Танис с любопытством посмотрел на своего друга, но — не забывая поддерживать регулярную работу мехов — начал рассказ, который Мирал заставил его выучить наизусть несколькими годами ранее.
— Еще до того, как нейтральный бог Реоркс выковал этот мир, боги принялись вести борьбу за души различных рас, которые в то время еще танцевали среди звезд. — Он переставил руки на деревянных ручках мехов.
Флинт кивнул, как бы сверяясь с тем, как рассказывали об этом гномы. Из кучи на столе рядом с горном он вытащил железный пруток длиной с руку человека и толщиной с мизинец, и начал нагревать его на углях.
Полуэльф продолжил цитировать:
— Боги добра хотели, чтобы расы обладали властью над физическим миром. Боги зла хотели сделать эти расы рабами. А боги нейтральности хотели, чтобы эти расы обладали физической властью над миром плюс свободой выбора между добром и злом — на чем, в конечном счете, и остановили выбор.
— Порази тебя Реоркс, парень! Продолжай раздувать эти меха! — приказал гном. Танис, увеличив темп, наблюдал, как Флинт воспользовался железными клещами, чтобы извлечь кусок металла из углей и придал ему прямоугольную форму молотком.
— Были порождены три расы: эльфы, великаны-людоеды и люди — согласно эльфам, в таком порядке, — сказал Танис, устремив в потолок взгляд кто-бы-сомневался, его волосы до плеч развевались, пока он продолжал раздувать меха. — Итак, Реоркс выковал мир с помощью некоторых людей-добровольцев. Но за четыре тысячи лет до Катаклизма люди разгневали Реоркса, возгордившись умением, которому обучил их Реоркс, и используя его для своих собственных нужд. Бог отобрал их навыки, но оставил им жажду творчества, и была порождена раса гномов.
Полуэльф сделал вдох, почти столь же глубокий, как и меха.
— Наконец, Реоркс выковал драгоценный камень, чтобы закрепить в мире Кринна нейтралитет. Он содержал и излучал эссенцию Лунитари, красной — нейтральной — луны. Реоркс поместил Серый Камень на Лунитари.
Танис прервался.
— Это соответствует тому, что знаешь ты? — Флинт кивнул, сосредоточившись на том, чтобы поместить прямоугольник на кромке наковальни и при помощи молотка вытянуть маленький палец на конце бруска металла. Он ловко выстукивал металлический палец, чтобы снова придать тому цилиндрическую форму. Затем он перевернул его и свернул палец в виде кольца на конце прямоугольника. Как обычно, Флинт чувствовал, как его захватил ритм процесса: четыре удара по металлу, один по наковальне, четыре по металлу, один по наковальне.
Танис вмешался.
— Зачем ты это делаешь?
— Что?
— Ударяешь молотком по наковальне, — сказал Полуэльф, остановив меха, чтобы рассмотреть поближе. — Похоже, ты это делаешь намеренно — не то, чтобы промахиваешься по металлу.
— Продолжай качать! Реоркс небесный, парень, мне что, нужно нанять на твое место овражного гнома? — пожаловался Флинт. — Конечно же, я намеренно бью по наковальне. Металл молотка вбирает жар, когда я постукиваю им по этому дверному крючку, который я делаю для конюшни Быстроногой. Ударяя регулярно молотком по наковальне, я его охлаждаю. Вот, видишь? — Он продемонстрировал. — Теперь продолжай.
Танис улыбнулся другу.
— Гномы-механики построили механическую лестницу, которая достигла красной луны, и они захватили Серый Камень, который некоторые называют Серой Драгоценностью.
Флинт быстро выстучал другой конец прута в острие и загнул его перпендикулярно пруту.
— Но драгоценность сбежала и уплыла. — Голос Таниса перестал декламировать и продолжил с большим энтузиазмом. — Этот камень вызвал на Кринне хаос. Везде, где он проходил, он служил причиной появления новых животных и растений; прежние изменяли форму.
Флинт снова нагрел прут, в котором теперь можно было узнать дверной крючок с петлей на одном конце и зацепкой на другом.
— Наконец, — сказал Танис, — гномы-механики разделились на две армии, чтобы отыскать драгоценный камень. Они нашли его в высокой башне принца-варвара по имени Гаргат.
Взяв прочными щипцами пруток за концы, гном воспользовался своей незаурядной силой и крутанул крючок один полный оборот. Четыре грани прутка теперь завивались посреди крючка украшением из четырех линий. Флинт сунул крючок в полубочку с холодной водой и затем показал его Танису.
Полуэльф поднял брови, но продолжил качать и рассказывать.
— Принц отказался отдать камень, и эти две группы объявили ему войну. Когда они, наконец, проникли в крепость, свет камня вспышкой заполнил местность. А когда гномы-механики снова обрели способность видеть, обе эти группировки изменились.
Флинт с гордостью смотрел на крючок.
— В Утехе мне могут дать за него хорошую цену, — сказал он Полуэльфу.
— Любопытные гномы-механики, — продолжил Танис, — стали кендерами. А те же, кто жаждал обогащения, стали… э-э… стали… — Танис остановился и покраснел.
— Стали?… — напомнил Флинт, все еще демонстрируя крючок. — …гномами — стыдливо закончил Танис.
