вместе?
— Да, — промурлыкала Тиса, — мы будем жить там вместе.
И она с обожанием посмотрела на невозмутимого капитана. А тролль с ухмылочкой посмотрел на меня.
— И что ж я маленьким не сдох? — совсем не по-эльфийски сказал Даезаэль.
— Да, — промолвил капитан. — Мы будем жить и путешествовать в этом фургоне до тех пор, пока не объедем весь сектор, который нам назначили. И я очень советую вам не ругаться зазря. В конце концов, мы с вами будем проводить вместе все время ближайшие полгода, поэтому очень важно, чтобы между нами сохранялся мир и взаимопонимание.
— Какие слова, — хмыкнул эльф. — Трогательные и пафосные. Я сейчас расплачусь просто.
Волк невозмутимо подождал, пока целитель закончит свою тираду, и продолжил:
— Вы должны понять, что дорога будет опасной. И я не исключаю того факта, что не все вернутся домой, хоть я и приложу все силы, чтобы защитить вас. А сейчас, после всего услышанного, у вас последний шанс отказаться от службы королевским гласом.
— Мама меня убьет, если я откажусь, — пробормотал гном.
— Какая разница, где смотреть на этот гадкий мир, — пожал плечами эльф. — С вами в компании он будет еще хуже, и это интересно.
— Капитан, мы не бросим тебя! — в один голос прокричали тролль и стриженая девица.
— Я буду работать, — сказала я.
Мне нужны были деньги, ведь королевским посланникам жалованье выплачивали за три месяца вперед. Это жалованье заодно могло послужить компенсацией тем семьям, родные которых могли погибнуть на службе.
Остававшейся в городе няне надо было на что-то жить. Я не могла позволить, чтобы старушка испытывала в чем-то нужду.
К тому же… мне нужно было занятие, которое бы занимало меня с утра до ночи, чтобы не иметь возможности предаваться тяжелом мыслям.
Так я стала королевским гласом.
2
Любовь — это как будто у тебя внезапно вырастает хвост. Сначала тебе неудобно и ты не знаешь, куда его деть, а потом привыкаешь, и уже непонятно, как ты до этого вообще жил без хвоста.
Через два дня ранним утром мы с няней и двумя соседскими парнишками, нанятыми за мелкую монетку, тащили тюки и сумки к главной городской площади. В десять королевские посланники должны были разъезжаться по своим секторам. Проводить нас собрался, кажется, весь город. Множество новых, блестящих лакированными боками, огромных фургонов выстроились на площади в стройные ряды. Возле каждого суетились королевские посланники и их провожающие, сквозь гомон иногда пробивались громкие приказы капитанов и рыдания некоторых провожающих и уезжающих.
— Как мы здесь найдем твой фургон? — растерянно спросила няня.
— Не знаю. — Я растерялась не меньше.
— Эй, котя-котя! — Этот зычный бас ни с чем не перепутаешь! Я покрутила головой, разыскивая тролля, и увидела Драниша, который приплясывал на фургоне и махал мне рукой. Несмотря на холодное утро топляка, второго весеннего месяца, он был без рубашки, и первые лучи солнца играли на его мощных мускулах и густой черной поросли на широкой груди.
— Это тролль? — ахнула няня.
— Да, — ответила я. У меня не хватило духу рассказать старушке о том, с кем я буду вынуждена делить фургон, и об отношении тролля ко мне. — Давай попрощаемся здесь. Не стоит тебе идти в толпу.
Няня кивнула. Все, что можно было, мы уже сказали друг другу за последние два дня, во время упаковки вещей. Я знала, что она будет меня ждать в маленькой квартирке под крышей, каждый день готовая сварить любимую мной рисовую кашу с сушеными яблоками и испечь плюшки. Как сказать няне, сколько она для меня значит и как ценно для меня, что в этом мире есть кто-то, кто будет верен мне до конца?
Я долго смотрела няне в глаза, не зная, как выразить словами все то, что сейчас чувствовала. Почему именно при расставании так остры все чувства, даже те, которым уже много-много лет? Потому что ты понимаешь, что можешь никогда больше не увидеть самого родного для тебя человека? Невысказанные слова жгли мне горло.
— Няня… спасибо тебе, что была со мной все это время…
Старушка прижала ладонь к моему рту, заставляя замолчать, поцеловала меня в лоб и переплела свои пальцы в защитном жесте.
— Пусть все Пресветлые Боги берегут тебя, цыпленочек, — прошептала она. По морщинистым щекам потекли слезы. — Не говори больше ничего, я все знаю и без твоих слов.
— Только не молись больше Пахану, — грубовато предупредила я, справляясь с эмоциями, чмокнула няню в щеку, и мы с носильщиками принялись пробиваться к нашему фургону.
— Привет, котя моя! Подавай вещи сюда! — весело крикнул тролль, протягивая с крыши фургона руку. Она была обезображена страшными шрамами. — Упакую, пока есть куда! А то, я вижу, гномья матушка там на себе столько тащит, что еще два фургона понадобятся.
Соседские пареньки подали троллю мои сумки, небольшие свертки с вещами первой необходимости я оставила внизу. На крыше фургона было несколько крепких и вместительных деревянных ларей, образующих букву «П» по краям крыши. Обойдя повозку, я остановилась возле ее передка, чтобы поздороваться.
