квит-па, мешочек с которым гном приобрел на обратном пути. Гном держал в одной руке кружку с элем; маг пил воду.
— И как ты себя чувствуешь, друг мой? — спросил Мирал. — Ты узнал что-нибудь о тех, кто устроил эту мерзкую ловушку?
Флинт в ответ на второй вопрос покачал головой, но ответил на первый, объявив себя здоровым, как гном наполовину моложе.
— Танис и Эльд Айлия хорошо ухаживали за мной. Они не давали мне ничего, кроме здоровой еды и питья. Это было ужасно, — угрюмо добавил он.
— А то лекарство, что я оставил, помогает? — осведомился Мирал. — Я беспокоился, как ты справишься с тем, чтобы выпивать каждый час по чашке чая.
— Лекарство? — Гном выглядел сбитым с толку. — Нет. Айлия влила в меня достаточно холодной воды и молока, чтобы едва не заставить плавать — она утверждала, что это не даст развиться лихорадке от раны — но я не пил лекарств. Если только, конечно, она не вливала его в воду. С нее бы сталось.
— Нет, этот чай следовало принимать теплым, — сказал маг. — А, ладно. Может быть, я забыл оставить травы. Я позже был так занят, что не вполне уверен, действительно ли делал что-то, или только собирался.
Внезапно Флинт услышал легкие шаги по дорожке перед мастерской.
— Должно быть, это Танис, — произнес он.
Но это была молодая эльфийка ростом с Флинта, с волосами цвета пшеницы и глазами, как море. Она ничего больше не сказала, единственно, выпалив, — Это от Эльд Айлии. Флинту Огненному Горну или Танталасу Полуэльфу, — и сунула Флинту свернутый пергамент.
Ребенок продолжал стоять перед Флинтом, переминаясь с ноги на ногу, пока гном разворачивал бумагу и, прищурившись, вглядывался в послание.
— Флинт, Танталас, — вслух прочел он. — Немедленно приходите. Я все выяснила насчет Зеноса. Айлия.
Он поднял взгляд.
— Что, во имя Кринна?… — Флинт невидяще надолго уставился на эльфийского ребенка, затем, казалось, внезапно сфокусировал взгляд на подростке. — Чего тебе, девочка? — прорычал он.
— Эльд Айлия сказала, что ты дашь мне игрушку за доставку послания, если я буду бежать всю дорогу. — Ребенок все еще тяжело дышал. — Это было трудно. Парад возвращается. Снаружи так многолюдно! — В ее голосе звучала обида.
Флинт жестом указал в сторону сундука.
— Вон там. Выбери сама. Девчушка, как выглядела Айлия, когда ты оставила ее?
Ребенок уже открыл буфет и жадными руками тщательно перебирал его содержимое. До гнома донесся ее ответ:
— Взволнованной. Она продолжала повторять: «Теперь все понятно. Шрам. „Че“. Последний. Теперь я понимаю». И практически вытолкала меня за дверь. — В детском голосе звучала обида.
Флинт казался сбитым с толку, переводя взгляд с Мирала на затылок копавшегося в игрушках ребенка.
— Шрам. «Че». — Флинт задумался. — Последний?
— Я не знаю ни одного эльфа с Ч-образным шрамом, — произнес маг, отодвигая в сторону мешочек с солеными квит-па. — Может быть, за исключением Тайрезиана.
Флинт взволнованно сел.
— Точно! Руки Тайрезиана в шрамах от многих лет практики с оружием. Должно быть, Айлия нашла, как связать его с убийством лорда Зеноса. Он вскочил со скамейки и направился к двери. — Пойдем, нам нужно спешить, — прокричал он Миралу и добавил для маленькой девочки, — Бери все, что хочешь!
Когда он несся по улице, расталкивая оставивших Портиоса в Роще и вновь заполонивших улицы участников церемонии, маг двигался позади него.
Счастливый ребенок, по локти в игрушках, остался в мастерской Флинта.
Айлия нетерпеливо прохаживалась по дому, изредка останавливаясь, чтобы стукнуть маленьким кулачком по ладони другой руки — мужской жест, весьма необычный для эльфийки, но она вся дрожала от волнения.
— Так оно и было! — прошептала она сама себе. — Конечно! — Она описывала круги у камина и повернулась к входной двери. Снова подошла к ней и выглянула на улицу. — Где они? — проворчала она. — Фиония уже нашла их? Надеюсь, этот ребенок не заблудился…
Она услышала щелчок со стороны задней двери жилища и закрыла переднюю дверь.
— Флинт? Танталас? — позвала она, с почти кошачьим выражением лица. Она поспешила через прихожую, мимо камина и остановилась в дверном проеме на кухню. — Кто?…
Фигура обернулась, и Эльд Айлия замерла. За все века своей жизни она никогда не испытывала большего ужаса. Ее руки взмокли, дыхание перехватило, она вслепую шагнула назад, натолкнувшись на квадратный стол. Три детских портрета и одна из игрушек-неваляшек Флинта упали на пол.
Фигура последовала за ней в прихожую, и она открыла рот, чтобы закричать.
Но не успела издать ни звука. Она в тишине рухнула на пол.
И затем фигура вышла.
Покинув процессию, Танис выбирал самые пустынные улочки, которые только мог найти — что было не трудно, так как большинство жителей Квалиноста следовали за Портиосом и Беседующим в Рощу. Он побродил с полчаса, пока призыв торговца не напомнил ему, что он обещал встретиться с Флинтом в мастерской.
