Он осторожно притворил дверь, и его шаги быстро затихли где-то в коридоре второго этажа.
Марина несколько секунд стояла неподвижно, пока ее глаза не привыкли к темноте, потом кинулась к двери, нащупала ручку поворотного замка и немедленно заперла дверь. Потом она добрела до узкой низкой кровати, опустилась на нее и горько заплакала, уткнувшись в ладони.
Она чувствовала себя не просто дурой, а совершенно несуразной бестолочью. Новый год она встречать поехала. На красивого парня залюбовалась. Даже и предположить не могла, чем принято развлекаться в дружеском кругу… Танюшка, конечно, хороша. Подруга, называется. Хоть бы предупредила…
Наревевшись до озноба, Марина стала осматриваться.
Маленькая комната с изломанным потолком и широким окном показалась ей тесной и совсем неприспособленной для жилья. Кровать была слишком неудобной. Нежесткая сетка, провисла под крупным телом Марины почти до пола. Письменный стол, подставленный вплотную к окну, занимал почти все оставшееся пространство комнатушки. На столе лежали какие-то книги и толстые тетради, видимо, с конспектами. Между столом и кроватью умещалась лишь узкая бельевая тумба с ящиками, сверху на которой одна на другую установлены были три книжные полки. Больше в комнате мебели не было. Она просто не поместилась бы здесь.
Марина встала и включила настольную лампу. Эта лампа была единственным светильником в комнатушке. Плафон излучал густо-желтый свет, и в комнате стало неожиданно уютно. При свете Марина разглядела на стене по обе стороны от двери несколько рисунков в застекленных металлических рамках. Она подошла поближе и вгляделась.
Диковенный силуэт огромного замка, который словно плавал в густом тумане. Меч с изящной рукояткой, увитый каким-то растением. Наконец, всадник в широком черном плаще с застежкой в виде серебряной розы. Сам всадник с несколько надменным и печальным лицом был как две капли воды похож на Гармая…
Марина не решилась прилечь на хозяйскую постель и тихонько просидела на кровати, прислушиваясь к звукам извне. Сначала слышались и беготня, и вскрики, и хохот. Кажется, кто-то с кем-то подрался, и в очередной раз кто-то что-то разбил. Но постепенно все стихло, и несколько часов подряд никаких признаков жизни дом не подавал.
Из полудремы Марину вывели шаги за дверью и осторожный негромкий стук.
— Это хозяин, — раздался голос Николаева.
Марина повернула замок, и Артем вошел. Она вернулась и снова присела на краешек кровати.
— Со светом сидишь? — усмехнулся он. — Я же сказал тебе, что сюда никто не придет. Могла бы и поспать.
Марина пожала плечами:
— Да я не хочу.
— Дело твое… — Артем присел перед тумбой и выдвинул один из ящиков.
Марина вскочила на ноги. Хозяин пришел разбираться со своими вещами, и оставаться дальше в его комнате стало неловко.
— Да сиди ты. Я тебя не гоню, — произнес Николаев. — Хотя, конечно, скоро ребята начнут мало-помалу выползать, и это зрелище тебе вряд ли понравится. Так что лучше я провожу тебя на электричку.
Марина покорно кивнула.
Николев сунул в карман чистый носовой платок и задвинул ящик, а потом, сидя на корточках, взглянул на Марину снизу вверх и криво улыбнулся:
— Это ты зря.
— Что зря?
— Ревела зря. Только нос распух.
Марина машинально прикрыла нос ладонью. Артем прыснул и покачал головой:
— Да ладно, что уж теперь… Хоть знать будешь, куда не следует соваться хорошим девочкам…
Марина вспыхнула:
— Причем тут?!..
— Хорошая девочка?.. Верно Михаил сказал, матрешка ты и есть, в чистом виде… — промямлил Артем. — Чур не обижаться!
Марина поджала запрыгавшие губы.
— Ты, конечно, упивайся на здоровье своим негодованием, — вдруг недобро проговорил Николаев. — Но здесь собрались совершенно нормальные ребята. И я вовсе не хозяин притона. Я просто пригласил друзей в гости. У меня есть место, где они могут развлечься на свой вкус. Ну, выпить втихаря они где угодно смогут, поплясать тоже. А вот попробуй только прыгни в койку. Или предки расшумятся, или комендант в общаге в замочные скважины подслушает и по комсомольской линии доложит. А ребятам расслабиться охота. Ну и пусть расслабляются…
— Пусть расслабляются, — кивнула Марина. — Только не со мной.
Николаев выпрямился, потер затекшие колени и присел на краешек стола.
— Почему ты из всего огромного дома выбрал эту комнатенку?
— Выбрал что попроще. Потому что это не мой дом. Это отцовская дача, — коротко пояснил Артем. — Когда смогу разогнаться на свое жилье, немедленно съеду отсюда. Поселок, конечно, не самый худший. Но я люблю город.
— Конечно, как можно каждый день в институт мотаться?! У твоих родителей что, в городе не нашлось такой же клетушки?
— Ну, у них много чего нашлось бы, — усмехнулся Артем. — Но есть проблема. Я, видишь ли, отцовским советам в последнее время не следую, поэтому с родителями своими сейчас не дружу, и предпочитаю на глаза им не попадаться и ничего не просить. Нашел наилучший выход из положения. На стипендию-то, даже на повышенную, жилье не снимешь. Нанялся к отцу сторожем за право проживания… А тебе, как я понял, мое обиталище не понравилось?