Капитан просматривал какие-то бумаги, пестревшие разноцветными печатями, Тиса меня проигнорировала, а вот Даезаэль сказал:
— Какое мрачное сегодня утро!
— Наверное, — согласилась я. — У тебя много вещей?
— Философу, который осознает мир в его истинном свете, вещи не нужны, — мрачно-торжественно сообщил эльф.
— У него пять сумок, — наябедничал сверху тролль. — Капитан, гномья мать на подходе.
— Понял, — буркнул Ярослав, сложил бумаги в кожаную папку и легко спрыгнул с козлов на землю.
— Капитан Волк! — Толстенная гномиха приближалась к нашему фургону неотвратимо, как темная ночь после пасмурного вечера. — Я препоручаю вашим заботливым рукам моего единственного, моего ненаглядного сыночка. Я уверена, что вы сможете позаботиться о нем как следует.
— Польщен, — сказал капитан вежливо. — Почему у тебя столько вещей, Персиваль? Я же специально выдавал список и запрещал брать больше.
— Я и не брал, — смутился гном. — Это все мама.
— Ясно. Ровно в десять мы выезжаем. Если вы к этому моменту не разберетесь с вещами, Персиваль поедет без них.
— Ка-а-апитан! — капризно протянула гномиха. — Но мой сыночек не может ехать с тем минимальным списком, который вы ему дали! Он замерзнет! Простудится! Не сможет заснуть, если не будет спать на трех своих любимых подушечках! А вы сказали брать с собой только одну подушку. Это невозможно, капитан!
Вокруг нас уже собралась публика, которая с интересом наблюдала за представлением.
— Что, Ярик, как всегда, берешь себе самых трудных? — крикнул кто-то с крыши соседнего фургона.
Капитан Волк в ответ пожал плечами.
— Я все сказал, сударыня, — холодно сообщил он гномихе.
— Мама! — Персиваль дернул мамашу за юбку. — Не позорь меня!
— Я не позорю тебя, я забочусь о своем мальчике! — возмутилась сударыня фон Клоц.
Вокруг засмеялись.
— Мама, — простонал молодой гном, заливаясь краской стыда, — уйди. Ты все портишь!
— Ты неправ, — неожиданно для себя самой вмешалась я. — Мать заботится о тебе. Цени это.
— Видали, какая моя котя? — гордо вопросил с крыши Драниш. — Она будет хорошей мамкой!
Пресветлые Боги, только этого мне не хватало! Он что, уже рассматривает возможность появления на свет наших общих детей? Конечно, люди могли скрещиваться с троллями, равно как и с любыми другими расами, но полукровки в нашем королевстве были очень редким явлением, в основном из-за осуждения окружающих. А может быть, потому, что представителя не своей расы полюбить достаточно сложно. Одно дело восхищаться красивым, утонченным эльфом со стороны, провести вместе с ним незабываемую ночь в постели, а другое — каждый день терпеть его мелочные придирки, если обстановка в доме не соответствует его представлению об эстетичности, или давиться горьким салатом из листьев противного фиолетово-бордового цвета, который Сыны Леса почему-то считали крайне полезным и употребляли его с завидной регулярностью. Куда лучше иметь в мужьях своего, родного мужика, которого можно накормить гречкой с тушеным мясом, а если откажется, еще и скалкой добавить. Тролля скалкой не ударишь…
— Тиса, — сказал капитан, — помоги Персивалю разобраться с вещами.
— Я? — ужаснулась девушка.
— Ты ведь опытный воин, вот и передавай опыт. — Легкая, едва видимая улыбка тронула губы Ярослава.
Приободренная похвалой, Тиса рьяно взялась потрошить гномьи сумки под причитания сударыни фон Клоц. Вскоре между женщинами завязалась свара, которой могли позавидовать и базарные торговки.
— Вашему сыну не нужны десять пар шерстяных подштанников! — вопила Тиса, пока гномиха пыталась затолкнуть вышеупомянутые предметы одежды назад в сумку. — Весна уже! Лето скоро!
— Мой сын с детства отличался слабым здоровьем! — рычала сударыня фон Клоц. — Он себе все застудит в этом походе! Я внуков хочу!
— Я, значит, не боюсь застудить, а он боится!
— А мне на тебя плевать! Я должна уберечь здоровье сына. Он еще маленький!
Все окружающие побросали свою работу и с интересом наблюдали за бесплатным представлением.
— Ставки, делаем ставки! — кричал тролль с крыши. — Я на гномиху ставлю!
Тиса и сударыня фон Клоц перетягивали подштанники туда-сюда. Ткань трещала, но держалась. Вот что значит гномье качество! Для своих они куда лучше шьют, чем на экспорт.
Я посмотрела на Ярослава. Кажется, он совершенно не возражал против забавы, хотя сам не смотрел, погрузившись в изучение карты. И я решилась с ним поговорить, пока рядом не крутится Тиса, а эльф отпускает желчные замечания в сторону дерущихся.
— Капитан, — робко обратилась я, стараясь не смотреть в холодные серебристо-серые глаза, — можно в фургоне отделить женскую половину? Я взяла все для этого необходимое.