Вскоре он подошел к жилищу и обнаружил только одного обитателя — светлоголового эльфийского ребенка, счастливо игравшего на полу мастерской с несколькими дюжинами деревянных игрушек. Она назвалась Фионией, указала на послание Эльд Айлии, упавшее со скамьи, и заявила, что гном дал ей все эти игрушки.
Танис прочел записку и выбежал за дверь еще до того, как девочка закончила говорить.
Позже он мало, что мог вспомнить о том, как несся от мастерской Флинта до дома Эльд Айлии; расплывчатое пятно из поющих, танцующих и болтающих квалинестийцев. Один раз он заметил стоявшего в одиночку на углу улицы Флинта Огненного Горна, озиравшегося, будто кого-то потерявшего, но когда в толпе появился следующий просвет, гном исчез. Полуэльф поднажал.
Передняя дверь розово-серого жилища акушерки не была закрыта, но это не было необычным. Немногие квалинестийцы запирали двери; в Квалиносте совершалось слишком мало преступлений, чтобы напугать эльфов. Танис постучал, сперва осторожно, затем сильнее, не услышав привычное «Входи, входи, входи». Он крикнул в окно второго этажа, но ответа не последовало.
Из своей двери высунулась соседка и странно посмотрела на колотящего в дверь Полуэльфа.
— Айлия должна быть дома, — крикнула эльфийка. — Я видела ее в окне не более пяти минут назад.
Наконец, Танис потянул дверь и шагнул внутрь. Еще до того, как его глаза привыкли к тусклому свету, он понял, что что-то случилось. Он ожидал, что взволнованная акушерка поспешит из задней комнаты, чтобы рассказать ему, что она разобралась в убийстве Зеноса.
Вместо этого, он почувствовал запах смерти. Дверь с громким стуком захлопнулась за ним.
Пожилая акушерка лежала на спине перед камином в луже собственной крови. Ее круглые глаза — те человеческие глаза, которых она никогда не стыдилась — незряче уставились в потолок. По комнате были разбросаны дюжины миниатюрных рисунков. Танис заметил, что она еще могла двигаться после получения смертельного удара; широкая кровавая полоса тянулась от передней двери к ковру перед камином. Один рукав был сдвинут выше локтя, а ее сиреневая юбка слегка задралась, открыв тонкие икры и колено. Другая рука Айлии держала портрет двоих эльфийских детей.
Танису не хватало дыхания даже вскрикнуть. Он опустился на колени рядом с крошечным телом эльфийки, не обращая внимания на темно-красную жидкость, намочившую его рейтузы и мокасины. Фиолетовая юбка Айлии была в потеках крови. Он тщетно пытался стереть их, только еще сильнее размазав. Он коснулся ее лица, надеясь ощутить дыхание на своей руке. Но плоть эльфийки, хотя все еще и теплая, была уже охвачена оцепенением смерти.
Его пальцы были покрыты красным. Он застыл со сжавшимся от горя и ярости сердцем.
Внезапно он обнаружил, что кто-то уже некоторое время колотит в переднюю дверь. И в этот момент дверь позади него с треском распахнулась. Танис обернулся лицом к вошедшему.
— Великий Реоркс! — вскрикнул Флинт, а затем, — Айлия!
На полдороги к дому Айлии, Флинт шагнул в море эльфов и потерял Мирала из виду. Но, решив, что у мага, чьи глаза были на одном уровне с другими эльфами, больше шансов протиснуться сквозь толпу, чем у гнома холмов ростом метр двадцать, Флинт решительно зашагал, прекратив его поиски.
Мирал нагнал гнома у порога дома Айлии в тот момент, когда Флинт постучал в первый раз. Маг выглядел запыхавшимся.
Флинт не обратил на него внимания. Вместо этого, он принялся колотить в дверь. Наконец, он распахнул ее, увидел повернутое к нему заплаканное лицо Таниса, и вскрикнул от зрелища позади Полуэльфа.
…Затем Флинт поднял взгляд, чтобы прочесть нацарапанные на каминной полке кровью слова, уже начинавшие буреть по мере высыхания жидкости.
— Айлия, — гласила надпись, — Мне жаль.
— Смирись с приговором, который я должен вынести, — позже произнес Беседующий с трибуны Башни Солнца. Сотни эльфов, привлеченные приближавшимся Кентомменом, заполнили проход, хотя когда Беседующий вел суд, только дворянам дозволялось находиться внутри самого центрального зала. Непрерывный гул разговоров служил фоном.
— Со времен Братоубийственных Войн, Танталас, кровь эльфа не проливалась эльфом, — сказал Солостаран, — и мы будем горевать не только об уходе давнего преданного служителя этого двора, мы будем оплакивать утрату мира, так долго лелеянного этим городом.
— Но прежде чем мы начнем оплакивать, тот, кто сотворил эту тень, должен ощутить ее мрак. Итак, Танталас Полуэльф, ты стоишь передо мной. Ты обвиняешься в убийстве Эльд Айлии, акушерки.
Литанас пробормотал со своего нового места справа от трибуны:
— Скорее всего, он и лорда Зеноса убил.
— В этом деянии своей мудростью, — произнес Солостаран, — я признаю тебя виновным.
Все еще облаченный в окровавленную одежду, что была на нем, когда дворцовые стражники забрали его из дома Айлии, Танис вздрогнул, но устоял. Он услышал позади тихое рычание и знал, что это был Флинт.