Торопливо накинув рубашку на мятую маечку, тихонечко, будто мышка, стараясь не разбудить маму, Аня выбежала во двор. Щурясь от раннего солнышка и ёжась от утренней свежести, она опрометью кинулась к муравейнику. Собирая на голые ноги прозрачный жемчуг росы, она забавно морщила нос, но, сжав зубы, упрямо шагала вперёд.
А вот и он, – серый и мрачный. Опустевшее возвышение на комковатой вершине сразу же бросилось Ане в глаза. Сиротливое и покинутое, оно укоризненной вешкой выглядывало из-под влажных зелёных листочков.
Аня замешкалась, но лишь для того, чтобы в последний раз полюбоваться сиянием чужого сокровища, а затем аккуратно положила монетку на прежнее место.
И тут же мириады лучей заискрились, отражаясь от золочёного лика. Закружили и засверкали игривыми зайчиками, заставляя Анюту зажмуриться.
Когда же она вновь открыла глаза, то задохнулась от восхищения. Это уже не было тем странным нагромождением мусора и мелких сучков, которое предстало перед ищущим взглядом минуту назад. Теперь это был восхитительный величественный замок, детали которого так живо нарисовало себе детское воображение.
С лёгкой грустинкой смотрела Анюта на то, как просыпается муравейник, как крошечные козявочки выползают из своих зыбких башенок и собираются шевелящейся массой вокруг золотистого чуда.
В душе Ани бушевала буря эмоций. Печаль расставания с красивой безделицей сменилась на чувство торжественной причастности к чему-то волшебному. Уголки губ девочки робко дрогнули, поползли вверх.
Так, мечтательно улыбаясь, она и вернулась в кровать.
Вставать было всё ещё рано, и, закутав в одеяло мокрые от росы ноги, Анюта снова уснула.
Эпилог
На этот раз она не блуждала по сумрачным коридорам мрачного подземелья, а раскрыв в удивлении рот, ступала по мраморным залам волшебного замка, – к самому центру. Туда, где на сверкающем пьедестале из горного хрусталя возвышалось Оно…
Повсюду сновали юркие фигурки и звучал жизнерадостный смех.
Беззаботные и счастливые муравьишки взяли девочку за руки, чтобы радостно закружить в хороводе вокруг прекрасного и сияющего Муравьиного Солнышка.
(Основано на реальных событиях)
Наш последний день
Сергей Валерьевич Мельников
:04Обложка сгенерирована на премиум-аккаунте нейросети midjourney через бот @RegensonBot
Переписка в телеграмм чате:
[20:31]Сергей Мельников
Привет, видел?
Уже несколько дней в небе кружат четыре самолёта управления коммуникациями при ядерной войне…
[20:32] Пётр Директор
Неудобно читать, за рулём
Да, в курсе
Забей
И че
[20:34] Сергей Мельников
Да, ничё. Так, скоро ядерная война начнётся
[20:35] Пётр Директор
100%
Я тебе позвоню, не мороси. До метро успеете добежать…
[20:37] Сергей Мельников
Тебя Байден предупредит?
[20:39] Пётр Директор
Есть кому. Добавь меня в не беспокоить
[20:41] Сергей Мельников
Не хочу в метро. Возьмём кота, сядем в машину и рванём на выезд из города. Сколько успеем, столько проедем
[20:42] Пётр Директор
С дуба рухнул? До МКАДа не доедешь. Перебирайтесь за город, тогда будет шанс
От толчка в плечо телефон чуть не выскользнул из руки. Надо мной нависла дородная дама с багровым лицом.
– Да дай же ты пройти! Встал на проходе! – выпалила она.
По тону могло показаться, что это не первая её попытка протиснуться мимо меня к кассе. К огромной груди она нежно, как младенца, прижимала десяток сахарных пакетов, затянутый в плёнку. Что в профиль, что в анфас места в проходе было ей мало, и я поспешил убраться с её дороги. В зале за её спиной стоял жуткий гам. Толпа, толкаясь локтями, раздирала такие же упаковки.
– Куры! – сплюнул стоящий рядом ханурик и нырнул в алкогольный отдел.
Я кинул в корзину несколько банок рыбных и мясных консервов, набросал хлебцов. Уткнувшись в угол с наборами для барбекю, набрал жену:
– Солнышко, я в магазине, домой что-нибудь надо?
– Ничего не надо. Стой! Чай возьми себе, закончился. Что там за крики?
– Зомби-апокалипсис. Восставшие бабки терзают труп сахарной промышленности.
– Ясно. Я тоже уже скоро буду. Целую, люблю. Коту дашь?
– Конечно дам, мне жизнь дорога́… Я тоже тебя люблю.
– Знаешь, какое самое популярное мужское сообщение? – спросила она и я услышал, как она улыбается.
– Удиви меня.
– «Я тебя тоже…»
– Мы не любим лишних слов. Всё, иду на кассу. Поверь, это будет непросто.
Я отбился и посмотрел на сахарную битву. Чай был где-то там, за самой гущей боя. Подступы к кассам тоже были перекрыты женщинами с одинаковыми пакетами в руках. Меня заметила знакомый кассир и показала глазами на алкогольный отдел. Я подхватил две пятилитровые баклажки с водой и прошмыгнул туда.
– Тяжёлый день? – спросил я, выкладывая покупки на ленту дополнительной кассы.