— Нет, почему же, ничего, — уклончиво протянула Марина. — Тесновато только… А рисунки хорошие. Твои?
— Мои, — кивнул Николаев и покосился на стену с рисунками. — Балуюсь долгими зимними вечерами…
— А почему ты решил, что похож на лорда Корвина?
Артем медленно открыл рот, еще раз быстро взглянул на свой автопортрет в плаще и уставился на Марину в изумлении.
— Корвин был брюнетом, — продолжила она, любуясь неожиданно произведенным впечатлением. — Хотя конечно, черно-серебряное тебе идет.
— М-да… — покачал головой Николаев. — А матрешки-то бывают разные… Ты еще скажи, что Желязны читала…
— Причем без перевода, — улыбнулась Марина.
Артем вскинул руку и глянул на часы:
— Давай-ка собираться на станцию. По пути мне объяснишь, где в наше время простая советская матрешка умудрилась достать Желязны в подлиннике и каким чудом она смогла его прочесть…
5
Артем слонялся из угла в угол, стараясь не попадаться Марине на глаза. Она выходила из кухни, и он осторожно шел туда и присаживался на стул. Она принималась что-то перекладывать в коридоре, и он спешил убраться в комнату, откуда его присутствие было бы не так заметно.
Он не знал, как ему разговаривать с этой женщиной. Вроде бы ему нужно расспросить ее о Володе, но в голову лезло совсем другое. Хотелось узнать, что произошло с Мариной за те годы, пока Артем Николаев и Марина Казакова ничего не знали друг о друге. А произошло, видимо, что-то из ряда вон выходящее, иначе смешная толстая девчонка просто превратилась бы в широкозадую клушу с тремя подбородками, четырьмя хозяйственными сумками и мохеровым беретом. Сколько же теперь ей лет? Около тридцати. А выглядит на несколько лет моложе. И ведет себя так, что не знаешь, как и подъехать…
Артем, у которого никогда не было проблемы, как подъехать к женщине, растерялся. Ему уже совершенно не хотелось думать о Володе и его странной смерти.
Он размышлял о том, насколько нелепа эта случайная встреча в пустой квартире. Если Марина и Володя действительно были так близки, как намекал Сергей Панин, то женщине наверняка хотелось бы остаться одной. Может быть, она просто поплакала бы вволю. Артем понимал, что ему стоило бы проститься и уйти. Но оказалось, что выполнить разумные намерения совсем не просто. Артем просто вел себя пай-мальчиком и ждал, пока Марина сама с ним заговорит.
А она не спешила. На протяжении нескольких часов она старательно и даже с некоторым ожесточением наводила порядок, такой порядок, какого эти стены в последние годы и не видели. Володя был аккуратный парень, но жилище свое он не вылизывал, относясь к бытовым мелочам философски. Артем следил за стараниями Марины, пока не понял, наконец: не ради чистоты она трудилась, а для того, чтобы устранить из квартиры следы чужого присутствия.
Артем выполнил все полученные им указания: добросовестно раздал чужую мебель и проветрил прокуренную Сергеем спальню. Больше ему заняться было нечем. Он просто переходил с места на место, и мысли его поминутно возвращались к смешной первокурснице-толстушке с растрепанной косой. Но где же теперь те испуганные наивные глаза смешной девчонки? Сухие печальные глаза этой красивой женщины были ему незнакомы.
Марина стала другой.
А Артем терпеть не мог, когда люди менялись до такой степени. Это как-то ненормально. Неужели смешные клуши-матрешки способны так преображаться?
— Кажется, теперь все, — равнодушно произнесла Марина, войдя, наконец, в комнату. — У тебя тоже?
— Более чем, — кивнул Артем. — У Володи никогда не было такого порядка, насколько я помню.
— Или у тебя память плохая, или ты нечасто с ним виделся, — с укоризной отозвалась Марина, устало присаживаясь на диван.
— Да, мы в последнее время редко встречались. Я вообще почти не бываю в Сосново.
— Наконец-то разжился собственным жильем? — все так же равнодушно осведомилась Марина и слегка усмехнулась, словно вспомнила о чем-то.
— Да, я купил квартиру в центре.
— Что ж, есть чему позавидовать, — безразличным тоном сообщила Марина и вдруг добавила так же ровно: — Кстати, раз уж мы привели в порядок квартиру, теперь можно избавиться друг от друга…
— Ты хочешь уйти? — почему-то испугался Артем.
— Мне показалось, ты хочешь, — обронила Марина. — Тебе уже давно нечем заняться. Впрочем, я не настаиваю и могу уйти сама…
Зазвонил телефон на подоконнике. Они оба вздрогнули и взглянули друг на друга.
— Сиди, я возьму, — Артем подошел и снял трубку. — Слушаю…
— Темыч, здорово… — раздался хриплый голос Сергея.
— Здорово. Как ты?
— Прихожу в себя помаленьку. Надюха ругается, на чем свет стоит, и все утро поит меня «Алка-Зельцером». Сейчас в офис поеду. Дела-то не ждут… Артем, слушай-ка… Разговор наш вчерашний помнишь?