— Ага, — сказал гном. — Можешь уже прекратить раздувать меха.
Танис прикусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел на гнома.
— Это та же история, что ты знаешь? — спросил он.
Флинт улыбнулся и кивнул.
— Та же старая история, — сказал он.
Той ночью Мирал метался на своей койке и снова и снова отгонял один и тот же сон, что мучил его почти каждую ночь, с тех пор как из окрестностей стали приходить сообщения о тайлоре.
Он был очень маленьким, размером с ребенка, съежившись в расщелине огромной пещеры. Он знал, что находился глубоко под землей, хотя лившийся откуда-то свет давал тусклое освещение.
В мрак комнаты проникало достаточно света, чтобы крошечный Мирал мог видеть похожую на клюв открытую пасть тайлора, который обследовал помещение, как бы ища его по запаху.
— Выходи, — пророкотала тварь. — Я не причиню тебе вреда.
Мирал вздрогнул и втиснулся еще глубже в дыру, зная, что ему снится сон, и, зная также, что ничего не может сделать, чтобы остановить происходящее в этом кошмаре.
Похожий на дракона зверь ткнул когтистой передней лапой в расщелину. Мирал-ребенок отпрянул назад, насколько только мог, и, к своему смущению, плача стал звать маму. Он двинулся боком и вдавил свой правый бок еще глубже между сходящихся стен расщелины.
Снова, как всегда в этом сне, он ощутил правой рукой прохладное дуновение — там, где не должно было быть ничего, кроме безжизненного неподвижного воздуха. Мирал знал, что худшая часть кошмара была впереди, та часть, которая заставляла его в шоке просыпаться и осознавать, что он больше не мог спать.
Когда Мирал еще глубже протиснулся сквозь угол расщелины, его правую руку схватила какая-то рука.
ГЛАВА 9. ПРИКЛЮЧЕНИЕ
Следующий день начался хорошо, рассвет был ясным и чистым. Хотя на зеленых листьях под первыми утренними лучами искрился иней, он должен был исчезнуть в течение часа, и день обещал быть теплым и тихим.
Это Танис предложил отправиться на поиски сла-мори; Полуэльф грезил приключениями. Флинт, поглядев на свой горн и прикинув, какую работу он может отложить, наконец, согласился. Группы вооруженных эльфов разыскивали тайлора, особенно после того, как Беседующий с Солнцем предложил значительное вознаграждение охотнику, который завалит редкого зверя.
Танис, совершив набег на дворцовые кладовые, вскоре после рассвета появился у двери Флинта, неся мешок с батоном серого хлеба, желтым сыром, фляжкой вина для себя и глиняным кувшином эля для гнома.
Вооруженный боевым топором и коротким мечом, Флинт проследовал за Танисом, ворча и неся его длинный лук, по двухсотметровому мосту, переброшенному через ущелье, охранявшее город с запада. Гном слышал, что древняя раса воздушных элементалей, существ, сотканных из самого воздуха, охраняла территорию выше рек, не позволяя никому пересечь их и попасть в Квалиност иначе, кроме как по мосту. Ощущение того, что раздраженный элементаль только и ждет, чтобы он высунул руку или ногу за край моста, чтобы сдуть его в двухсотметровое ущелье, совсем не улучшало мнение Флинта об этом месте.
Танис указал на север.
— Я никогда не был на Кентомменаи-кате, — сказал Танис. — Пошли.
— Я думал, мы охотимся на тайлора, — сказал Флинт.
— Мы с таким же успехом можем найти этого ящера на Кентомменаи-кате, как и где-нибудь еще. Из того, что я слышал, этот ящер скорее найдет нас, чем наоборот.
— Это обнадеживает, — проворчал Флинт, с трудом шагая рядом с Танисом и держась подальше от края ущелья. — А что такое этот Кентомменаи-кат?
— Когда эльф проходит Кентоммен, его близкий родственник, тот, который сам еще не проходил эту церемонию, идет на открытую площадку у Реки Надежды, чтобы в одиночку всю ночь бодрствовать.
— Мальчик, не заставляй меня так напрягаться, — пропыхтел Флинт. — Что такое Кентоммен?
— Это церемония, которую проходит эльф, когда достигает своего девяносто девятого дня рождения — когда он становится взрослым. Через несколько месяцев Кентоммен будет у Портиоса. Думаю, Гилтанас, выполнит Кентомменаи-кат.
Тропинка, извиваясь, вела сквозь густой лес осин и сосен, иногда так близко подходя к обрыву, что Флинт ощущал, как начинают потеть его ладони, а иногда, к его облегчению, отклонялась вверх в лес. Наконец, больше, чем через час, они прибыли на Кентомменаи-кат. Тропа вывела на залитую солнцем площадку пурпурного гранита, с пятнами белого, зеленого и черного лишайника, на востоке обрывавшуюся в ущелье. Флинт мог видеть, как вдали сияет Башня Солнца; дома эльфов казались розовыми культями деревьев без ветвей. Роща, лес в центре Квалиноста, виднелась к северу от открытого места, которое, должно быть, было Залом Неба.
В воздухе слышались слабые крики птиц. В центре Кентомменаи-ката было огромное голое пятно пурпурного гранита, практически плоское, за исключением рукотворных углублений, заполненных чистой водой. Площадка слабо спускалась к краю ущелья.