Она сокрушённо покачала головой:
– Конец света! Сахара на складе полно. Четвёртый раз сегодня привозят. Эти ждут под магазином. Разгрузить едва успеваем, у грузчиков выдирают из рук.
– Ввели бы ограничение. Больше двух в одни руки не давать.
Она молча ткнула большим пальцем за спину. Там висел распечатанный листок с надписью: «Сахар отпускается не более двух килограмм в одни руки».
– Везде висят, кто их читает? Им всё равно. Целый день дежурят, одни и те же. Берут, опять встают в очередь, и так пока не закончится. Тогда ждут следующую машину. Как зомби на карусели.
Картинка мне понравилась. Я вспомнил даму, которая чуть не растоптала меня в проходе.
– Я одну видел с целой упаковкой.
Лариса покосилась на проход в соседний зал и дёрнула плечами:
– Не всем можно отказать. Вам, кстати, сахар не нужен? Мы одну упаковку для себя отложили, пачку могу продать.
Я вызвал в памяти содержимое шкафчика и отказался:
– Нет, есть ещё дома, спасибо.
– Как знаете, одна тысяча пятьсот четыре с вас. Товары по акции?
Я улыбнулся:
– Скорейшего отдыха от этого дурдома.
В этот момент за стеной раздался истошный вопль:
– Ты мне лишнюю пачку пробил! Понаехали тут, жульё! Я тебя в фэ-мэ-эс сдам!
– На опыты! – хохотнул пьяный мужской голос, и сразу очередь за стеной взорвалась яростными криками. Что-то забубнил, оправдываясь, продавец. Из подсобки выбежал директор магазина и кинулся на помощь.
Я сочувственно покачал головой и выбрался на свежий воздух, – на тротуар, усыпанный мусором, на краю нечищеной дороги. За последние тревожные месяцы многие променяли столицу на бедные, но спокойные уголки. За углом сгрузил консервы и хлебцы в багажник машины, там уже лежали: пакет кошачьего корма, быстрорастворимая лапша, макароны. Домой пошёл с пустыми руками, чтобы не беспокоить жену.
*
Переписка с директором не шла из головы. Я рассеянно смотрел на экран телевизора. Тёплое дыхание жены щекотало мне шею. В ногах тихо сопел кот. За стеной тянула грустную мелодию свирель соседа. Мой уютный маленький мирок, в который я так спешил каждый вечер после работы и из которого я так неохотно уезжал по утрам, – прочный и надёжный, как стенка мыльного пузыря.
– Солнышко, – тихо позвал я и горло перехватило. Слова не хотели выходить наружу. Я собрался и спросил спокойно, как мог: – Чисто теоретически. Вот если война… ядерная. Что лучше: годами прятаться в бомбоубежище или… чтоб сразу и всё? – сказал, как окно распахнул в морозную зиму.
Лена отстранилась и подозрительно посмотрела на меня:
– Почему ты спрашиваешь?
– Есть задумка книги, – соврал я, – про ядерный апокалипсис. Обдумываю мотивацию героев.
Она снова умостилась на моём плече:
– Лучше во сне, чтобы не успеть ничего понять.
Через минуту она спала, а я не мог. Тихонько поцеловав любимую макушку, я высвободил руку.
Лена пробормотала:
– Спокойной ночи, солнышко! – и перевернулась на другой бок.
Тихонько выскользнув из-под одеяла, я вышел на кухню. Впервые, за два года как бросил, мне нестерпимо захотелось курить. Телефон чирикнул новым сообщением в телегу.
[22:31] Пётр Директор
Приезжайте к нам на дачу, от Москвы далеко. Побухаем
[22:32] Сергей Мельников
Хреновая идея, наши друг друга терпеть не могут
Пётр Директор, [22:32]
Да и хрен с ними. Малы́е будут рады. Бери Ленку и приезжайте. Я тебе серьёзно говорю. Тут безопаснее
[22:33] Сергей Мельников
А кота я куда дену? Не… как будет – так будет
[22:35] Пётр Директор
Ля ты крыса. Ну и сиди в своей Москве, пока всё не накроется
[22:36] Сергей Мельников
Спокойной ночи, завязывай бухать
[22:36] Пётр Директор
:-S
У меня появилась странная уверенность, что этой ночью всё кончится: напряжение последних дней, тревога, страх, привычная жизнь – всё испарится к чертям. Я поймал себя на мысли, что почти жду этого, как ждёт осуждённый на смерть окончательной определённости. Нестерпимо захотелось посадить Ленку и кота в машину и рвануть на восток, подальше от Москвы. Я сделал шаг к спальне и остановился. Здравый смысл сказал: тебе утром на работу, а это всё – глупая рефлексия из-за новостной ленты. Надо просто её не читать.
Я скользнул под одеяло и почти сразу уснул, а потом зазвонил телефон.
Пётр, весёлый и пьяный, крикнул в трубку:
– Началось! Валите в метро, ещё успеете! – и, кажется, горячий ветер пошевелил мои волосы, на фоне канючили дочери, хлопали дверцы шкафов под подрагивающий и злой голос его жены.
– Удачи! – выдавил я, но он уже отбился.
*
Лена сидела в кровати, испуганно моргая глазами. Я потряс её за плечи, она зажмурилась и обиженно всхлипнула:
– Ну ты же…
А я поднял её подбородок и раздельно сказал:
– Ядерная война… лови Беню!