовать с оборотнем, да ещё в моём же доме… Да уж, вроде и спал столько веков, но похоже, я немного изменился. Или же на меня так влияет то, что надо мной больше нет Никлауса?
Всё же я в целом не так уже плохо относился к оборотням. Да, мы доставили друг другу много неприятностей и в целом об этих волчарах на двух ногах у меня не самые хорошие воспоминания, но по большей части эта ненависть друг к другу возникла из-за действий отца. Он создавал из меня свой карающий клинок и оборотни видели только меня, как причину их бед, просто потому, что не могли добраться до Никлауса. А уж почему он так их не любил — я не знаю. Да и никогда не стремился узнать.
Поэтому без этой внешней подпитки к ненависти я постепенно остывал к оборотням и в целом приходил к выводу, что мне на них наплевать — не трогают меня, и я их трогать не буду. С другой стороны, если представится возможность, то я повожу эти волчьи морды по грязи просто потому, что мне их рожи не нравятся. Правда, так я, наверное, поступил бы с каждым, просто оборотни у меня в приоритете на это действие и ничего более.
Вот Катрина тоже оборотень, и ничего. От неё даже псиной не воняет, а ведь лет пятьсот назад от оборотней такой запашина шёл в моём восприятии первородного, что даже говорить с ними было неприятно. Но всё меняется.
Я недолго оставался в тенях тренировочного зала. Катрина заметила меня и приглашающе махнула рукой. Ну а я… надо же парням знать, к чему необходимо стремиться, да и после того, как их поваляли по полу, то, что я разделаю их тренера, добавит им мотивации. Правда, самой Катрине на всё это было наплевать, ведь её интересовал только бой и ничего более.
Глава 18
Эйгор, как и всегда, сидел в своём рабочем кабинете, наблюдая за множеством экранов, на которых проносились потоки информации. Эйгор, как первородный, обладал куда более лучшим восприятием мира и изначально он не очень любил применять свои способности в бою.
Да и в целом сражения никогда не нравились Эйгору. Ему даже после становления первородным нравилось больше заниматься научными трудами, а уж когда он в полной мере раскрыл потенциал своих новых возможностей, то это, разумеется, было направлено на повышение эффективности его работы.
Никлаус тоже быстро понял, что в боевом плане от своего сына он ничего не добьётся и поэтому Эйгор довольно быстро стал его помощником в различных экспериментах, что проводил отец. Впрочем, как и Маркус, спустя пару лет.
Единственное, что их отличало, так то, что Эйгор предпочитал работать с данными и сводить результаты всех экспериментов в единый формат, чтобы и дальше была возможность работать с книгами, которые неизвестно откуда доставал Никлаус. Маркус же предпочитал практические эксперименты и довольно быстро стал ассистировать отцу в его изысканиях, перенимая его навыки и умения.
Наверное, именно тогда Маркус заразился идеей, что магические умения колдунов и ведьм можно привить другому существу, но, разумеется, пока был жив отец, никто и подумать не мог действовать самостоятельно. Пусть Никлаус многое им позволял, но он всегда держал всех первородных в жестких рамках.
Спустя столетия, Эйгор теперь мог честно признаться себе, что они для отца были не более чем удобными инструментами, которые он создал самостоятельно для облегчения его работы. И на этом всё.
Вряд ли Никлаус предполагал, что первородные переживут его. Эйгор более чем уверен, что от большинства из них он избавился бы и, скорее всего, в живых оставил только Демиана. Их брат был самым свободолюбивым из них и при этом исполнительным.
Судя по всему, в нём отец видел самого идеального первородного из всех созданных братьев и сестёр, и именно Демиан сильнее других пострадал, когда они всё же восстали против Никлауса.
Эйгор и сам не заметил как в последнее время он всё чаще мысленно возвращается к событиям того времени. Всё чаще он вспоминает Демиана, который в отличие от них, не боялся возразить отцу. Правда, он тут же получал наказание, но всегда с улыбкой на лице, будто для него всё это было привычным.
И что странно, но кажется, отцу это даже нравилось, что кто-то сопротивляется ему. Но возможно, это уже так представляется, спустя столько веков. Всё же пусть его память лучше, чем у обычного человека, но разум — вещь весьма изворотливая, и может подкинуть иное восприятие событий, которое будет ложным.
Поэтому Эйгор предпочитал сосредоточиться на текущих делах. Его глаза скользили от монитора к монитору, вычленяя нужную информацию, а руки на клавиатуре без остановки вводили различные команды. Всё давно стало привычным и отчасти рутинным.
Гильдия Стражей была полностью его детищем, и без его контроля поначалу всё развалилось бы. Маркус слишком заигрался в свои эксперименты и не осознавал последствия своих действий. Они слишком давно работали в паре и если один что-то натворил, то второй исправлял ошибки другого.
К сожалению, как правило, что-то творил именно Маркус, так что Эйгор сначала по привычке после смерти отца стал исправлять ошибки брата, а потом как-то незаметно увлёкся этим процессом. Изначально это была просто обязанность, которая ему, в целом, несильно нравилась, но вот когда система выстроилась и он взрастил своих первых помощников, система Гильдии заработала. Да, не без огрехов, но в том числе с ней человечество выжило при появлении Разломов и продолжало стремительно развиваться, уже пользуясь ресурсами, что даровало им главное мировое бедствие.
Жаль, что только век людей весьма короток и нынешние поколения не понимают, что Разломы это куда большее зло, чем они думают. Прорывы монстров — это на самом деле такая мелочь, что даже не стоит пристального внимания.
Но хорошо, что основные отделения Гильдии Стражей находятся под контролем Эйгора и его птенцов, которые были обучены так, чтобы управлять всем на местах и снимать часть нагрузки со своего господина. Даже первородному, каким бы способным он ни был, невозможно всё контролировать в одиночку.
Как минимум ему надо иногда спать, чтобы не свихнуться от всех этих потоков данных.
Сейчас же Эйгор вновь сосредоточился на создаваемой им модели, которую приходилось менять каждые несколько лет. Как бы ему ни хотелось, но Разломы часто вели себя непредсказуемо и поэтому необходимо было корректировать прогнозные модели, чтобы понимать, куда следует направить больше ресурсов, а где можно и освободить людей, перебросив их на другие места.
Особенно его радовало, если появлялись регионы, в которых собирались сильные команды Стражей. Если они не начинали гнаться за большими деньгами, то вскоре количество Разломов там сокращалось и уровень угрозы становился вполне приемлемым. Как раз несколько таких зон высветилось на одном из мониторов. И одна из них появилась в дальнем регионе империи.
Впрочем, долго задерживаться на них взглядом Эйгору не получилось — если где-то проблем становилось меньше, то где-то больше. А то и вовсе требовалось подключать элитные команды, в части из которых находились его птенцы, чтобы ликвидировать слишком опасные Разломы. К сожалению, именно сейчас три Разлома на другой стороне планеты слишком разрослись и придётся принимать экстренные меры, чтобы ликвидировать их.
Этой работе конца и края не будет, но Эйгору она всё равно нравилась, ведь тут он ощущал себя на нужном месте. А другого первородный и не желал.
И всё же иногда даже Эйгор задумывался, а что было бы, если бы угроза Разломов не была ты такой острой? Какой бы стала его жизнь?
Зимнее время наконец-то подошло к концу и за окном теперь вовсю виднелась весна. Впрочем, для этого региона зимы-то как таковой особо и не было. Просто становилось теплее, и все. Снег продержался хорошо если с месяц и быстро исчез, не оставив и следа.
Хотя если так подумать, то на состояние природы мне было плевать. Как первородный, я мог себя прекрасно чувствовать в любую погоду и при любой температуре. Да и заболевания из разряда простудных мне точно не грозили. Так что я больше всего не любил слякоть и грязь, а это возможно в любое время года.
За прошедшее с моего пробуждения время, благодаря, в том числе помощи Елены и Блэза, моё поместье было возрождено и восстановлено. Я обзавёлся новыми птенцами и даже получил в своё распоряжение личного учёного, которая всё ещё продолжала какие-то свои безумные исследования в подвале поместья.
Хорошо, что я её лабораторию укрепил, в том числе с помощью рун крови, так что, по крайней мере, можно было не опасаться взрыва, который всё снесёт и придётся отстраиваться дальше.
Разломы я всё так же продолжал закрывать, не слишком сильно выходя из рамок средних тенденций для сильных команд. Иногда, правда, Тея просила редкие ресурсы для своих исследований, но теперь, благодаря тому, что у меня появились помощники, решать такие вопросы стало намного легче. Да и я предпочитал лучше сходить в нужный Разлом, чтобы закрыть эту потребность, чем покупать необходимые ресурсы на рынке.